Мюллер очнулся. Видение исчезло. Мулы остановились, они ждали, чтобы их развьючили.

— Приехали, сеньор!

— Что, приехали, Пепе? — рассеянно спросил Мюллер.

— Стой! Кто идет? — голос прозвучал властно и решительно. Оба путешественника остановились. Казус, бежавший в хвосте колонны, выскочил с громким лаем вперед. Мюллер попытался было его удержать, но собака, вырвавшись, бросилась к росшим у обочины дороги деревьям и скрылась в кустах. Мюллер кинулся за ней, но в этот момент раздался выстрел. Казус подскочил, словно подброшенный какой-то невидимой силой, и перевернулся в воздухе. Пуля попала ему в голову точно между глаз. Он несколько раз дернулся и застыл.

С обеих сторон дороги из кустарника показались стволы ружей. Затем из кустов на дорогу выскочило несколько боливийских солдат, а за ними вышел офицер. Его ружье еще дымилось от выстрела.

— Вам не стыдно? — гневно крикнул ему Мюллер. — Почему вы убили ни в чем не повинную собаку?

— Тихо, не волнуйтесь! — сухо ответил ему офицер. — Вы знаете, где находитесь?

Начался длинный мучительный допрос.

— Вы утверждаете, что сбились с пути? Кто вам поверит? Вы, должно быть, контрабандисты или революционеры! Идите за мной! — Офицер подал команду, и солдаты, окружив небольшой караван, повели его к пограничному посту.

На заставе допрос продолжался:

— Откуда вы прибыли? — строго спросил офицер.

— Из Перу.

— Это я уже слыхал, но с какой целью?

— Я немецкий ученый, натуралист. Изучаю флору перуанских Анд. А это мой слуга. Пепе. Вот мой паспорт.

Черные брови боливийца нахмурились. Не глядя на паспорт, он резко возразил:

— Это может выдумать каждый, в особенности, когда хочет скрыть истину. Каким путем вы сюда добрались?

— Из Куско, там мы провели два дня. Оттуда направились в город Пуно, у озера Титикака. Озеро переплыли на лодке.

— Стой! — крикнул офицер. — На лодке! По крайней мере получше обдумывайте свое вранье… Разве найдется здравомыслящий человек, который решится плыть на лодке шестьдесят километров, чтобы искать… Да вы и сами не знаете что. Продолжайте!

— Через реку Рамиц мы переправились на плоту.

— Ну вот, теперь выдумали — на плоту!

— Да, это было именно так! На границе мы заблудились и… вы нас задержали… Теперь мы в ваших руках… Прошу нас освободить.

Офицер все еще смотрел на них исподлобья.

— Увидим, время терпит, — оборвал он его и подмигнул солдату, стоявшему у двери: — Педро, отведи их!

Путешественников заперли в темной комнате, полной червей, мух и скорпионов. У них не было разрешения на въезд в страну, а Боливия была в очень натянутых отношениях с Перу. Что же делать?

Мюллер решился на отчаянный и рискованный шаг. Он начал стучать кулаками в закрытую дверь.

— Что тебе надо?

— Позови офицера, — сказал он властно.

— Э-э… Подумаешь, важная птица! Подождешь!

— Позови офицера!

— Нельзя.

— Слушай, — шепнул ему Мюллер, — если позовешь офицера… — И он в щель двери просунул золотую монету.

Солдат ее взял, подбросил на ладони, попробовал на зуб, и, убедившись, что монета не фальшивая, сказал:

— Увидим… Может, и придет.

С этими словами он удалился.

Через некоторое время солдат вернулся с громадным ключом и начал открывать им дверь, которая со скрипом отворилась.

— Ну, вылезай! Начальство тебя ждет.

В комнате было накурено, на полу валялись какие-то объедки, кости и разный мусор. Куртка офицера висела на вбитом в стену гвозде, а сам он в рубашке с засученными рукавами лежал на кровати, положив ноги на грязное одеяло. Руки у него были жилистые и волосатые.

Не вставая с постели, он недовольно спросил:

— Что случилось? Что ты там раскричался?

— Сеньор офицер, у меня в багаже бутылка с добрым испанским вином. Если хотите, мы можем его распить за ваше здоровье.

