— Вот и хорошо. Пошли.

Они уже не шептались: Дани решительно заговорил вслух.

Дети — как в кукольном театре! — затихли и навострили уши.

— Ты уж с нами останься, Даника! Ты ведь в первом классе учиться будешь.

Это сказала учительница — здешняя, новая. Чужая.

— Хватит с меня, я уже много раз в первом классе сидел, — угрюмо пробормотал Дани.

— Значит, ты провалился? Провалился?! — тоненько пропела маленькая девочка с бантом и засмеялась.

— В первом классе никто не проваливается, Марти! — строго одернула девочку учительница. — А тем более такой большой и умный мальчик, как Дани. Ну-ка, подружитесь скорее. Марти! Дани!

— У меня друзей и так много. Больше не надо! — отрезал Дани и повернулся к насмешнице девочке спиной.

Но когда стали строиться, чтобы выйти во двор, ему все же пришлось стать в пару с ней. Торжественное открытие нового учебного года устраивали во дворе школы. Вокруг учеников собралось народу не меньше, чем на ярмарке вокруг жаровни с колбасками.

У каждого класса было свое место, обозначенное на асфальте мелом. Первоклассников усадили впереди на две длинные скамейки. Позади них выстроился второй класс. Илушка, увидев Дани, помахала ему. Кочиш тоже. И мама!.. Правда, мама только улыбнулась ему, глазами. Им-то хорошо, они все вместе…

Посреди двора стоял стол, и за ним сидели взрослые. То один из них, то другой вставал и что-то говорил. Дани был поражен: одного из них он узнал! Тот самый дядя, который приезжал к ним на хутор весной! И все твердил: «Решение вопроса… решение вопроса…» Он, он всему виной! Из-за него все пошло прахом. Хуторскую школу закрыли. Теперь приходится жить здесь, где нет ни колодца, ни гнезда дятла и где ребята слыхом не слыхали про уроки с магнитофоном. И сколько б ни куковал здесь Гуйаш, Дани его не услышит, ведь какую глупость придумали — каждый класс учится отдельно, в разных комнатах!

Дани встал со скамьи, прямо подошел к тому, знакомому, за столом и громко проговорил:

— Ненастоящая это школа!

Все смеялись, хотя что же тут смешного. А их давешний гость снова заговорил в микрофон и опять что-то про «решение вопроса», а взрослые хлопали. Только учительница первого класса не хлопала, она крепко держала Дани за руку, даже когда он опять на скамейку сел, не отпустила. Было немножко больно, Дани захотелось даже укусить ее.

После торжественного открытия школьного года всем разрешили идти по домам. Хуторские ребята спешили, автобус уже отправлялся, и они уезжали на свои хутора. Им хорошо! Карчи Гуйаш и другие интернатские исчезли в соседнем здании. Оно было точно такое же, как школа, только фиолетовое. Интернатовцы там жили. Дани даже не успел спросить Карчи, что у них было вчера на обед. А Дани важно было узнать. Недаром же есть присказка: «В школе как тебя запрут, суп чернильный подадут, в нем галушки из бумажек…» Дани слышал это от тети Жофи. Правда, она училась в школе давно. Теперь, наверно, такого быть не может! Надо у мамы спросить.

Дани ждал маму в классе, так они договорились. Он сел на первую парту и ничего не делал, просто ждал. Остальные дети ушли. И хорошо. Они просто замучили Дани вопросами: почему вместе с ними в садик не ходил, ну и все в том же роде. Какое им дело?! А эта девчонка с бантом решила, что он провалился, на второй год остался. Нет уж, с ней-то он и не подумает разговаривать!

И вдруг она вернулась. Именно она, эта лягушка с бантиком! Подошла к Дани и сказала:

— Кукукк…

Дани молчал. Она повторила:

— Кукукк… Марти.

Дани отвернулся, зажмурился. Он мириться с ней не намерен! Когда он открыл глаза, бантика не было и в помине. И что она пристала: «кукукк» да «кукукк». Думает, Карчи ему заменит? Как же, держи карман шире! Но откуда она знает их тайну, про «кукукк» и все такое? И с какой стати вдруг — «Марти»? Издевается, что ли? С такой станется.

