– А убирать урожай кто будет?

Все в ожидании ответа повернулись к Флинту и Серафимовичу – как к самым опытным, но те лишь развели руками. Весь их двухтысячелетний опыт не мог тут помочь.

Над полем повисла тишина. Было слышно лёгкое дуновение ветра. Где-то высоко вёл свои трели жаворонок. В небе по-прежнему светила радуга. Поле – ровное, чёрное – вспаханное, политое потом, готовое принять семя уходило за горизонт.

На краю пашни стояли люди и решали, каким будет их будущее и будущее их детей и не могли прийти к общему решению. Все хотели лучшей доли, но все видели эту долю по-разному.

– А если посадить цветы? – спросила Полина. – Ну, чтоб красиво было…

Пётр Ильич снисходительно улыбнулся и сказал задумчиво:

– Не цветы, конечно. Если не армию, то хлеб сеять нужно… Пшеницу.

– Или царицу полей кукурузу, – засмеялась Анжелика, но её смех прозвучал не радостно.

– Вот уж не думала, что это будет проблемой! – усмехнулась Марта и взяла горсть земли, помяла её в руке. – Я хлеб вообще не ем…

Анна Юрьевна посмотрела на Марту и тоже взяла горсть земли, понюхала её и сказала:

– Раньше казалось, что если всех людей накормить, дать крышу над головой, то все будут счастливы и войн не будет. И вот сейчас голода нет, жить… жить худо-бедно есть где, но воюют по-прежнему, если не ещё хлеще… Почему?

– Ну тут всё просто, – ответил Пётр Ильич. – Всё дело в базовых потребностях, – и продолжил, загибая пальцы: – Сохранение жизни… Это еда и жильё. Продолжение рода, то есть секс. И доминирование, желание выделиться, властвовать… И вот они-то никогда не позволят человеку примириться с собой и с обществом. То есть, это на биологическом уровне заложено в нас… Так что, даже не знаю, как лучше.

– А если у каждого будут свои семена и каждый посадит то, что он считает нужным? – спросила Полина.

– Это будет не красиво – всё поле пёстрое, как… – ответила Анжелика, и Полина согласилась с ней. – Да и как потом убирать?

– Так что мы решим? – спросил Пётр Ильич. – Не можем же мы тут стоять вечно?

– По логике это должен быть хлеб, но… Это так на поверхности, что… – Марта пожала плечами.

Анжелика наклонилась и подняла мешочек с семенами и, разглядывая его, сказала:

– Кстати, по сказкам зубы дракона убирать не надо. Они вырастают и сами… уходят, – И снова невесело рассмеялась.

Флинт с Серафимовичем переглянулись и Серафимович выступил чуть вперёд.

– Вы позволите?..

– Конечно! – ответил Пётр Ильич. – Вы наравне со всеми пахали поле, так что вправе наравне со всеми решать, что посеять.

– Мы выгоняли гусей… – начал Серафимович раздумчиво.

– Это были не упокоенные души солдат, – уточнил Флит и согласно закивал.

– Мы видели… Мы почувствовали…

– Это было страшно…

Флинт и Серафимович рассказывали историю, которую Марта уже слышала от Агафьи Тихоновны – легенду о двух друзьях, которые встретили молодую колдунью и согласились выполнить магических договор. Только из уст Агафьи Тихоновны это звучало как сказка. А из уст Флинта и Серафимовича – как пережитая и переосмысленная быль. И рассказанная вот так – одновременно и по очереди, эта история объединяла их, как всегда объединяет пережитое вместе.

Марта смотрела на Флинта и Серафимовича, и видела двух друзей, которые понимают друг друга с полуслова… Несмотря на случившееся – понимают друг друга!

И именно это сильнее всего доказывало, что легенда – никакая не легенда.

– Так вот, – подвёл итог Серафимович. – Мы видели войну изнутри. Не просто какой-то конфликт, а монстра. И мы думаем… – он посмотрел на Флинта.

Флинт согласно кивнул.

– Мы думаем, – продолжил Серафимович, – что садить нужно зубы дракона. Мир нужно защищать.

Марта смотрела на него и понимала, что она согласна. Единственное, что её смущало, она не понимала: согласна она потому что это Серафимович сказал или потому что она сама так думает.