Офицер оживился:

— Какую ошибку мы допустили, не осмотрев твоего багажа! Чего же ты не сказал об этом сразу? Твое счастье, что у тебя немецкий паспорт. Где вино?

— Если позволите, я сейчас принесу.

— Живей. Тащи его сюда.

Мюллер вышел в сопровождении зорко следившего за ним солдата.

Вскоре он вернулся с бутылкой в руках. Крепкое испанское вино быстро привело офицера в хорошее настроение. Начался осторожный разговор на разные незначительные темы, и вскоре Мюллер убедился, что голова начальника достаточно затуманена алкоголем. Он вынул из кармана десять золотых монет и, ни слова не говоря, положил их на стол. Офицер посмотрел на них с напускным безразличием и спрятал в карман.

— Ну, а теперь говори, что тебе надо?

— Отпустите нас обратно в Перу, сеньор офицер.

— Гм… Ну, ладно! Но больше не попадайтесь мне на глаза! Не то… плохо вам придется! Поняли?

— Да, сеньор, — ответил Мюллер. — Нам и без того здесь делать нечего.

— В таком случае, убирайтесь! Чтобы и духа вашего здесь не было!

И офицер с уже помутневшим взглядом допил остаток вина из своего стакана. Немного погодя один солдат по потайной тропинке вывел караван на перуанскую территорию.

— Ну, Пепе… нам повезло, — сказал со вздохом облегчения Мюллер, когда они отошли от боливийской границы.

Пепе ничего не ответил. Ему было жаль Казуса…

На самой боливийской границе, в деревне Киака, Мюллер связался с каскарильерос, которые за хорошее вознаграждение обещали принести ему семена и побеги цинхоны. Их мало интересовало, кто им платил деньги. Они доставляли хинную кору тому, кто платил дороже.

Мюллер более всего опасался, чтобы торговцы хинной коры не пронюхали о данном им каскарильерос поручении. Но, несмотря на все предосторожности, торговцы об этом узнали и пожаловались местному правителю.

Вскоре Мюллер получил письмо, в котором правитель ему сообщал, что его, Мюллера, считают контрабандистом хинной коры, но ему можно помочь, если…

Мюллер между тем успел получить несколько мешочков с семенами и около пятисот хинных деревцов. Он бережно обложил каждое деревцо мохом и, как в ножны, вложил их в банановые листья. Упакованные таким образом деревца он уложил в гробы, которыми снова снабдил его Вебер. Мох был положен, чтобы предохранить деревца от холода при перевозке через высокие Анды.

Но как поступить дальше? Письмо правителя было ясно и категорично. Дожидаться остальных деревьев или же ехать с теми, которые получены? А вдруг подобная задержка провалит все дело? И он решил трогаться немедленно.

— Ваше превосходительство, у меня есть незаконченные счеты в Киака. Не могли бы вы мне помочь? — С этими словами Мюллер обратился к правителю, когда тот принял его в своем кабинете.

Правитель посмотрел на него маленькими черными глазками.

— Разумеется. Чем могу вам служить?

— Я прошу вас передать каскарильерос этот кошелек с деньгами. — И Мюллер положил на стол кошелек. В нем тяжело зазвенели монеты.

— Оставьте деньги у меня. Все будет сделано, как вы хотите, — с напускной готовностью ответил правитель, и кошелек быстро исчез в глубоком кармане его брюк.

Мюллер знал, что кошелек никогда не попадет в руки каскарильерос, но это было ему безразлично. Главное, надо было поскорее добраться до берегов Тихого океана, где его должен был ждать обещанный корабль.

Мюллер решил вернуться через Арекипу. На этот раз он перешел Анды с востока на запад, распрощавшись навсегда с Ла-Монтаньей и Сьеррой.

„Только бы не поморозить деревца в высоких Андах“, — непрестанно думал Мюллер, с беспокойством поглядывая на таинственные гробы с их драгоценным содержимым.

Он спешил как можно скорее добраться до берега океана.

Герцог Вюртембергский. Сделка с англичанами.

В конце июля 1855 года Мюллер прибыл в порт Ислай[53] на Тихом океане. Его переезд от боливийской границы до Ислая напоминал больше бегство, чем научное путешествие. Он опасался, что торговцы хинной коры предупредили перуанские власти о его таинственной деятельности в Ла-Монтанье, что неминуемо приведет к допросам и осмотру багажа.