Матросы бросились выполнять его приказание. Тросы были перерублены, сломанная мачта исчезла в кипящем море. Положение было ужасным. В темноте ничего не было видно. Сигнальные огни на фор-марсе еле мерцали.

Клипер не опрокидывался только благодаря тяжести киля. После того, как судно лишилось фок-мачты, его равновесие было нарушено, и это чрезвычайно затрудняло маневрирование. И в тот самый момент, когда для корабля и людей решался вопрос жизни или смерти, упали первые капли дождя. Вздох облегчения вырвался из груди Клааса и всех матросов. Они знали, что буря еще не миновала, но дождь был признаком того, что корабль выходил из области циклона. Самое страшное оставалось позади…

Новый порыв ветра сорвал один из парусов: он повис, громко хлопая в воздухе, и его унесло в море. Но это уже не казалось страшным. Буря ослабевала…

Восход солнца весь экипаж встретил на палубе. Гладко и спокойно расстилалось море… Можно было подумать, что бури и не бывало.

Затем все разбрелись по каютам отдохнуть и набраться сил. Анита давно уже спала глубоким сном. Карл лежал в полудремоте. Клаас передал командование своему заместителю Нилу Куленсу и тоже пошел отдыхать. Измерения показали, что „Голландия“ отклонилась от курса километров на двести и теперь находилась неподалеку от острова Святой Елены…

Капитан осмотрел повреждения корабля и, увидев что он нуждается в серьезном ремонте, приказал продолжать идти в западном направлении.

На следующий день клипер вошел в джемстаунский[14] порт, где он за одну неделю залечил нанесенные ему раны. Новая фок-мачта и несколько новых парусов были поставлены вместо потерянных во время бури.

Выйдя из Кейптауна и обогнув мыс Доброй Надежды“, „Голландия“, держа курс на северо-восток, пересекла Индийский океан и в сентябре 1837 года прошла через Зондский пролив, а вечером на 135-й день отплытия из Роттердама бросила якорь в порту Батавни на острове Яве.

Клипер фирмы „Ван Снуттен и К°“ благополучно закончил свое плавание и в сохранности доставил драгоценный груз.

Представитель фирмы, молодой яванец в белоснежных брюках и такой же накидке, поднялся на палубу и поздравил экипаж с прибытием. За молодой дамой, дочерью главы фирмы Анитой ван Снуттен, была прислана коляска, доставившая ее в Бейтензорг. Там в своей вилле Аниту ожидал ее кузен и компаньон отца — ван Потен.

Прохаживаясь по старым кварталам Батавии, Карл рассматривал пристанище первых голландских переселенцев, еще в XVII веке застроивших устье реки Тииливонг, и сравнивал их со старыми голландскими городками с высокими домами и острыми крышами. Батавия с ее типичными североевропейскими постройками и белыми обитателями оставалась чуждой окружающей ее тропической растительности. Река, протекая через город, образовывала каналы, по которым плавали маленькие яванские лодки. Батавия находилась во власти малярии и комаров, переносить которых могли только привыкшие к тропическому климату местные жители. Европейцы оставались в Батавии ровно столько, сколько это требовалось для их дел и коммерческих операций. Остальное время они проводили в развлечениях и отдыхе в Бейтензорге и других курортных поселках в окрестных горах или же на чайных плантациях, рисовых полях, в районах разведения индигоносных растений…

В Батавии начинался новый жизненный путь Хасскарла, который вел через Бейтензорг к ботаническому саду, к работе в тропиках…

У ван Потена. Встреча с Красавцем Бобби. Доктор Фритце.

— Это ваше последнее слово, минхерр ван Потен?

— Да, это мое последнее слово!

— Значит… Это ваше последнее слово?!

— Но вы должны были быть готовы к такому ответу. Не могу понять, как подобная идея могла зародиться в голове моего дяди! Если он хотел оказать благодеяние, он должен был его сделать за свой собственный счет!..

