— Ты похожа на зайца, угодившего в свет фар. — Он поворачивается ко мне и улыбается, но я не вижу его глаз за темными стеклами.

— Ты такой смешной со своими очками, — заявляю я.

— Что?

— То. Ты ходишь дома в солнцезащитных очках.

— Так лучше? — интересуется Джонни, сдвигая очки на макушку.

— О нет, не с такими красными глазами, — манерно тяну я.

Джонни усмехается и возвращает очки на нос, продолжая просматривать сайты светской хроники.

— Мне ужасно неловко, — наконец высказываюсь я, пряча лицо в ладонях.

— Брось, — отзывается Джонни. — Чертовски забавно, что ты переживаешь из-за таких пустяков.

— Надеюсь, Серенгети тоже так думает.

Телефон Джонни начинает звонить. Взглянув на номер абонента, он со смехом говорит:

— Вот сейчас и узнаем. — И отвечает на вызов.

Серенгети рвет и мечет.

— Да, мне захотелось пиццы, — спокойно объясняет Джонни. — Она моя помощница. Сопровождать меня — ее работа.

Он косится на меня и подмигивает. Улыбаюсь ему в ответ, ощущая себя этакой малолетней нахалкой. Если ему все равно, почему я должна волноваться? Мы ничего плохого не сделали, и если Серенгети злится — это ее проблемы.

Нажав отбой, Джонни откидывается на спинку стула и обводит меня взглядом. Тянусь за своим ежедневником.

— Итак, не забудь, что в час дня у тебя плановый визит к врачу, а в три — саундчек на МТВ. — Джонни записывает акустический сет для этого канала на следующей неделе.

— М-м-м, — мычит он, задумчиво рассматривая меня.

Раздается стук в дверь, поднимаем головы и видим стоящую на пороге Розу.

— Кофе, ребятки? — тепло улыбается она.

— Да, пожалуйста, — хором выпаливаем мы.

— Пойдем, составим ей компанию на кухне, — предлагает Джонни, как только Роза уходит.

Он снимает очки, пока мы встаем.

— У тебя и правда немного больные глаза, — говорю я. Они так выглядят со вчерашнего утра. — Давай-ка я принесу капли?

— Валяй, — соглашается Джонни.

Иду, нахожу нужный пузырек в аптечке и отправляюсь на кухню. Джонни сидит за столом, а Роза возится с кофемашиной.

— Запрокинь голову.

Джонни повинуется. Придерживая его лицо, закапываю пару капель в один красный глаз.

— Ой! — восклицает Джонни, яростно моргая. Промокаю уголок бумажной салфеткой и приступаю ко второму глазу. Лицо у Джонни теплое и загорелое; двухдневная щетина на его щеках колет мою ладонь. Снова гляжу ему в глаза и обнаруживаю, что он смотрит на меня.

Убираю руку с лица Джонни, поворачиваюсь и вижу, что Роза тихо наблюдает за нами.

— Вот и кофе. — Она ставит наши чашки на стол.

Придвигаю стул и сажусь, отчего-то чувствуя себя неуютно.

Джонни барабанит длинными загорелыми пальцами по столу и молчит. Я тоже словно язык проглотила. Отпиваю кофе.

Роза нарушает тишину:

— Как прошел концерт?

Вспоминаю, что она не видела Джонни со дня его выступления в клубе.

— Да, да, очень хорошо, спасибо, — откликается он.

— Много народу было?

— Порядочно. Черт, Мег! — вдруг восклицает Джонни.

— Что?

— Совсем забыл. Я же не могу сегодня пойти к врачу, потому что обещал заскочить к Ти-Джею перед МТВ. Можешь перенести визит на другой день?

— Конечно. Займусь этим, — встаю я.

— Спасибо.

Выхожу из кухни, ощущая спиной взгляд Розы.

Через какое-то время появляется Дейви, но Джонни нигде не видно.

— Ты не видела Джонни? — спрашиваю я Розу. Она режет лук на кухне, стоя ко мне спиной.

— Он уехал на мотоцикле, — бросает она.

— Как уехал? Дейви ждет его, чтобы отвезти на саундчек.

— Тогда лучше отпусти парня.

— Роза, у тебя все нормально? — Начинаю беспокоиться. Ее тон заставляет меня нервничать.

— Послушай, Мег, — поворачивается она, покачивая большим кухонным ножом, — это не мое дело, но будь осторожна.

— В каком смысле? — Прикидываюсь валенком.

