Обсуждать сейчас свои чувства с кем бы то ни было Полина не хотела. Она хотела сама разобраться в своих чувствах и в сложившейся ситуации.

С одной стороны, Бард поступил, как последний мерзавец. С другой – Серафимович сказал, что тот был под действием заклятия. Но ведь он мог соврать, чтобы разозлить её, Полину, и тем самым заставить подняться.

И она разозлилась… и поднялась…

Но вдруг он соврал? Сказал нарочно… А на самом деле Бард по своей воле… И всё это просто мужская солидарность!..

Но если не соврал, то Бард не виновен… Он не сам чуть публично не изнасиловал, а это действие заклятия. А сам он никогда бы так не поступил…

Ведь не может заклятие заставить делать то, что человек делать не готов.

Или может?..

Или оно вытащило на поверхность тёмную, потаённую сторону Барда?

Вопросы одолевали Полину, и не было на них ответов.

Давно уже спала Марта. Стихли Анна Юрьевна и Пётр Ильич, и из-под их полога раздалось мерное дыхание. Полина повернулась на спину и открыла глаза.

Сквозь пелену небесно-голубого полога комната выглядела, как апартаменты в небесном море – стоило чуть пошевелить головой, и казалось, что колышется толща воздушной воды… Вот сейчас из-за облака-стола выплывет скат и, раскинув крылья, словно орёл, будет парить под потолком, А из-под кресла, как из норы появится мурена и зависнет, словно воздушный шарик на верёвочке. И если вдруг поднимется ветер, то мурену может унести… на семи ветрах да на семь сторон, как за семь морей да за семь веков… к семи ведьмам-матерям…

Слова пришли сами, из ниоткуда. Едва Полина вспомнила про ведьм-матерей, как увидела перед собой внутри полога семь лиц – полупрозрачных, но тем не менее, чётких, рельефных…

Они смотрели на Полину и ждали.

Полина некоторое время рассматривала их, как парящего ската и летающую мурену, но потом пришло осознание, что ведьмы-матери ждут её.

И как только Полина поняла это, ведьмы-матери переглянулись.

– Вы пришли за мной? – спросила Полина.

– Мы пришли к тебе, – ответила старшая ведьма-мать, словно захлопали ставни на ветру.

Полина мысленно повторила заклинание, вдумываясь в значения слов.

Ведьмы-матери терпеливо ждали.

– Я в заклинании говорила, что стану жертвой, чтобы был мир. Я готова.

Старшая ведьма-мать усмехнулась, вторая – покачала головой… А младшая ведьма-мать выплыла вперёд.

– Тебе что, нравится быть жертвой? – прошелестел листвой на ветру голос.

Полина открыла рот от удивления и возмущения. Потом, подумав, закрыла.

Получалось, что она всё время вела себя, как жертва. Может, потому и произошло с Бардом то, что произошло?..

Словно отвечая на её мысли старшая ведьма-мать кивнула.

– Я больше не хочу быть жертвой, – сказала Полина. – Мне не нравится…

Старшая ведьма-мать улыбнулась и снова кивнула.

– Мне нужно переписать заклинание? – спросила Полина, заглядывая в призрачные лица.

– А чего ты хочешь? – застучали под прибоем камушки на морском берегу.

Полина непроизвольно вспомнила Барда, то, как они шли по коридорам университета магии и беззаботно болтали о том и о сём.

И тут же устыдилась своих воспоминаний. Рассердилась на себя за них и расстроилась из-за того, что рассердилась. Потом вздохнула и сказала:

– Я не знаю. Другого человека ведь нельзя изменить…

– Но можно измениться самой, – заскрипели мачты, с трудом удерживающие наполненные ветром паруса.

– Я не знаю как. Перестать с ним разговаривать? Но это же не значит, что я изменюсь…

– Не значит… – зашелестел в степи камыш.

– Чего ты хочешь? – запел ветер в узком ущелье.

– Я хочу быть счастливой! И ещё хочу любить…

– Это хорошо, что ты хочешь сама любить, а не чтоб тебя любили, – захлопала крыльями ветряная мельница. – Любовь – это лучшее, что может с нами случиться. Даже если она безответная.

– Это больно… – прошептала Полина.

Старшая ведьма-мать улыбнулась.

– Рождение нового не может быть без боли, – пронёсся над лесом верховой пожар.

Вглядываясь в мудрые лица семи ведьм-матерей, Полина вдруг осознала, что ей нужно делать.

