— Вы слышали о вампирах? Не о тех, ваших вампирах, о которых болтают старые бабы, а о настоящих, южноамериканских вампирах[50], которые сосут кровь теплокровных животных. Если вы не будете загонять ваших мулов в хорошо закрытые помещения, через месяц от них останутся одни только скелеты.

Окна сарая старательно заделали, а у входа навесили сплетенные из ветвей двери. С этого вечера мулов на ночь стали загонять в старай.

Пепе был чем-то серьезно занят. Из леса доносилось пение какой-то птички. Оно напоминало перезвон серебряных колокольчиков, но Пепе его не слышал. Он с головой ушел в свою работу.

Накрошив в глиняный горшок мелкими кусочками стебель какой-то особой, полудревесной лианы, известной только ему одному, он добавил корни и листья ночного растения капсикум, а также листья дикого табака, залил эту смесь водой и поставил на огонь. Она должна была вариться целых двенадцать часов. Ни часом больше, ни часом меньше.

Мюллер время от времени на него поглядывал, но Пепе никого не замечал. Когда в горшке варится таинственная смесь, разговаривать нельзя. Пепе это хорошо знал от своей бабки, которая его учила приготовлять смертельный яд.

Этот яд нужен был Пепе для стрел. На следующий день ему предстояло идти в лес вместе со своим господином, и Пепе хотел запастись надежным оружием.

Огонь в очаге жарко пылал. Пока смесь варилась, Пепе ушел в лес. Вернулся он только к обеду. Прежде всего проверил, как горит огонь. Все было в порядке. Жидкость в горшке кипела, но она еще недостаточно загустела. Еще не прошло двенадцати часов. У Пепе не было часов, но они ему были и не нужны, он безошибочно определял время по солнцу и по тени деревьев.

Вернувшись вечером, Пепе заглянул в горшок. Все превратилось в кашу, которую он старательно процедил и снова поставил на огонь, чтобы она сделалась еще гуще. После этого он достал принесенный из лесу мешочек и высыпал в горшок целую пригоршню ядовитых лесных муравьев. К этому он прибавил ядовитые железы с корнями зубов маленькой змеи мергон и все тщательно размешал.

Наконец все было готово. Пепе остался доволен своей работой. Теперь надо было проверить действие яда. Пепе поймал большую ночную жабу и проколол ее отравленной иглой. Через восемь минут жаба околела. Если холоднокровное животное погибает за восемь минут, теплокровное должно погибнуть гораздо скорее.

Он взял стрелу, кончик которой обмакнул в смертельный яд, натянул тетиву лука и выпустил стрелу в пролетавшего мимо белоснежного попугая ара. Он умышленно не целился в сердце птицы. Если бы стрела попала в сердце, птица и без яда была бы убита, на месте. Пепе прицелился в крыло.

Таким образом он хотел проверить действие яда. Стрела попала точно в цель, и птица упала в двадцати шагах от Пепе. Когда он подбежал, она была уже мертва.

Разрешив вопрос с жильем, Мюллер решил перейти к главной цели своего путешествия — к поискам хинного дерева. Пепе он решил взять с собой, а Казуса оставить сторожить жилище.

Пепе давно ждал случая выполнить обычай своего племени — собственноручно убить ягуара. И то не из ружья и не отравленной стрелой. Убить онца таким способом нехитрое дело. Нет! Он должен убить его копьем или ножом. Только после этого он станет полноправным мужчиной. Таков был обычай его племени. Его необходимо было выполнить или умереть. В таком деле никто не должен был ему помогать… Даже сеньор Мюллер. Об этом они договорились заранее.

Казус имел полное основание быть недовольным. Правда, ему оставили на несколько дней достаточно корма и воды, но заперли в хижине, где он должен был дожидаться возвращения хозяев.

Уже целых полдня охотники шли, не останавливаясь. Они должны были добраться до зоны туманов и поэтому выбирали тропинки, которые шли круто в гору, туда, где температура зимою падает до 0°, а летом достигает 25° тепла.

Там работали и каскарильерос[51] сеньора Мануэля де Миранда, старого приятеля Мюллера. Они рубили калисайи, сдирали с них кору и переправляли ее в гасиенду в Уануко. Кто знает? Может быть, Мюллер и Пепе где-нибудь с ними встретятся?..

