В группе ученых находился и профессор Гольдфус. Его очки поблескивали, отражая солнечные лучи, пестрыми пучками проникавшие сквозь цветные стекла витражей.

В задних рядах теснились студенты. Очевидно многие старшекурсники получили приглашения на собрание. Некоторые студенты толпились у открытых дверей. Среди них белела забинтованная голова Карла Хасскарла.

Все эти дни профессор Гольдфус был очень занят. Ему не только предстояло выступать с докладом, он должен был познакомить гостей с достижениями боннского ботанического сада. С этой целью была организована экскурсия, в которой приняли участие его старый приятель и друг детства профессор гейдельбергского университета Гейнц, профессор гамбургского университета Мюнс, русский профессор и исследователь Чорбаков и много общественных деятелей. О встрече узнал и ван Снуттен, который попросил профессора включить и его в состав группы, направляющейся в ботанический сад.

По окончании заседания маленькая группа, возглавляемая профессором Гольдфусом, начала обход сада. Хасскарл по просьбе профессора также участвовал в экскурсии. Профессор показал гостям экзотические экземпляры и, главное, коллекцию тропических растений, которую он считал гордостью университета.

Когда группа приблизилась к карликовому деревцу, профессор подошел к Карлу, положил ему руку на плечо и громко заявил:

— Теперь слово предоставляется молодым. Коллега Хасскарл точнее и лучше меня опишет вам это китайское растение.

Карл покраснел. Он начал смущенно объяснять происхождение и жизнь растения. Из его слов можно было догадываться о тех тайнах, которые поведало ему деревце за свою краткую жизнь. Гости выразили желание подробнее рассмотреть редкий экземпляр. Кто-то даже заметил, что он слыхал о попытках некоторых ученых культивировать подобный род растений в местных европейских условиях, но эти попытки не увенчались успехом. Достижения боннского сада имели большое научное значение.

Ван Снуттен последним подошел к деревцу. Приложив к глазам монокль, он внимательно его осмотрел. Группа экскурсантов уже удалялась, когда он обратился к Карлу и с многозначительной улыбкой сказал:

— Да, ваше усердие заслуживает похвалы. Такое старание не должно остаться незамеченным. Знаете ли что? Я бы вам предложил… ну, скажем, поездку на остров Яву! Что вы на это скажете?

И, заметив изумление на лице Карла, негоциант спокойно продолжал:

— Да. Я не шучу. Уверяю вас. Я могу вам помочь. На Яве живет мой племянник, который является моим компаньоном в коммерческих делах, а для вас тамошняя флора представит исключительный интерес. Скажем… на два года!

Хасскарл растерялся от этого неожиданного предложения, а голландец все еще стоял улыбаясь перед ним.

— Но… мне… такая честь, — заикаясь проговорил Карл.

— Поездка в Восточную Индию принесет вам только пользу, — продолжал убеждать его ван Снуттен. — Наука требует жертв. Я уверен, что профессор Гольдфус даст свое согласие.

Не дожидаясь ответа, ван Снуттен потащил юношу к группе экскурсантов, подошел к профессору и сообщил ему о сделанном им Хасскарлу предложении.

Гольдфус задумался. В его памяти всплыли мечты студенческих лет. Ему не довелось увидеть осуществления этих грез.

Глядя теперь на Карла, стоявшего перед ним с почтительно опущенной головой, он медленно произнес:

— Мне кажется, что коллега Хасскарл может поблагодарить господина ван Снуттена за сделанное ему предложение… Флора Восточной Индии кроет в себе много неразгаданных тайн.

„Какой счастливый случай!“ — подумал профессор, и ему мысленно представился жизненный путь студента-натуралиста.