– Я поняла! – сказала она. – Единственная жертва, которую нужно принести, это открыться для любви, впустить её в своё сердце, рискнуть…

– Да… – прошелестело в листве деревьев тёплым весенним ветром.

Полина благодарно улыбнулась семи ведьмам-матерям и закрыла глаза.

Сон её был спокойным и ровным.

Уже начало темнеть, когда в комнату девушек вошла Ольга-Варга. Она громко прочистила горло на пороге, громко вздохнула, громко кашлянула.

Девушки заворочались в кроватях, и комната сразу же наполнилась звуками пробуждающихся людей.

–Уже пора идти? – спросила Марта.

– Ещё нет, но уже скоро, – ответила Ольга-Варга.

– Что теперь с нами будет? – спросила Полина, раскрывая свой полог и спуская ноги с кровати. Она была румяная ото сна и её щёку пересекали две складки, какие бывают только когда человек долго, глубоко и сладко спит в одной позе.

– Об этом вам скажет Агафья Тихоновна, – Ольга-Варга и подошла к окну и сделала вид, что с интересом рассматривает пейзаж. – Одевайтесь быстрее. Надевайте чёрные платья…

Полина, а следом Марта шмыгнули со своей одеждой в ванную и закрыли за собой дверь.

Анна Юрьевна не спеша встала, взяла одежду Петра Ильича и передала ему под полог. Потом, прихватив свою одежду, тоже пошла в ванную…

Ольга-Варга всё это время стояла лицом к окну и делала вид, что её совершенно не интересует то, что происходит в комнате.

Едва все оделись, она повернулась и задумчиво осмотрела их.

– Агафья Тихоновна вам всё скажет, – задумчиво повторила она и добавила, словно подвела итог: – Но кое о чём она умолчит.

– И о чём же она умолчит? – настороженно спросила Анна Юрьевна, чувствуя поддержку Петра Ильича и Марты с Полиной.

Ольга-Варга проигнорировала вопрос и вдруг усмехнулась.

– А вы побили мой рекорд! – сказала она и потянулась. – Мне бы завидовать вам. Вы такие крутые ведьмы!..

Но в интонации, с которой были сказаны эти слова зависти не было. Была усмешка…

Все, естественно, насторожились. В комнате повисло молчание. Ольга-Варга задумчиво рассматривала девушек и Анну Юрьевну с Петром Ильичом. Они ждали…

– Если захотите, – сказала Ольга-Варга, когда молчание стало невыносимым, – вы сможете вернуться домой. Вас доставили сюда для битвы с Сумрачным колдуном. Вы с ним бились и победили.

– Об этом Агафья Тихоновна скажет или умолчит? – уточнила Анна Юрьевна.

– Умолчит, – ответила Ольга-Варга.

– А о чём скажет? – спросила Марта.

– О том, что исполняет обязанности ректора теперь Февронья Статс, её секретарём будет Бард, а Агафья Тихоновна исполняет обязанности декана, пока он не поправится.

При имени Барда Полина вздрогнула и удивлённо посмотрела на Ольгу-Варгу. И промолчала…

Зато Пётр Ильич задумчиво пробормотал:

– Неожиданно! Я думал на место ректора станет Агафья Тихоновна…

– Не всё так просто, – усмехнулась Ольга Варга. – Агафья Тихоновна травница. А Февронья Статс хорошо знает историю магии и нашего университета. И потом она тут дольше всех. Она входит в число первых выпускниц.

– И сколько же ей лет? – уточнил Пётр Ильич.

– Не так много, как можно подумать. Но и университету не две тысячи лет, а много меньше.

– Ольга-Варга, – неуверенно спросила Полина. – А там в столовой что ещё вы хотели нам сказать? Ну, когда ректорша вас прервала…

– Теперь это не имеет значения, – ответила Ольга-Варга. – Вам по-прежнему нужно думать о том, как выжить.

– Выжить? – удивилась Марта.

– Вы думаете, и. о. Огненной ведьмы Блейзы простит ей Барда? – усмехнулась Ольга-Варга и кивнула на Полину. – А тебе простит… – она кивнула на Марту, – того, что испугалась твоей змеи? И вам она не простит того, что вы любите друг друга. По-настоящему. Она не простит вам того, что к вам пришли Светлый Дагде и Великая Боан. Не к ней, а к вам… – Ольга-Варга посмотрела на Анну Юрьевну и Петра Ильича и добавила: – Теперь, когда у неё есть власть…