— Правда, дорого?

— Ну, ладно, не мешай нам больше! Пишем дальше, Чаба! Две пачки масла — двенадцать форинтов. Пиши!

Я записал. Малыш рядом бормотал сквозь зубы:

— Разделить на шесть, получится два форинта.

— Два литра молока — двенадцать форинтов.

Бабушка диктовала. Я записывал. Малыш бормотал:

— Деленное на шесть… Только я все равно молоко не люблю. Так что пусть будет один форинт.

— Что это ты делаешь, Малыш? — подозрительно спросила бабушка.

— Считаю, сколько я стою родителям.

— Что-что?!

— Ну, делю на шесть то, что ты потратила. Нас ведь в семье шестеро. Так я узнáю, сколько стою…

Ну, думаю, вот уж сейчас бабушка рассердится! Но она, наоборот, засмеялась. Никогда не удается мне угадать, кто из взрослых как поступит. Странный они народ! Вот и теперь бабушка только засмеялась, покачивая головой, а потом пошла в комнату взять счет за электричество.

Я решил, что сейчас самый подходящий случай серьезно поговорить с Малышом.

— Слушай, Малыш! Я не хотел говорить при бабушке… но, в самом деле, зачем ты деньги свои транжиришь?

— Вот как? И ты уже знаешь? Да, тебе легко, ты ведь не проходишь каждый день мимо мороженщицы!

— Знаю, все знаю. Но сейчас зима!

— Вот и надо горло закалять!

— Не дури!

— Не дури, не дури! Ты тоже за мороженым заходил. Я видел. Как только написали: «Имеется ананасное мороженое», ты сразу туда…

— Когда это было! И потом… затем я и купил тогда копилки. Теперь, как только получу карманные деньги, сразу их в копилку. И все! После этого не страшно, что бы там ни написала мороженщица — хоть кокосовое, хоть ананасное!

— А ты молодец, что и для меня копилку купил! — попытался брат увести разговор в сторону.

— Я-то молодец, а вот ты? Твоя-то копилка пустая! Я вчера как раз потряс ее.

— Ты тоже? А я часто ее встряхиваю. Вдруг, думаю, что-нибудь да осталось…

Нет, моего братца не поймешь! Глупости ведь болтает. Мы же отдали ключи от копилок бабушке. На сохранение. Как раз для того, чтобы никак нельзя было деньги взять, даже если б очень захотелось…

— Твой ключ, как и мой, у бабушки, — сказал я твердо, — так что как бы ты мог…

— Очень просто, — тотчас стал мне объяснять Малыш. — Переворачиваешь копилку вверх дном, суешь в отверстие нож и подталкиваешь монетку, пока не выпадет…

— Нет, ты все же еще совсем малявка! Тебе бы в детский сад ходить! — разозлился я.

Но тут же сообразил, что я-то старше его и умнее. Ведь взрослые твердят мне об этом постоянно. Так что я верю.

— Вот что, Малыш! — заговорил я внушительно. — Ты прекрасно знаешь, что наша семья собирает деньги на новый телевизор. Мои двести форинтов все лежат в копилке, я отдам их в общую кассу. Потому что я тоже смотрю телик, значит, должен принять участие и в покупке…

Мне самому моя речь чрезвычайно понравилась. И я даже растрогался, когда сказал про двести форинтов.

Но Малыш рассмеялся.

— Двести форинтов! За них ты разве что вечернюю гимнастику смотреть можешь. Думаешь, я не знаю, что телик семь тысяч стоит?

— Для пятиклассника, — огрызнулся я, — двести форинтов, представь себе, большие деньги!

— А я, представь себе, хотя еще только второклассник, — отпарировал Малыш, — даю на телик пятьсот форинтов!

Я просто дар речи потерял, так разозлился. Тут как раз вернулась бабушка. Она дара речи не потеряла, но тоже была сердитая.

— Ну что ты болтаешь, Малыш? Откуда, в самом деле, у тебя быть пятистам форинтам?!

— Могу показать! — крикнул Малыш и вылетел из кухни.

Минуту спустя он вернулся, таща за собой на веревке дворняжку.

Бабушка так и подскочила.

— Собака в доме?! Откуда ты ее взял? И зачем?! А ну, марш, отведи ее туда, откуда взял!

— Мне некуда ее вести. Я нашел ее на улице.

— Ты совершенно невыносим! Когда ты ее подобрал?

