Его ответ теплее и дружелюбнее предыдущего, что после долгих недель разлуки создает между нами связь. Он заранее благодарит меня за бронирование билетов, так как знает — обслуживание в первом классе будет гораздо лучше, если в авиакомпанию обратится представитель Джонни Джефферсона. Он заканчивает письмо, дразня напоминанием, что я все еще должна ему выигрыш в споре. Я делаю заметку в ежедневнике: купить «Скитлс» в следующий раз, когда выберусь в магазин. Здесь этих конфет тоже тьма тьмущая.

Мировое турне Джонни стартует в ноябре, так что Биг-Сур станет для него последним шансом немного отдохнуть. Билл заявил ему — и мне — о том, что не надо больше писать для турне песни, поскольку «будет слишком большой попоболью втыкать в шоу новый материал», но Джонни в любом случае захватит с собой гитару. Не хотела бы я оказаться поблизости от разъяренного Билла, если на Джонни вдруг нападет вдохновение.

Дейви полностью готов везти всех троих, но в самый день отъезда наши планы меняются. Во-первых, рейс Кристиана отложен из-за тревожного сигнала в Хитроу. На данном этапе неизвестно, будет ли это несколько часов задержки или даже несколько дней. Во-вторых, Джонни решает сесть за руль. Видимо, он не водил «Макларен» месяцами. Поэтому мы решаем выехать, как и намеревались изначально, а Дейви оставляем инструкции: постоянно проверять данные о рейсе Кристиана и привезти его как можно скорее. Мы с Джонни пытаемся впихнуть как можно больше вещей в маленький багажник машины, остальное позднее привезет Дейви. Гитара Джонни отправляется на второе пассажирское сиденье, то, которое, обычно зарезервировано для дополнительной фанатки — как выражается Кристиан, «под настроение». Я вздрагиваю при воспоминании о том, как Джонни лапал девчонку у стены. Делаю все возможное, чтобы не думать об этом, но легче сказать, чем сделать.

В отличие от Кристиана Джонни с готовностью превышает скорость, понимая, что, пока не зайдет слишком далеко, сможет позволить себе заплатить штрафы. Как бы то ни было, я дежурю — высматриваю машины копов.

Мы летим по Первой магистрали — извилистой непростой двухполосной дороге, окруженной густыми сосновыми лесами и крутыми каменными утесами. Музыка включена на полную, так что мы особенно не разговариваем; Джонни очень занят тем, что подпевает куче артистов, о которых я не имею представления. Я не знаю слов ни одной песни, а если бы даже знала, петь не стала бы. Год игры в «Звезду сцены» дома с Бесс и отсутствие баллов даже за «Wannabe» — это именно то доказательство, которое требуется мне для того, чтобы держать рот на замке.

После нескольких часов езды и начавшейся головной боли я вежливо предлагаю сменить музыку на Робби Уильямса. Джонни находит это невероятно забавным, но спустя некоторое время выключает звук. Выражение моего лица, наверное, было чересчур страдальческим.

— Ты в порядке, Мегера?

— Угу, — бубню я, стараясь, чтобы это звучало бодро.

— Тебя достало мое пение?

— Э-э… Ну, разве самую чуточку.

Он ухмыляется.

— Сделаем перерывчик.

Мы едем по извилистой дороге с зелеными полями по правую сторону и океаном по левую. Прибой яростно разбивается о берег, дальше на темно-синей воде виднеются белые шапки пены. Чайки пикируют и скользят над скалистыми берегами. Кажется, там ветрено. Пара машин, которые едут прямо перед нами, сворачивают налево, к смотровой площадке у океана.

— Хотела тебе сказать, — начинаю я, — вчера мне удалось сэкономить десять тысяч на твоей автостраховке.

— Круто, — рассеянно отзывается Джонни. Он притормаживает и сворачивает за машинами к смотровой.

— Ты что творишь? — Я пытаюсь не чувствовать разочарования от его небрежной реакции. Сама-то я осталась под сильнейшим впечатлением от себя после такого приобретения.

— Хочу показать тебе кое-что, — бросает он. — Тебе понравится.

Я оживляюсь. Несколько человек оборачиваются на нас, когда мы выходим из машины, но никто вроде бы не узнает Джонни, может, из-за солнечных очков.

— Что? — любопытничаю я.

