Расщелина была шириною на более метра, стены ее казались совершенно гладкими. Пепе положил на землю копье, сбросил с себя шкуру онца, повесил на шею лук и протиснулся в расщелину. Прижавшись спиной к одной стене, а ногой упираясь в другую, так что тело его напряглось, как сжатая пружина, он, переставляя ноги и отталкиваясь руками, медленно стал ползти вверх.

Сначала Мюллер следил за ним с интересом и любопытством. Но чем выше поднимался Пепе по скале, тем продвигался все медленнее и медленнее. Мюллер замер от страха. Малейшее невнимание или неловкое движение могло стоить Пепе жизни.

Мюллер жалел, что еще в самом начале не помешал этой безумной затее, но теперь было уже поздно. Если его окликнуть, Пепе от неожиданности может оступиться. Мюллер стоял у подножия скалы и с замиранием сердца следил за каждым движением молодого индейца. Наконец он вздохнул с облегчением. Пепе ловким движением оттолкнулся от верхного края расщелины и очутился на вершине скалы.

Но в тот же миг донесся его тревожный крик. Мюллер, который было успокоился, удивленно посмотрел наверх. Над скалой мелькнула большая тень, за ней другая, послышалось тяжелое хлопанье крыльев. Два громадных кондора, потревоженные Пепе, поднялись над скалой и начали парить над нею. Пепе, выпрямившись, стоял на скале. В руках у него на миг блеснул охотничий нож. На фоне синего неба фигура человека казалась игрушечной.

Один из кондоров внезапно сложил крылья и камнем упал на храброго Пепе, но тот замахнулся на него ножом. Второй кондор бросился своему товарищу на помощь. Завязалась борьба между громадными птицами и человеком. Если не оказать Пепе немедленной помощи, неравная борьба неизбежно закончится его гибелью. Как бы ни был он храбр и силен, ему не справиться с двумя мощными птицами.

Мюллер сразу оценил, какой опасности подвергается его верный друг, и быстро сорвал с плеча двустволку. Расстояние до вершины скалы было довольно значительное. Только точный выстрел мог решить исход борьбы.

Он старательно прицелился и стал выжидать того момента, когда один из кондоров неподвижно повиснет в воздухе, чтобы в следующий миг напасть на свою жертву. Этот момент наступил. Мюллер нажал на спуск, раздался выстрел. Птица рухнала в пропасть.

Второй кондор, напуганный выстрелом и внезапным исчезновением своего товарища, отлетел от скалы и стал кружить над нею. Он, видимо, готовился к новому нападению. Но сейчас расстояние между ним и Мюллером увеличилось настолько, что трудно было держать его в поле зрения и вряд ли можно было попасть в него из ружья.

Воспользовавшись этим моментом, Пепе схватился за лук, быстро выхватил из колчана отравленную стрелу и натянул тетиву. Стрела со свистом вонзилась в шею кондора, и пораженная птица, трепеща крыльями, упала в темную бездну. Пепе махнул Мюллеру рукой, затем, заслонив рукою глаза, начал внимательно всматриваться в простиравшуюся у его ног безбрежную Ла-Монтанью.

Лес расстилался перед ним сплошной зеленой пеленой, лишь кое-где прорезанной темными полосами. Пепе знал, что это глубокие русла рек, промытые в скалах и заросшие тропическим лесом. Не было видно никаких примет, по которым можно было бы ориентироваться. Всюду был сплошной лес. Темный, таинственный и враждебный лес Ла-Монтаньи, раскинувшийся на тысячи километров до Амазонки и Ориноко, до далеких берегов Атлантического океана.

Огорченный неудачей, Пепе таким же образом спустился по расщелине вниз. И снова они продолжали идти наугад, поднимаясь все выше и выше.

— Что это, Пепе? — вдруг воскликнул взволнованно Мюллер и выбежал на открывшуюся перед ним полянку. — Смотри, Пепе! Ты знаешь это дерево? — Мюллер бросил на траву ружье и обеими руками обхватил несколько доходивших ему до плеч деревцов. Своей светло-серой корой и овальными темно-зелеными листьями на красных стебельках они напоминали молодые буковые деревья.