Блуждая по лесу, они уже давно прошли то место, где Мюллер убил онца. Пепе постоянно озирался. Он присматривался к каждому дереву, к каждому кусту. Пепе твердо знал, что онц никогда не живет один. „Где-то здесь, неподалеку, бродит теперь и второй зверь. Эх, если бы напасть на его след!“

Пепе со своим вооружением выглядел очень живописно. В руке у него было копье в два с половиной метра длиной, за плечом лук, на поясе колчан с отравленными стрелами и острый охотничий нож — подарок Мюллера. Его гибкое тело напоминало тело ягуара, встречи с которым он так настойчиво ждал.

Эх, Пепе, встретишь ли ты онца и станешь ли полноправным членом своего племени?

Вдруг Пепе остановился, как вкопанный, с поднятым в руке копьем. Крадучись, как кошка, он медленно пробирался в густых зарослях. Под ногами у него не шелохнулся ни один листок, не зашуршала ни одна травинка. Мускулы его были напряжены до крайнего предела. Мюллер ничего не видел. Но вот до его ушей донеслось тихое рычание. Он посмотрел в сторону звука и заметил на земле пестрое желтое пятно. Может, это пень или листья какого-нибудь экзотического растения? Пятно как будто слегка шевелится и медленно движется по направлению к Пепе. Это, без сомнения, онц, тоскующий по своему убитому другу. Такой зверь особенно свиреп и опасен.

Готовясь к смертельной схватке, противники замерли в трех шагах друг от друга. Их взгляды были настороженны, сосредоточенны и неподвижны. Зверь выжидал момент, чтобы броситься на человека и перегрызть ему горло. Пепе ждал, когда онц, хотя бы на мгновение, отведет свой взгляд, чтобы нанести ему смертельный удар.

Кто из двух победит?

В лесном полумраке индеец был похож на бронзовую статую. Пепе ждал. Он умел ждать Его нервы были так же крепки, как и мускулы. В нем тоже пробудился зверь, дикий зверь Ла-Монтаньи. В правой руке он сжимал копье, в левой — охотничий нож. На какое-то мгновение взгляд онца дрогнул. Пепе только этого и ждал. Со страшной силой метнул он свое копье. Оно вонзилось между лопатками зверя. Ягуар не мог двинуться. Копье приковало его к месту.

Пепе нагнулся над своей жертвой и медленно высвободил копье.

— Молодец, Пепе! Ты доказал, что стал настоящим мужчиной.

Мюллер обнял его и сердечно пожал ему руку. Эта похвала обрадовала индейца. Он быстро содрал ножом с убитого животного шкуру и растянул ее на соседнем дереве.

Путники шли все дальше. Тропинка местами расширялась, иногда исчезала, потом снова появлялась.

Подымаясь все выше, они направились к небольшой возвышенности. Мюллеру показалось, что они сбились с дороги. Главное, они все еще не достигли цели. На глаза ему еще ни разу не попался светло-серый ствол чудодейственной калисайи.

Пепе шел впереди и, как коза, перескакивал с камня на камень. Шкуру убитого онца он накинул на голову. Бодро шагая, он весело насвистывал. Мюллер еле поспевал за ним. Одержанная победа окрыляла молодого индейца.

Лес с левой стороны оставался все таким же могучим и диким. Свисавшие толстые ветви образовали темно-зеленый свод, который защищал от палящих лучей солнца Оба охотника продолжали свой путь к вершине. Слой земли, покрывающий скалы, становился все тоньше и тоньше. Незаметно менялся и характер леса. Корни деревьев, не имея возможности пробиться через скалы и стремясь к простору и влаге, разрастались в ширину. Местами из каменистой почвы они выходили наружу и торчали, как руки какого-то сказочного чудовища. Мюллер часто спотыкался, с трудом перелезал через них, весь обливаясь потом.

Наконец они подошли к большой отвесной скале, которая метров на двадцать возвышалась над их головами и господствовала над окружающим лесом. Узкая расщелина рассекала ее сверху донизу. Пепе решил ею воспользоваться, чтобы забраться на вершину скалы и осмотреться кругом.