— Морских слонов, — ухмыляется он. — Пойдем-ка, полюбуемся.

Но еще до того, как мы успеваем пойти к смотровой площадке с морскими слонами, я замечаю семью, которая кормит стайку белкоподобных существ. Малышка лет семи-восьми протягивает печенье, одна из зверюшек встает на задние лапки и поднимает передние, чтобы взять угощение прямо из ее рук.

— Кто это? — Мой голос повышается от возбуждения.

— Бурундуки, — отвечает Джонни.

— Бурундуки? Такие милашки! — визжу я. — Я тоже хочу их покормить!

— Хочешь, достану твои чипсы из машины? — уточняет он, делая мне одолжение.

— Да, пожалуйста! — умоляю я, на мгновение полностью забывая о морских слонах.

Минуту спустя он возвращается с моим полусъеденным пакетиком сырных «Доритос» и отдает его мне. Я сажусь на корточки, а бурундуки тут же реагируют на шуршащий пакет. Трое отделяются от той семьи, которая их еще кормит, и бегут ко мне. Они встают на задние лапки, а передние тянут ко мне, как маленькие дети. Протягиваю одному чипс, зверек хватает и счастливо уплетает. Вдруг один бурундук запрыгивает мне на колено, и я в восторге смотрю на Джонни. Он стоит в паре метров от меня, наблюдает. За очками не видно выражения глаз. Бурундук на колене пытается залезть в пакет, но я нежно его отстраняю и вынимаю еще чипс. Третий запрыгивает на второе колено.

Снова смотрю на Джонни и начинаю хихикать. Уголки его рта приподнимаются в улыбке, и он скрещивает руки.

Через несколько минут я все еще там, кормлю бурундуков.

— Ладно, так мы можем пойти посмотреть на морских слонов? — наконец спрашивает Джонни.

Я правда, правда не хочу прекращать кормежку бурундуков! Вот этот как раз положил лапку на мой палец!

— Угу, — рассеянно отвечаю я.

Джонни вздыхает.

Я снова смеюсь, в то время как другой зверек пробует влезть в мою сумочку.

— Мег? — настаивает Джонни.

— Они такие милые! — говорю я в двадцатый раз с момента нашего приезда.

— Да, я в курсе, но как насчет морских слонов?

Я даже не могу передать, как меня разрывает на части.

— Боже, ты настоящий чертов кошмар, — ворчит Джонни.

— Ладно... Извините, ребятки, — неохотно обращаюсь я к моим пушистикам, — нехороший дядька считает, что мне пора идти и глазеть на морских слонов.

Джонни делает несколько шагов по направлению к слонам, оборачивается, чтобы подождать меня, по-прежнему держа руки скрещенными на груди. Он не выглядит веселым.

Я ласково спихиваю бурундуков с коленей и поднимаюсь. Ноги затекли от сидения и болят. Зверьки снова встают в ту же позу, протягивая ко мне лапки.

— Извините, — повторяю я. — Вернусь через минуту, ладно?

Джонни ведет меня на смотровую площадку и встает там, глядя на пляж. Он поворачивается ко мне и улыбается.

— Погляди-ка на них.

Я смущена.

— На кого?

— На тюленей, — с ударением произносит он.

— А где они? Я никого не вижу, — извещаю я его.

Джонни делает глубокий вдох и указывает:

— Вон там. На песке.

Я пристально вглядываюсь, смущенная, как и раньше.

— Да где?

— Там! — раздраженно бросает он.

— Что, вон те камни?

— Они не распроклятые камни, Мег, а морские слоны.

— О-ох, — выдыхаю я. Простите, но я абсолютно разочарована. Они кажутся мне камнями. Или бревнами. С сожалением оглядываюсь на славных маленьких бурундуков. Они бегут к другой группе людей. Снова смотрю на Джонни. Он раздраженно наблюдает за мной.

— Прости! — говорю я, стараясь выказать больше интереса. — Ого. Они правда что-то, — добавляю ради пущего эффекта.

— Отлично. Пойдем уже, — предлагает он, разворачиваясь.

— А может, снова покормим бурундуков? — ною я, труся сзади.

Он поворачивается и недоверчиво на меня смотрит.

— Тебе еще не хватило?

Робко гляжу на него.

— Нет.

Его лицо расплывается в ухмылке.

— Чертовы бабы. У тебя еще «доритос» остались?