– Тем более, что других семян-то и нет, – тихонько добавил Пётр Ильич.

Когда Марта кинула в землю последние зубы-зёрна, она оглянулась на друзей. Все шли ровно и тоже закончили сеять. И теперь стояли, смотрели на поле, которое уже ощетинилось первыми ростками. Ростки поднимались, вытягивались, росли…

Стояли вшестером. Флинт с быками остался на той стороне.

Когда Марта наклонилась к мешочку с семенами, тот распался на пять. Посовещавшись, решили быков оставить с Флинтом, а самим идти пешком и сеять, как на старинных гравюрах или в исторических фильмах: сеятель шёл по полю и широкими взмахами кидал семена в подготовленную землю.

Поле страданий, хоть и вспаханное, всё равно било болью, но теперь пахари знали, что поле конечно, и это давало им силы.

Удивительнее всего было то, что семян в небольших мешочках оказалось ровно столько, сколько нужно было для этого поля. Засеянным оно оказалось всё, и гораздо быстрее, чем вспахано.

И теперь Марта с подругами, Петром Ильичом и Серафимовичем, смотрели, как из-под земли прорастают и набирают силу «ростки»…

– …Там о заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных, и с ними дядька их морской… – прокомментировала Анжелика.

– Прекрасных? – спросила Анна Юрьевна и в её голосе прозвучала неприкрытая тревога.

И действительно, чем сильнее вырастали воины, тем страшнее, отвратительнее они были.

– А что ещё могло вырасти из зубов дракона? – спросила Анжелика и судорожно вздохнула.

Воины, поднимаясь из земли, неотрывно смотрели на сеятелей, и во взглядах их была лютая ненависть ко всему живому.

– Вот тебе и защитники… – Анна Юрьевна была растеряна и не скрывала этого.

– Зря мы всё-таки посеяли зубы дракона, – прошептала побледневшая Полина.

– Других семян нам не дали, – оправдываясь, ответила Марта.

Она чувствовала свою вину и готова была расплакаться от отчаяния – она опять подставила близких людей. Ведь это именно её слово было последним, именно она поддержала Серафимовича и согласилась сеять зубы дракона.

Воины поднимались всё выше и выше. Они ещё не полностью выросли из-под земли, ещё пока оставались в ней по пояс, но уже сейчас были выше ростом и, судя по всему, гораздо сильнее даже Петра Ильича и Серафимовича, чего уж говорить о хрупких девушках?..

– Что же нам делать? – в отчаянии спросила Полина.

Марта понимала её. Вот сейчас воины «созреют», и Марта с подругами и Серафимовичем с Петром Ильичом окажутся один на один с ними. И судя по пристальным взглядам, какими воины смотрели на них, ничего хорошего сеятелей не ждало.

В позах, во взглядах сеятелей читались недоумение, обречённость и страх. Тот самый страх перед неотвратимым несчастьем, неотвратимой бедой.

И беда действительно была неотвратимой – спрятаться некуда, воевать бессмысленно.

Нужно было срочно что-то придумать, но Марте в голову не приходило ни одной мысли. Страх парализовал её и заставлял смотреть в глаза этим монстров и тупо ждать смерти.

– В легенде Ясон кинул в воинов огромным камень, – прозвучал неуверенный голос Анны Юрьевны. – И они начали драться между собой… Ясону оставалось только добить ослабших воинов… – вспомнила она легенду.

Но Анжелика возразила ей:

– Ясон был герой! Или как сейчас сказали бы – супергерой. А мы простые девушки и сражаться не умеем. Да и подходящих камней поблизости нет…

Марте было странно слышать такие слова от Анжелики, она уже свыклась с мыслью, что староста – девушка боевая и никогда не сдаётся. Но, видимо, и её страх лишил воли.

– Да уж, золотое руно нам не светит… – согласилась Анна Юрьевна, и Марта судорожно сглотнула: если и Анна Юрьевна сдастся…

А собственно, что Анна Юрьевна? Или что Анжелика? При любом раскладе им не справиться с войском, никак не справиться.

Пришла беда, открывай ворота, и в них войдут вот эти «зубы дракона»