Маленькие глазки ван Потена еще больше сузились, и в них промелькнул злой огонек. Его расплывшееся тело тонуло в мягком кресле красного дерева. Сжатая в кулак правая рука лежала на письменном столе, между пальцами дымилась вечная гаванская сигара. Эту позу он принимал всегда, когда говорил о коммерческих сделках.

— Считаю, что ваше путешествие было напрасным, — уверенно добавил он. — Вам следовало хорошенько подумать, прежде чем пуститься в эту… в эту авантюру! Должен вам заявить, что в моем доме нет места для авантюристов и искателей приключений!..

Губы торговца искривились, изобразив какое-то подобие улыбки, и он развел руками в знак того, что разговор с посетителем окончен. Сделка казалась ван Потену невыгодной. В своей торговой практике ему никогда не случалось принимать на себя одни только обязательства… Это действительно было неслыханной наглостью!..

Карл кивнул головой и, не подавая руки, направился к выходу. Быстрыми шагами он перешел через двор и остановился на улице. Только тогда он почувствовал физическую слабость.

Он вычеркнул из своей памяти нанесенное ему Анитой оскорбление. Во имя своей высокой цели он просто не хотел вспоминать о происшествии на корабле. С открытым сердцем шел он к ван Потену. Глубокое страдание и горькое разочарование угнетали молодого человека… Сколько труда, сколько надежд, сколько грез!.. Совсем иначе представлял он себе эту встречу, когда, взволнованный, сжимал в кармане драгоценное рекомендательное письмо. Он был весел, радостен… окрылен надеждой на будущее, на осуществление своих желаний… В заботливо сохранявшемся во время плавания конверте было заключено его будущее. Сколько раз находил он в нем молчаливого собеседника, которому доверял свои тайные мысли. Не раз с опаской открывал деревянный сундучок и дрожащими руками нащупывал бесценное сокровище — этот спрятанный на самом дне, завернутый в шелковый платок конверт. Карл был искренно уверен, что несколько написанных ван Снуттеном строк откроют перед ним массивные двери на пути к творчеству… Увы!.. Плантатор не понял, что эта сделка будет для него прибыльной, и отказался от нее…

Карл без цели бродил по улицам. Все вокруг ему было чуждо и безразлично… Да! У него оставалось только воспоминание, одно только воспоминание о красивой мечте… Но это было все равно, что мираж в знойной пустыне…

„Авантюрист!.. Искатель приключений!..“

С опущенной головой, задумчивый и одинокий, шел он по главной улице Бейтензорга. Пальмы плавно покачивали своими зелеными кронами, маленькие разноцветные птички перелетали с ветки на ветку. Темно-зеленый наряд тропической растительности не привлекал его взора. Он даже не слышал топота проносившихся мимо лошадей.

Обманутый, отверженный, предоставленный самому себе на незнакомом острове, в тысячах километров от дома и близких, никому не нужный и… униженный — вот что представлял собой Хасскарл в этом новом городе.

Он осмотрелся кругом и, не ожидая ниоткуда помощи, начал спускаться по той улице, по которой недавно поднимался преисполненный веры в свое будущее… В кармане он нащупывал последние двадцать гульденов — все что у него оставалось в кошельке, полученном от ван Снуттена.

Несколько недель прошло в бесцельных скитаниях. Карл переживал глубокое разочарование. Некоторое утешение доставляли ему поздние вечерние прогулки в порту, где он с грустью смотрел на недавний приют — быстроходную „Голландию“. Сидя у причала, он тосковал по далекой родине… Его угнетали безделие и одиночество, мучило отсутствие цели…

С корабля уже выгружали привезенные из Европы товары. Матросов разбили на две группы. Одна из них под руководством помощника капитана Фердинанда Клааса помогала грузчикам переносить деревянные ящики со скобяным товаром, связки железных прутьев и жести, тюки бумажных и шелковых тканей, а другая под начальством Нила Куленса была занята уборкой корабля. Матросы наполняли морской водой деревянные и брезентовые ведра, скребли палубу, начищали металлические части судна. Другие работали на насосах, откачивая просочившуюся или собравшуюся в трюме корабля за время его долгого плавания воду. За несколько дней предстояло все привести в порядок, чтобы корабль блистал чистотой.