— Небось гнилая была, вот и лопнула, — подтрунивает над ним Володя.

— Как это гнилая? — возмущается Коля. — Хорошая была леска, почти новая.

— Ну, значит, за корягу зацепилась, тащить корягу — тут никакая леска не выдержит.

— При чем тут коряга? Да ты у Петьки спроси, он видел. Ну, скажи, скажи, Петька, ведь правда же: была рыбина килограммов на пять, не меньше? Скажи!

— Не пойманная не в счет, — отзывается Петя. — Вот поглядим, какую ты нынче поймаешь.

— Вот такую! Коля как можно шире разводит руки. — Может, сазан попадется.

— Хвались, хвались… Ерша или пескаря бы выудил — и то хорошо. А сазан тебя в реку утащит, ты вон какой маленький…

Тропинка вильнула раз, другой, и ребята вышли к реке, неподалеку от того места, где строили новый мост. Плотники уже разошлись по домам, возле свежеошкуренных бревен и штабелей досок виднелась одинокая фигура сторожа.

— Дедушка! — крикнул Петя и помахал рукой.

Василий Григорьевич, Петин дедушка, раньше был кузнецом. Но и теперь, состарившись, не хочет лежать на печи, трудится но мере сил. Годы и заботы посеребрили его бороду, глубокими морщинами изрезали лицо. Но веселый огонек в глазах молодит Василия Григорьевича.

Ребята очень любят старика. Он всегда смотрит на них с доброй улыбкой, охотно с ними разговаривает; летом помогает наладить удочки, зимой мастерит им лыжи и санки.

Василий Григорьевич поглядел на ребят, улыбнулся:

— Рыбаки пожаловали! Что-то вы, ребятишки, припозднились. Рыба уже спать легла.

— Мы с ночевкой, — сказал Петя. — Удить утром станем.

— Это другое дело. Пойдемте к костру, у меня как раз уха поспела, я давеча порыбачил маленько.

Яркие языки огня плясали под котелком.

Дед попробовал уху.

— Готова!

Он снял котелок, поставил на землю. Из шалаша принес ложки.

— Подсаживайтесь, ребятки, поближе, не стесняйтесь.

Ребята не стеснялись. Котелок быстро опустел. Пока закипал чайник, разговаривали. Конечно же, о делах рыбацких.

— Взять, к примеру, ерша, — говорил старик, попыхивая трубкой. — Жадный, прожорливый. Наживку так заглотнет, что потом его с крючка еле снимешь. Мелкая рыбешка, костлявая. Зато нет слаще ухи, чем из ершей.

— Дедушка, Володя говорит, что рыбу можно ловить на пареный овес, на пшеницу и даже на вареный горох, — сказал Петя. — Это правда?

— Правда. И на хлебный мякиш ловят, и на манку. Только все это надо приготовить умеючи, чтобы приманка хорошо держалась на крючке.

— А на что пойдет сазан? — спросил Коля.

— Сазан? — дед удивленно поднял брови. — Уж вы не сазана ли надумали взять?

— Хотелось бы…

— Сазан лучше всего идет на белого подкорника, который в старых пнях водится. Только сазана взять не так-то легко. Силач! Он не всякому даже опытному рыбаку дается.

Увидев огорченные лица ребят, Василий Григорьевич сказал:

— Да не вешайте нос! На рыбалке чего-чего не случается! Может, повезет вам. Видите вон ту высокую ольху на берегу? Под нею — омут, на зорьке попытайте там счастья. Только помните: силища у сазана большая, да и весу в нем — не один килограмм. Через голову не перекинешь — не ерш. Долго на крючке водить надо, покуда не уморится. Тогда уж тащи. Да у вас лески-то подходящие, выдержат?

— Вот, дедушка, сам посмотри. Крепкие!

Василий Григорьевич взял в руки леску, подергал ее, пробуя на прочность.

— Подходяще. На такой леске быка за рога можно вытащить. Ну что ж, значит, утром станем завтракать сазаном, так я понимаю?

— Нет, — сказал Коля, — мы сазана есть не будем.

Старик удивился:

— Вот те раз! Для чего ж его тогда ловить?

— Дедушка, — сказал Петя, — сейчас я тебе все объясню. У нас в школе есть кружок юных натуралистов. Мы изучаем родной край — какие звери, птицы и рыбы водятся у нас.

— Так, так, понимаю, — кивал головой Василий Григорьевич.