— Пепе, это же цинхоны! Разве ты не видишь? Разве ты не слышал об этом дереве? — громко кричал Мюллер, а руки его нежно гладили кору деревьев. Ему хотелось заключить в свои объятия эти, ничего не подозревавшие растения, прижать их к груди, передать им весь восторг переполненной радостью и счастьем души.

Наконец-то он нашел чудодейственное хинное дерево! Ради него он переплыл океаны и пересек континенты! И вот оно у него в руках! Оно теперь от него не уйдет. Его никто у него не отнимет!

Оно добыто ценою стольких жертв, трудов и мучений!

На той же поляне лежали желтые стволы срубленных деревьев. Некоторые из них уже потемнели от времени. Сердце Мюллера учащенно билось. Ведь это были стволы прямых и когда-то стройных растений. Цинхоны! Сомнения быть не могло: это цинхоны! Около старых пней пробивались молодые побеги с такой же светло-серой и нежной корой и овальными листьями на красных стебельках. Ошибки быть не могло! Каскарильерос Мануэля де Миранда вырубили старые деревья и содрали с них драгоценную кору. Теперь оголенные бревна валялись среди густой травы и папоротников, заброшенные и никому ненужные! Пепе с изумлением смотрел, как его хозяин обнимает и целует молодые деревья, и не понимал, что все это значит. Никогда до сих пор он не видел его таким радостным и взволнованным. Он знал, что хозяин интересуется разными деревьями и растениями. Знал также, что ему очень хотелось найти хинное дерево. Но он никогда не подозревал, что это дерево может доставить его господину столько волнений и радости.

— Если сеньор радуется, Пепе тоже радуется, — ответил ему Пепе и стал скакать и танцевать на полянке, торжественно и победоносно размахивая содранной с онца шкурой.

Сначала Мюллер смотрел на него, ничего не понимая, но потом громко расхохотался. Своей непосредственностью Пепе заразил немца: тот пустился в пляс вокруг тех самых молодых цинхон, которые только что обнимал.

Встреча с каскарильерос. Мюллер не ест человеческого мяса. Отъезд Пепе.

— Ложись, сеньор! — крикнул Пепе, толкнув Мюллера в спину, и сам мгновенно бросился на землю.

Мюллер машинально последовал его примеру и тоже растянулся в густых папоротниках, которые оцарапали ему лицо и руки. В тот же миг над их головами прожужжала стрела и вонзилась в растущее за ними дерево. Лежа в траве, Мюллер ничего перед собой не видел и не мог понять, что случилось. Он инстинктивно нащупал ружье и быстро взвел курок.

Пепе что-то крикнул на своем родном языке. Вскоре из леса ему ответили. Начались длительные переговоры.

— Пепе, что происходит? Что это за люди? Почему они на нас напали? — с тревогой спросил Мюллер.

— Тише, сеньор! — не шевелясь, ответил Пепе.

Из леса опять что-то прокричали. Пепе снова им ответил. Затем он медленно поднялся и положил оружие. Сделав несколько шагов вперед, он неподвижно остановился со скрещенными на груди руками.

В тени ближайших деревьев показались две человеческие фигуры и направились к Пепе. В полумраке Мюллер различил двух обнаженных до пояса индейцев. Редкие лучи солнца освещали их полуголые бронзовые тела. Они тоже были без оружия.

Индейцы подошли к Пепе и начали с ним разговаривать. На головах у них были большие соломенные шляпы, из-под которых свисали прямые волосы, заплетенные над ушами в две косички.

Немного погодя Пепе и индейцы трижды обнялись, и Пепе подал рукой знак:

— Сеньор, встань! Индеец приятель.

Мюллер встал. В руках он все еще держал двустволку, с которой ни на миг не расставался. Он подошел к индейцам и заговорил с ними на испанском языке. Но индейцы знали по-испански всего несколько слов, и с ними пришлось объясняться Пепе.

Оказалось, что индейцы были рабочими-каскарильерос Мануэля де Миранда и занимались вырубкой хинных деревьев, с которых обдирали кору. Когда они поняли, что Мюллер друг их хозяина, то стали намного любезнее и провели заблудившихся путешественников в свой лагерь, находившийся в десяти минутах ходьбы от места встречи.