Гольдфус в лице молодого Хасскарла угадал способного студента. Он уже прочил его в будущие руководители вюртембергского ботанического сада. Своими планами он еще ни с кем не поделился, хотя и предпринял уже кое-что в этом направлении. Сегодняшнее предложение ван Снуттена коренным образом меняло планы старого профессора. Что дело могло принять такой оборот, он, конечно, предугадать не мог…

Имел ли он право возражать против этого предложения? Конечно, нет! Отвечая согласием на предложение ван Снуттена, Гольдфус в глубине души как бы видел осуществленными свои собственные былые мечты и грезы о Дальнем Востоке.

Проводы Красавца Бобби

Месяц спустя, в дождливый вечер, в квартальном трактире „Богема“ состоялось небольшое торжество. Содержатель заведения герр Пауль еще накануне вывесил объявление следующего содержания: „Завтра вечером ресторан занят“.

— Значит опять собрание одной из корпораций… — насмешливо замечали проходившие мимо клиенты.

— Пришла „получка"… — шутливо отвечали им другие.

Однако этот вечер отличался от других: сегодня члены корпорации „Конкордия“ устраивали проводы фукс-майору и заместителю старшины Францу Губерту.

Задолго до наступления условленного часа в дверях трактира показались Ганс Зелле и Вилли Краус. Неизвестно, по своей ли собственной инициативе, или же по решению совета корпорации, они явились для проверки, как шла подготовка к торжеству.

Герр Пауль сначала не очень-то обрадовался их приходу, но это ему не помешало встретить студентов с должным вниманием. Благодаря его любезному приему, выражение строгости на их лицах очень скоро исчезло, и они незаметно для самих себя приняли участие в подготовке к ужину. Содержатель трактира не скупился на комплименты и не переставал восхищаться тонким вкусом своих контролеров. В сущности, теперь он был им даже благодарен за оказываемую бесплатную помощь, и, действительно, они взбивали яйца для майонеза, резали вареный картофель и искусно раскладывали кружочки колбасы по тарелкам. Довольный хозяин не уставал их нахваливать.

Даже тогда, когда Вилли Краус, поскользнувшись на натертом до блеска полу, вывернул тарелку с картофельным салатом на свои только что выглаженные брюки, это не отразилось на воцарившемся в трактире веселом настроении.

Инцидент послужил поводом для многих шуток и насмешек, а герр Пауль был так растроган, что в знак сочувствия к пострадавшему откупорил бутылку старого рейнвейна. Если герру Паулю с одной стороны не были чужды высокие порывы души, то с другой стороны он умел возмещать причиненные этим свойством убытки. Надо полагать, что потом, производя окончательный расчет за ужин, он не забыл включить стоимость и этой бутылки.

Вино быстро развязало языки контролерам. Глаза их весело заблестели еще до начала торжества, однако благоприличие продолжало соблюдаться.

Члены славной корпорации явились в вечерних костюмах. На них красовались отличительные знаки „Конкордии“ — обязательная принадлежность парадной формы.

С присущей ему точностью, в сопровождении фукс-майора, в дверях показался старшина корпорации.

Его появление вызвало всеобщее оживление. Еще у самого входа старшина фон Шлетов уступил дорогу фукс-майору. Этим он хотел подчеркнуть, что торжество устраивается в честь фукс-майора Франца Губерта, с которым расставалась корпорация.

Причина этого расставания была уже хорошо известна всем членам корпорации.

Дело заключалось в том, что, хотя и с известным запозданием, отцу Красавца Бобби надоело тратить деньги на своего распутного сынка. Однако добрый отец все же не лишал его своих забот. В виде компенсации и надеясь приучить его к труду, он обеспечил ему место в прусском министерстве иностранных дел. При этом он рассчитывал, что в будущем сын проявит необходимую сообразительность и практичность и будет содействовать развитию связей его виноторговой фирмы с другими странами.

Расставание с фукс-майором было необыкновенным событием в жизни корпорации. Его значение подчеркивалось торжественностью собрания. Члены корпорации заняли места за столами, расставленными буквой „П“. В центре сели старшина фон Шлетов и его заместитель Франц Губерт.

Слева от фон Шлетова расположились старые студенты, а справа от Красавца Бобби — молодые фуксы. Они различались по своим значкам.