— Я лишь хочу сказать, что Джонни... Нет, я люблю его и все такое, но тебе лучше обходить его стороной.

— Роза, да я никогда... — От ее взгляда я замолкаю на полуслове. — Ладно, ладно.

В этот день Джонни так и не появляется, и на следующее утро Роза приходит ко мне и сообщает, что он уехал.

— Надолго?

— Дня на два, наверное. С этим парнем никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

— Почему он не позвонил мне? — упавшим голосом спрашиваю я.

— Не знаю, Мег.

— Но завтра у него интервью. Он вернется к этому времени? — Я словно несчастный подросток, изливающий горести своей матери.

— Без понятия. Наверно, тебе лучше перекроить расписание.

Ничего не понимаю. Почему он уехал так неожиданно? Почему не предупредил? Чувствую себя совершенно разбитой.

Наступает среда, а от Джонни по-прежнему нет вестей. Отменив его интервью и получив выволочку от журналиста за доставленные неудобства, сижу и гляжу в пространство. Пытаюсь взять себя в руки и сделать что-нибудь полезное, поэтому захожу на Фейсбук. Рейтинг сексуальности Джонни взлетел до небес. Мне бы радоваться, но я не в том настроении. Впервые за все время, что я живу в Лос-Анджелесе, скучаю по дому. Вот бы Бесс была здесь. Решаю позвонить подруге. В Великобритании сейчас вечер среды.

— А мы только что вспоминали тебя!

— Правда? — На душе сразу теплеет при звуке искрящегося голоса Бесс. — Кто это «мы»?

— Я и Серена. Я говорила, что быть такого не может...

— Кто такая Серена? — перебиваю я Бесс.

— Ой, прости. Я и забыла, что вы не знакомы. Она недавно у нас работает. В общем, я говорила, быть такого не может, чтобы ты сходила на романтический ужин с Джонни Джефферсоном в «Плющ» и потом не позвонила мне, обсудить это событие.

— Э-э...

— А ты не позвонила!

— Это был не романтический ужин. Джонни просто хотел, чтобы кто-нибудь составил ему компанию, потому что Серенгети нет в городе.

— Мег!

— Что?

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Не о чем говорить.

Я действительно не хочу обсуждать эту тему. Своим отъездом Джонни лишил нашу поездку всей ее привлекательности.

— Так что там было? Если верить Серене, вы отправились в ресторан на мотоцикле?

— Она-то откуда знает?

— Увидела эту новость у Сэмсона Сарки и узнала тебя по твоей фотке.

— Какой еще фотке?

— Той, где мы с тобой у бассейна в Италии. Она стоит на твоем туалетном столике. Ну и как мотоцикл...

— Что Серена делала в моей комнате?

— Ох, — тушуется Бесс. — Прости, я забыла тебе сказать. Она ищет жилье. Надеюсь, ты не против, что я разрешила ей переехать сюда в выходные.

— Конечно, не против, — заверяю я Бесс, не совсем искренне. Да, мы собирались сдать мою комнату на время, но я не предполагала, что это случится так быстро. — Если хочет, пусть берет мои вещи, простыни там или еще что-нибудь, пока не купит свои, — говорю я, чувствуя себя этаким меценатом.

— Хорошо, спасибо, — с запинкой отвечает Бесс.

— Погоди, она что уже переехала?

— Ну да, в минувшие выходные.

— А, понятно. Извини, я думала, речь о следующих.

— Да. Но ты ведь не против, верно? — переспрашивает Бесс.

— Конечно нет! — Значит, она уже спит на моих простынях!

— Мм, да. Прости. — Бесс, кажется, неловко. — Я правда думала, что ты не будешь возражать.

— Да, ерунда. Бесс, серьезно, все нормально. Только почему ты ничего не сказала об этом, когда мы разговаривали в прошлую субботу?

— Прости, — снова извиняется она. — Я просто забыла. Но ты уверена, что все хорошо?

— Все замечательно. Слушай, мне пора. Надо работать.

— Ты так ничего и не рассказала про «Плющ», — ворчит Бесс.

— В другой раз.

Вешаю трубку, чувствуя себя еще хуже, чем прежде. Простите, но нет. Мне не нравится, что какая-то девица, с которой я даже не знакома, спит в моей постели и пользуется моими простынями всего через две с половиной недели после моего отъезда из чертовой Англии! Чем больше я об этом думаю, тем больше сержусь.