— Семен Павлович, учитель биологии, учит нас делать чучела птиц и рыб. И он сказал, что хорошо бы сделать чучело сазана, оно, мол, будет украшением биологического кабинета.

Взошел месяц, с реки потянул свежий ветерок. Негромко потрескивали дрова в костре.

Летняя ночь коротка. И вот уже на темном небе чуть проглянула алая полоска зари.

— Ну, ребята, пора, — сказал Василий Григорьевич. — До восхода солнца — самый клев.

Взяв удочки и ведерки, ребята пошли к омуту, на который указал им старик.

Река еще не проснулась. Ивы, склонившись к самой воде, полоскали в ней свои длинные ветви. Трава гнулась под тяжестью серебристой росы. Белый туман, поднимаясь с реки, легкой дымкой курился над землей.

В зарослях скрипели коростели. Небо, еще недавно темное, теперь заметно поголубело.

Возле высокой ольхи Володя остановился.

— Вот он, омут.

Расположившись неподалеку друг от друга, все трое закинули удочки. Долго сидели молча, напряженно глядя на неподвижные поплавки. Первым не выдержал Петя:

— Не клюет! Может, мы не на том месте сидим?

— Тише ты, — шепнул Володя. — Рыбу распугаешь.

— Да ее тут и нету!

Володя рассердился:

— Вот что, Петька, или сиди тихо, или ищи себе другое место.

Солнце выглянуло из-за леса, позолотило высокие верхушки деревьев, разогнало утренний туман.

Большой рыжий шмель, басовито жужжа, опустился на цветок рядом с Петей. Цветок закачался, брызнул капельками прозрачной росы.

Петя загляделся на шмеля и не заметил, что его поплавок запрыгал.

— Клюет, клюет! — громко зашептал Коля. — Петька, клюет же, не видишь?

Петя вздрогнул от неожиданности, и в это самое время удилище вырвалось у него из рук. Какое-то мгновение Петя оцепенело смотрел, как его удочка на большой скорости плывет вдоль берега, потом подхватился и пустился вдогонку.

— Вот это рыбина! — донесся до него Володин возглас. — Наверное, сазан!

Проплыв немного вдоль берега, удочка резко повернула к середине реки.

Петя даже застонал с досады:

— Эх, и рыба ушла, и новая леска пропала!

— Беги к деду, попроси лодку, — сказал Володя, — а мы с Колькой станем за удочкой следить.

Петя со всех ног бросился через ольшаник к мосту.

Коля и Володя взобрались на крутой обрыв и не спускали глаз с Петиного удилища. Оно то показывалось на поверхности, то уходило в глубину.

— Ух и силен сазанище!

— Думаешь, сазан?

— А то кто же!

— Гляди, плывут!

Маленькая остроносая лодка приближалась. На веслах сидел Василий Григорьевич, Петя пристроился на носу.

— Петька! — закричал Коля. — Вон, вон она, в заливчик свернула, у осоки стоит. Видишь?

— Вижу, вижу, — отозвался Петя. — Скорее, дедушка! Это сазан!

— Не горячись, внучек, сейчас мы его вытащим. Только бы леску не оборвал.

Коля и Володя, не дыша, следили за лодкой. Вот она подплыла совсем близко к удилищу. Вот уже Петя протянул вперед обе руки, собираясь схватить его, но тут оно дернулось и исчезло под водой. Петя потерял равновесие и бухнулся в воду.

Дедушка схватил Петю за воротник рубашки и втащил в лодку. Коля и Володя громко хохотали на берегу. Рассмеялся и дедушка:

— Вот так рыбалка!

Только Пете было не до смеха. Он выжимал мокрую рубашку и, чуть не плача, приговаривал:

— Ушел! Из самых рук ушел!

— Не горюй, внучек, дальше реки не уйдет. Пусть погуляет твой сазан, потаскает за собой удочку, глядишь, скоро из сил выбьется.

Ребята и старик зорко смотрели по сторонам, но удочка больше не показывалась.

Вдруг Петя вскочил на ноги.

— Разве так можно! — Дедушка схватился за борта лодки. Перевернемся!

— Дедушка, вон удилище! Вон, где осока.

Они поплыли к низкому берегу.

— Скорее, — торопил Петя. — С осторожкою надо, а то спугнем.

Все ближе, ближе!

И вот по реке пронесся торжествующий крик:

— Есть! — Петя изо всех сил сжимал удилище обеими руками.

— Ура! — прыгая от радости, закричали Коля и Володя.

— Смотри опять не упусти, — предупредил дед.