Наконец-то появилась мама! Домой пошли вместе. Мама все теребила Дани, расспрашивала, что да как, но Дани молчал. Ему не хотелось говорить, не хотелось ни домой идти, ни оставаться в школе. Он высвободил ладонь из маминой руки. Но мама так и не спросила, что с ним и почему он такой печальный. Она-то была очень веселая. Увидела какого-то незнакомца, окликнула:

— Привет, Тамаш!

— Привет, Эржи!

— А это мой старший сын. Скоро доверю его твоим заботам, — сказала мама (о чем это она?!) и подтолкнула Дани: — Ну же, Дани, поздоровайся как следует.

Дани здороваться не стал. Незнакомец, совсем молодой, засмеялся.

— Тогда собачка с тобой поздоровается!

Только тут Дани заметил у его ног собачонку. Маленькую, не больше шлепанца. Шерсть у нее была грязновато-белая и вся в завитках — вроде парадной диванной подушки в красивом вязаном чехле из мохера. А этот Тамаш все смотрел то на Дани, то на собачку и приговаривал:

— Ну, Муфти, умница! Поздоровайся же, Муфти!

Смешная собачонка тотчас встала на задние лапы, а передние послушно протянула Дани. Она так молотила ими по воздуху, как будто боксировала.

Дани невольно отпрянул. Такого он еще не видел! Ни Цезарь, ни какая другая собака на хуторах этого не умела… С испугу, с горя — он и сам не знал почему — Дани неожиданно пнул собачонку ногой. Она, заскулив, отскочила и на трех лапах бросилась наутек. Поводок у хозяина, конечно, вырвала, и он змеей извивался следом. Тамаш почему-то смеялся. Мама тоже.

Дома Дани закрылся в своей комнате, даже ужинать не пошел. Только на секунду приоткрыл дверь — выставил в коридор Щенка. Пусть хотя бы Щенка покормят, если уж его оставили умирать с голоду!

Утром он пошел в школу, не приготовив домашнего задания. Хотя оно было совсем легкое: учительница попросила каждого принести в класс свою самую любимую игрушку.

Девочки пришли с куклами, даже наряды кукольные притащили. Они увлеченно одевали своих любимиц в пижамы, джинсы; одну куклу нарядили невестой, другую докторшей, третью запеленали, как младенца. Дани никогда такого не видел. Мишкины игрушки можно было кусать или купать, но только не наряжать.

Одна-единственная девочка принесла не куклу, а шахматы. Данина соседка по парте. Наверно, у папы своего стащила. У Даниного папы тоже есть шахматы. Папа даже показал ему, какая фигура как ходит.

— А ты почему не принес какую-нибудь игру? — спросила соседка с бантом.

— Так.

— Но дома-то они у тебя есть?

— Хватает.

— После покажешь?

— Нет.

— Ты жадный?

Дани покрутил головой. Он не жадный. Но как показать этой, с бантиком, чердак с голубями? И Цезаря, и гнездо дятла, и уроки по магнитофону, и ансамбль цитр… Все его любимые игры остались там, на хуторе.

— Ты не принес игрушек, Дани? — спросила и учительница.

— У нас шахматы будут на двоих, — заявила девочка с бантом. — Это даже хорошо, что он ничего не принес. С кем бы я тогда играла?

— Ты умеешь играть в шахматы? — удивился Дани. Вот уж никогда не подумал бы!

— Умею. А ты?

— И я умею. Немножко.

— Сыграем?

— Можно.

— Выбирай, белые или черные? — великодушно предложила девочка.

Тут Дани пообещал принести завтра в школу цитру. Соседка обрадовалась. Даже позволила Дани выиграть первую партию, и только начали вторую, как учительница вдруг обернулась к ним и сказала:

— Марти Кукукк, не разговаривай!

Девочка с бантом вскочила. Теперь-то Дани понял, что Кукукк ее фамилия и она вовсе не вышучивала их с Карчи. А зовут ее Марти.

— Просто мне Дани сказал, что умеет играть на цитре, — сообщила Марти весело. — И я очень обрадовалась!

Учительница тоже обрадовалась.

— Вот и чудесно, Дани, сегодня же и покажешь нам свое искусство. После обеда в продленной группе будет праздник. Дани сыграет на цитре, а куклы будут танцевать. Кукольный бал!