– Знаешь что, Поль, пойдём-ка отдыхать. У нас с тобой сегодня был очень длинный день. Уже поди глубокая ночь.

– Точно! – Полина начала загибать пальцы: – Отучились в универе – раз, сходили на концерт – два, уже собрались у тебя дома спать – три, как перенеслись сюда – четыре! А тут ещё этот Серафимович и прогулка по длинным коридорам и пустым аудиториям – пять и шесть. Всё, пора спать. Может, проснёмся у тебя дома и пойдём с утра в универ, как нормальные люди и не вспомним даже весь этот магический бред.

Марта улыбнулась подруге.

– Вот за что я тебя люблю, Поль, так это за твой оптимизм! Ладно, пойдём спать.

И подруги направились в коридорчик, который единственный виднелся рядом с картиной с танцующими под музыку козлоногого Пана девушками. Едва они покинули гостиную, как за ними опустился полупрозрачный серебристый полог.

Коридорчик был небольшим и оканчивался уже знакомой дверью.

Девушки вошли в комнату, разулись и с удовольствием ступили босыми ногами на длинноворсный ковёр. Марта прямиком направилась в ванную – дверь всё так же была приоткрыта, как её и оставила женщина, которая приходила с Серафимовичем. Ванная была отделана плиткой шоколадного и молочного цветов. Душевая кабина, ванна, унитаз, раковина умывальника – всё было изящным и стильным. Раковина умывальника стояла на столике, словно её подставили под кран с холодной и горячей водой. Кабина душевой огорожена прозрачным стеклом, под ногами резиновый коврик. К ванне можно было подойти с любой стороны, по узким сторонам стояли полочки для моющих принадлежностей. Унитаз напоминал шкатулку…

И нигде не было зеркал. В комнате, кстати, тоже.

– Ты будешь ванну принимать или ограничишься душем? – крикнула Марта Полине.

– Наверное, душ. В ванне я усну, – ответила Полина, заглядывая в двери. Она уже успела снять ненавистное платье и теперь стояла в бюстгальтере и плавках.

– Ну тогда после меня, – сказала Марта, тоже снимая платье.

Кровати были в меру мягкими. И хотя девушки очень устали, они долго ворочались и никак не могли уснуть.

– Не спится? – спросила Полина из-под небесно-голубого полога.

– Да у меня только сейчас вопросы появились, которые надо было бы задать Анжелике, – посетовала Марта из-за золотистого полога.

– Завтра спросишь, – зевая сказала Полина.

– Завтра забуду, – ответила Марта.

– Запиши…

– На чём?

– Может, в письменном столе есть ручка и блокнот или тетрадь…

– Вставать неохота…

– Мне тоже, – Полина поворочалась, укладываясь поудобнее. – Как-то тут всё слишком красиво…

– Ага. Интересно, кто финансирует это учебное заведение? – Марта взбила подушку.

– Может, Анжелика знает? – предположила Полина.

– Думаешь?

– А почему нет? – снова предположила Полина и добавила: – Хотя, кто его знает?

– Серафимович…

– Что?

– Серафимович знает…

– Серафимович-то точно знает. – Полина помолчала немного, а потом спросила: – Март, как ты думаешь, а Серафимович ведьма?

– Ведьм, – ответила Марта.

– Ведьмак?

– Слишком много чести! Просто ведьм.

– Ну да, ну да, – сказала Марта, копируя интонацию Анжелики, и девушки засмеялись.

Смех был ленивый и полусонный. Он даже не вышел за пределы пространства между кроватями. Но опутал ночники, они притухли и погрузили комнату в темноту.

По комнате поплыл едва уловимый аромат роз. Он тёк от двери по ковру, заполнял пространства под столом и под кроватями, поднимался, затекал под пологи, забирался под одеяла…

– Сплю на новом месте, приснись жених невесте, – прошептала Полина засыпая.

– А я не хочу жениха. Я хочу выбраться отсюда побыстрее.

– Тут красиво.

– Красиво. Но меня не спросили, хочу ли я быть тут, – сказала Марта и закрыла глаза.

– И меня не спросили, – согласилась Полина, поворачиваясь на другой бок и выравнивая дыхание.

Едва девушки уснули, как в комнате словно бы из ниоткуда появился Серафимович – только что его не было, и вот он тут. Декан факультета привычным движением подкрутил усы и сказал едва слышно:

– Эх, поле в марте, поле в марте!..

Он подошёл ближе и остановился между кроватями. Посмотрел сначала на одну девушку, потом на другую.