— Еще в полдень. Потому и на обед опоздал. Но за это мне уже попало.

— Ах, так? Может, теперь надо похвалить тебя?

— Можно бы. Все-таки пятьсот форинтов…

— При чем тут собака и пятьсот форинтов? — спросили мы с бабушкой в один голос. Хотя, конечно, говорить наперебой неприлично.

Малыш разложил на столе газету. Он принес ее с собой, когда прибежал с собакой. Некоторое время он отыскивал что-то среди мелких объявлений и наконец прочитал вслух:

— «ПЯТЬСОТ ФОРИНТОВ вознаграждения будет выплачено тому, кто найдет мою шотландскую овчарку, черную, еще совсем щенка. Прислушивается к звуку поворачиваемого в замке ключа».

— Мне дурно, — объявила бабушка.

— Пожалуй, на этот раз и мне дурно, — поддержал я бабушку. — И вообще это не шотландская овчарка.

— Но она черная. И к звуку ключа прислушивается. Хочешь, покажу?

Собачонка действительно прислушалась. И по правде сказать, она была очень славная. До того некрасивая, что смеяться хотелось, на нее глядя. И уши совсем как у моего братца, когда он ветрянкой болел: пятнистые.

Я переметнулся на сторону Малыша. Теперь мы вдвоем умоляли бабушку оставить нам смешную дворняжку. Соглашались жить на одном хлебе с повидлом. Ради экономии. И ради того, чтобы нашей собачке доставалось мясо. Ей мясо необходимо, чтобы шерсть блестела. Так сказал брат, уж не знаю, кто его просветил.

А сегодня он еще сказал, что собачка любит мороженое, он уже испытал ее. Хорошо еще, что и она больше всего ананасное любит.

По календарю рождество приходится на конец декабря. Но у нас оно начинается уже в ноябре. Бабушка вдруг говорит: «Ну, детки, представьте, что перед вами является добрая фея и говорит, что выполнит любое ваше желание. Что бы вы пожелали?» Я, конечно, понял, что это подготовка к рождественским подаркам. Но Малыш этого не знал и сразу выпалил:

— Я бы попросил у нее лошадь.

Малыш совсем не шутил. Он давно уже решил, когда вырастет, работать на конном заводе. И хотел начать практиковаться как можно скорее. Летом, у дяди в деревне, обстоятельно обсуждал цены на лошадей, пока дядя не шуганул его. Потом все вокруг дворника ходил, советовался, как лучше разместить у нас во дворе лошадей. Результат был тот же. Так что сейчас добрая фея была бы ему очень кстати.

Словом, Малыш обрадовался, а бабушка огорчилась. Тогда я, чтобы развеселить ее, сказал:

— А я бы попросил пуловер.

Хотя мне вовсе не хотелось получить в подарок пуловер. У меня от них спина чешется. Но только я знал, что бабушка его уже купила. Он давно лежит в чулане, в нейлоновом пакете. Она спрятала его за банками с абрикосовым вареньем.

Перед рождеством у нас все прячут и перепрятывают подарки. И я тоже. Но только в тот день у нас столкновение получилось. Пробка в дверях. В передней было уже довольно темно. Я решил тайком отнести в большую комнату купленные в подарок книги, спрятать их в книжном шкафу. Мне казалось, что я придумал это очень хитро: ну кто станет искать книги в книжном шкафу? Между прочим, там, за словарями, давно уже стоит коробка конфет. Мама купила ее для папы.

Да только в темной передней я столкнулся носом к носу с дедушкой. Должно быть, он тоже хотел что-то спрятать. Недаром же, увидев меня, с ходу в чулан заскочил. А я — в ванную. И простоял там довольно долго: пусть, думаю, дедушка спокойно уладит свои дела. Да только он и не думал ничего улаживать. Сидел себе на чемодане и уплетал орехи. Я видел, из ванной в чулан было окошко. А я в своем убежище разве что зубы мог лишний раз почистить. Нечего делать, пошел я к дедушке, попросил орешков и признался, что хочу книги припрятать. В обмен на мою тайну он тоже выдал мне свой секрет. Оказывается, он нацелился на ту самую коробку конфет — уже несколько дней после обеда вынимает оттуда по конфете. Как раз к рождеству и прикончит. Вот будет смеху! Вытащит бабушка из-за книг свой подарок, а там… Она каждый год дарит дедушке такую коробку. Только до сих пор они всякий раз были нетронутые.