— Мег! — смеется Лола. — Я не видела, что ты здесь стоишь. Прости, Роза, — обращается она уже к Розе, когда та присаживается с губкой.

— Ничего страшного, — отзывается Роза.

Лола робко мне улыбается.

— Как дела? Тебя не было вчера на презентации?

— Нет, — коротко отвечаю я.

— Не переживай. Ты ничего не пропустила, — продолжает улыбаться она.

Не улыбаюсь в ответ.

— Ладно, хорошо, — говорит она, собираясь проскользнуть мимо меня со своим кофе. — Надо отнести это Джонни.

Отступаю в сторону.

— Вызвать тебе машину? — наконец обретаю голос я. Хочу, чтобы она убралась отсюда.

— Нет, спасибо, — тепло благодарит Лола. — Джонни сказал, что сам меня отвезет. Если я смогу выдержать еще одну такую поездку. — Она добродушно закатывает глаза и направляется к лестнице. — Господи, ну и гоняет же он, да? — Ответа она, похоже, не ждет. — Одно дело ехать слегка подшофе, и совсем другое — на трезвую голову. Ладно, увидимся позже, — бросает она через плечо и на мгновение надувает губы, когда я не отзываюсь. Вижу, как она, поднявшись наверх, пытается отворить дверь спальни Джонни с кружками в руках. Через секунду дверь открывается. Слышу смех Джонни, когда Лола входит.

Оглядываюсь и обнаруживаю, что Роза тихо за мной наблюдает. Убегаю в кабинет и захлопываю за собой дверь.

Только не Лола! Кто угодно, только не она! Они идеальная пара. Она классная и очень талантливая. Она не потерпит никакого свинства с его стороны. Он ее уважает.

Голова идет кругом. Не могу работать. В три часа раздается стук в дверь. Встаю и открываю. Это Роза.

— Сегодня мне надо уйти пораньше, — сообщает она.

Отупело киваю.

— Как ты, милая? — сочувственно спрашивает Роза.

Молчу.

Она входит в кабинет и притворяет за собой дверь. Смотрю, как она приближается к моему столу.

— Иди ко мне. — Роза тянет меня за руку. Встаю, и она заключает меня в теплые душевные объятия.

Внезапно начинаю скучать по маме. По Бесс. По дому. По своему настоящему дому. Пытаюсь сдержать слезы, но не могу.

— Тише, тише, — шепчет Роза. — Успокойся.

— Прости, — рыдаю я.

— Тебе не за что просить у меня прощения!

Роза не говорит, что я сама виновата. Не говорит: «Я же предупреждала», хотя могла бы поведать, что уже наблюдала точно такую же историю и невооруженным глазом видела, как я иду по стопам Паолы. Однако Роза терпит мои рыдания и старательно утешает. В конце концов она отстраняется.

— Мне надо идти, милая. Сегодня у дочки школьный спектакль.

— Конечно, — вымученно улыбаюсь я. — Передай, что я желаю ей удачи.

— Передам.

Джонни не приходит домой ночевать, видимо, оставшись у Лолы. Не нахожу себе места, сидя этим пятничным вечером в его пустых хоромах и представляя, как развлекаются мои друзья в Лондоне.

Он возвращается на следующий день. Слышу его шаги, но остаюсь в своей комнате, предаваясь тяжелым думам. Через несколько часов все-таки решаю спуститься.

Смотрю через стекло на панораму Лос-Анджелеса, утопающего в полуденном мареве, и больше не чувствую восхищения. Джонни сидит на одном из шезлонгов. Его светлые волосы частично заслоняют лицо, но я вижу в уголке его рта сигарету и бутылку виски рядом с ним. Он бренчит на гитаре. Слежу за игрой мускулов на его татуированных руках, и невидимые нити словно тянутся от живота к сердцу. Эти нити связывают меня с Джонни. Куда он, туда и я. Пытаюсь оборвать их, но они сплетаются заново. Господи, как же больно!

Надо убираться отсюда.

Слезы щиплют глаза, когда я решительно шагаю в кабинет. Звоню турагенту Джонни и бронирую билет на ближайший рейс до Лондона. Потом набираю Дейви и прошу подъехать за мной в три часа. Вылет назначен на вечер, но лучше сидеть в аэропорту, чем маяться здесь. Знаю, что могу передумать, если начну мешкать.