– Вы даже не представляете, что вас ждёт! – сказал он и добавил, ехидно усмехнувшись: – Ведьм, значит? Что ж, вы сами напросились!

Серафимович повернулся к Марте и щёлкнул большим и средним пальцами. Под пологом сгустилась тьма, дыхание Марты стало прерывистым, ресницы её задрожали, на лице появилась тень страдания.

Потом Серафимович повернулся к Полине, посмотрел на неё, усмехнулся и тоже щёлкнул пальцами в её направлении. На щеках Полины заиграл румянец, рот приоткрылся и раздался тихий сладостный стон.

– Вот так-то, дорогие мои! – сказал Серафимович, глянул на наручные часы и исчез, будто его и не было.

Разбудила Марту Полина. Она громко возмущалась:

– Как так?! Такие деньжищи угрохали на всю эту обстановку и не смогли купить хоть маленькое зеркальце!

Полина бегала из ванной в спальню и обратно.

– Что случилось? – спросила Марта.

– Что случилось, что случилось?! – подскочила к ней Полина. – Сегодня первый день занятий, а я даже посмотреть на себя не могу… Боже, что с тобой?

Марта настороженно спросила:

– А что со мной?

– Ты выглядишь… Как бы… Неужели я тоже так выгляжу?!

И Полина снова забегала в поисках хоть какой-то отражающей поверхности.

Встревоженная Марта села на кровати и крикнула Полине:

– Остановись, не мельтеши! Иди сюда, объясни всё порядком! – в голосе Марты прозвучала сталь.

Полина послушалась. Она подошла к своей кровати и села напротив Марты, не сводя с неё глаз.

Девушки некоторое время молча сидели и смотрели друг на дружку – Полина испуганно, а Марта – встревоженно.

Потом Марта спокойно и медленно сказала:

– Ты выглядишь замечательно! По-моему, ты стала ещё красивее, чем была. – В глазах Полины промелькнуло недоверие. Марта удивлённо поняла бровь и спросила: – Что не так?

– Ну… – замялась Полина.

– Говори! – приказала Марта.

Полина виновато вздохнула и спросила:

– Я правда хорошо выгляжу?

– Я тебе когда-нибудь врала?

– Нет, но…

– Полина, не тяни уже! Говори! – взмолилась Марта.

Полина снова виновато вздохнула и начала бормотать едва слышно:

– Прости, Март! Я не знаю, как такое произошло… Ну, ты и раньше не была красавицей, а теперь…

– Что теперь? – сухо спросила Марта.

– Но я тебя всё равно люблю! – горячо заявила Полина, подскочив и схватив руку Марты и прижав её к груди. – И всё равно ты останешься моей лучшей подругой!

– То есть, я выгляжу не очень? – уточнила Марта.

– По правде сказать, ты выглядишь ужасно.

На милом личике Полины отразилась жалость.

Марта опустила глаза и задумалась. Полина снова села и сочувственно посмотрела на подругу.

Потом Марта, испытующе глядя на Полину, предложила:

– Давай опишем друг дружку. Сначала я тебя, потом ты меня. Будем описывать, как видим, станем зеркалом друг для друга… Итак… Твоя кожа стала чище. Веснушек почти не видно, а те, что остались – очень милые. Волосы стали пышнее и теперь блестят, словно их покрыли золотом. И грудь, по-моему, стала побольше, а талия тоньше. Встань-ка. – Полина встала и покружилась. – Да, определённо талия стала тоньше, а грудь больше. И ягодицы подтянулись. Теперь у тебя классная попка… Теперь опиши меня.

Полина снова села, а Марта, наоборот, встала, не спеша обернулась вокруг себя, давая Полине хорошенько рассмотреть все изменения, и тоже села.

– Ты… – неуверенно начала Полина.

– Не тяни только. И говори, как есть, – попросила Марта.

– Твоя кожа теперь не белая, а бледная, словно ты солнца сто лет не видела. Нос стал с горбинкой, на подбородке ужасная волосатая родинка. – Марта вздёрнула руку и пощупала родинку и нос, в глазах её вспыхнуло отчаяние, а Полина продолжала, словно боялась, что если она остановится, то у неё не хватит духу рассказать своей самой близкой подруге о страшных изменениях, постигших её внешность. – Волосы… скорее патлы… И… у тебя теперь есть небольшой горб, – и, словно испугавшись своих слов, Полина добавила: – Совсем небольшой. – Увидев, что Марта пала духом и сгорбилась ещё сильнее, затараторила: – Зато глаза! Марта у тебя теперь очень яркие и выразительные глаза! Даже подкрашивать не надо! Да ты не расстраивайся так!..