Забираю свой чемодан со стеллажа в постирочной, несу наверх и начинаю кидать в него вещи из шкафов. Замечаю овечку, которую Джонни купил мне в Дейлсе. Она сидит на полке открытого гардероба и наблюдает, как я собираю пожитки. Заполнив чемодан, замираю и смотрю на игрушку.

Нет, решаю я и, наклонившись, застегиваю молнию. Пусть сидит там, где сидит. Рисую в воображении, как Джонни заходит ко мне, распахивает дверцы шкафа и с замиранием сердца обнаруживает, что я ушла.

Вероятнее всего, Роза или горничная придут сюда первыми и выбросят овечку, но мне больше нравится свой сценарий.

Пишу записку Розе, тщательно обдумывая слова.

«Мне пришлось уехать. Прости, но думаю, ты знаешь причину. Мне было очень приятно работать с тобой, и я буду скучать. Желаю тебе и твоей семье всего самого наилучшего. Передай, пожалуйста, сердечный привет Льюису, Сэму, Теду и Сэнди...»

Оставляю послание на кухне за тостером. Джонни вряд ли его найдет, а Роза наверняка обнаружит, когда придет в понедельник.

Выглядываю в окно. Шезлонг пуст, Джонни нигде не видно. Может, это и к лучшему.

Звонит домофон. Пора.

Выезжая из ворот, вижу знакомый зеленый грузовичок.

Сантьяго! Я совсем о нем забыла.

— Стой! — говорю я Дейви и выпрыгиваю из машины.

— Мег, привет! — здоровается паренек.

— Сантьяго, я уезжаю.

— Уезжаешь? Почему? — удивляется он.

— Не сложилось.

— Черт! Жаль. С кем теперь я буду болтать по субботам?

— А ты не болтай, а работай, — смеюсь я, и он тоже смеется.

Беру ручку с его приборной панели и пишу свой электронный адрес на клочке картона. В машине Сантьяго полно разных оберток от фастфуда.

— Пиши мне, — вручаю я ему записку.

— У меня нет электронной почты, — печально признается он, разглядывая мою писанину.

— Да ладно!

Он пожимает плечами.

Смеюсь.

— Ты ведь знаешь, что это бесплатно?

— Ладно, тогда заведу себе ящик, — соглашается он, но что-то подсказывает: письма от него не дождешься.

Внезапно слышу рев мотора. У меня перехватывает дыхание, когда Джонни выезжает из ворот на своем черном хромированном байке, сверкающем на ярком солнце.

— До встречи. — Сантьяго бросает на меня выразительный взгляд, потом смотрит на Джонни и проезжает в открытые ворота.

Джонни снимает шлем.

— Куда собралась?

— Я уезжаю, Джонни. — Стараюсь, чтобы голос звучал ровно.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

Молча глядим друг на друга какое-то время. Смутно осознаю, что Дейви ждет меня в машине.

Джонни коротко кивает.

— Ладно, пока.

Вновь надев шлем, он давит на газ и уносится прочь, оставляя за собой пыльный след.

Не знаю, чего я ожидала. Чтобы он не позволил мне уехать, умолял остаться, сказал, что совершил ошибку?

Нет, в конце концов, из нас двоих именно Джонни оборвал связующие нити.

Позже на борту самолета гляжу в иллюминатор, пытаясь не расплакаться. Я продержалась на этой работе всего полгода — даже меньше, чем Паола — и теперь возвращаюсь домой с поджатым хвостом.

Печаль давит на сердце тяжелым безмолвным грузом. Крепко скрещиваю руки и прижимаю их к груди, но боль не проходит. Меня словно расплющивает, и никто не в силах снять с меня этот гнет. Некому излить душу. О нас с Джонни знает только Кристиан, и я чувствую себя бесконечно одинокой.

— Мама говорит, ты потеряла работу.

— Я не потеряла работу, а уволилась, — терпеливо разъясняю я сестре по телефону.

Я сижу в квартире Бесс на диване, на котором сплю последний месяц. Серена отсутствовала первые две недели, однако теперь вернулась и стало тесновато. Надо бы подыскать другое жилье, но я пока не в силах себя на это подвигнуть.

Насмотревшись дневных телепередач и приговорив несколько пачек мармеладок, неделю назад я все-таки оторвала задницу от дивана и нашла работу. Первым делом позвонила Мари, бывшей начальнице. Пару минут она пела дифирамбы своему замечательному новому ассистенту — что, признаться, никак не повлияло на мою самооценку. Когда мне, в конце концов, удалось вставить слово и сообщить ей, что я осталась без работы, она виновато замолчала.