Дюма изображает графа Ла Моля, завоевавшего сердце ветреной красавицы-королевы, молодым человеком 24–25 лет, приехавшим в Париж из Прованса. В действительности он был на двадцать лет старше — почти старик, по понятиям того времени, хотя и не уступал никому в галантных приключениях, составлявших скандальную историю двора. Ла Моль был далеко не новичок и в политических интригах. По поручению очень благосклонного к нему Карла IX граф ездил в Лондон сватать королеву Елизавету за герцога Алансонского. Ла Моль, кажется, произвел впечатление на Елизавету, но миссия его не привела к успеху. Тем не менее Ла Моль из приближенных короля перешел в свиту герцога Алансонского, которого надеялся превратить в орудие своих честолюбивых планов. К этому времени из-за своих любовных похождений Ла Моль успел снискать ненависть ряда влиятельных соперников, особенно герцога Анжуйского — будущего Генриха III. Тогда же в окружении герцога Алансонского оказался и пьемонтец Аннибал Кокконнато, известный более под именем графа де Коконнаса.
В конце 1573 г. Екатерина Медичи, убедившись в неудаче своей попытки подавить протестантов во Франции, снова, как и в преддверии Варфоломеевской ночи, попыталась добиться соглашения с ними. Пришедшие к власти «политики», особенно маршал Монморанси, вновь стали выдвигать идею войны против Испании, а Екатерина опять резко осуждала эти планы. В последовавшем очередном туре интриг Ла Моля обвинили в попытке организовать по поручению Монморанси и герцога Алансонского покушение на герцога Гиза. Монморанси получил отставку. Но Ла Моль не сдался и решил своими силами осуществить план вовлечения Франции в войну против Филиппа И. Как раз к этому времени — январю или февралю 1574 г. — и относится начало романа опытного соблазнителя и королевы Наваррской, казавшегося для современников необыкновенным из-за разницы в положении и возрасте. Королева Марго в это время под влиянием Ла Моля примкнула к партии «политиков».
Успехи провансальца вызвали ревность у герцога Алансонского и самого Карла IX, которые даже сговорились задушить его на дворцовой лестнице. Ла Моль сумел ускользнуть с помощью Коконнаса и его любовницы — герцогини де Невер. Об этом подробно повествует Дюма. В дальнейшем Ла Моль и Маргарита убедили герцога Алансонского принять участие в заговоре, составленном «политиками» и протестантами. Он предусматривал восстание против Карла IX и фактически передачу власти в руки герцога Алансонского. Попытка бегства герцога Алансонского и Генриха Наваррского из Парижа, намечавшегося на 10 апреля 1574 г., не удалась — они были выданы Шарлоттой де Сов, являвшейся одновременно любовницей их обоих и шпионкой королевы-матери.
14 апреля испанские войска в сражении при Моор-Керхейде разгромили отряд одного из участников заговора. Герцог Алансонский поспешил изменить своим сообщникам. Ла Моля предали суду парламента. У обвиняемого нашли фигурку Маргариты с короной на голове. Кстати, магические действия над такими, обычно восковыми, фигурками считались способными вызвать страсть или навести порчу. Поскольку было удобно принять фигурку за изображение короля, суеверная Екатерина даже всерьез стала приписывать ухудшение здоровья Карла действию колдовских чар. По приказу королевы-матери начались поиски астролога Ружиери, лепившего такие фигурки. Переодетого крестьянином астролога — он пытался укрыться во флорентийском посольстве — доставили к Екатерине Медичи, которая решила его пощадить, рассчитывая, что Ружиери сумеет исцелить Карла. Ла Молю инкриминировалось злоумышление против особы короля. Даже под пыткой Ла Моль не сделал никаких признаний. Напротив, Коконнас, проявивший себя свирепым убийцей во время Варфоломеевской ночи, пытался спасти себе жизнь, донося на всех, кого только знал, приписывая им всяческие преступления[255]. Однако это ему не помогло, и 30 апреля его казнили вместе с Ла Молем.
Карл IX скончался в разгар нового восстания гугенотов 30 мая 1574 г. Герцог Анжуйский наследовал престол под именем Генриха III. Началась долгая цепь интриг Маргариты против нового короля, в ходе которых она будет участвовать во множестве конспираций, примыкая к разным партиям. По ее настоянию один из ее мимолетных любовников убьет 31 октября 1575 г. королевского фаворита де Гаста, настаивавшего на решительной борьбе против Испании, зато по наущению Генриха III ревнивый муж графини де Монсоро (наверное, известной читателю по одноименному роману Дюма) и его слуги зарежут другого возлюбленного королевы Марго — легендарного дуэлянта Бюсси.
Таких драматических эпизодов будет еще немало в жизни «жемчужины Валуа», «волшебницы», «новой Минервы», как именовали Маргариту придворные льстецы. Впрочем, ее обаянию поддавались Ронсар и Малерб, Брантом и Монтень, ей сопутствовала слава покровительницы наук. Неверной супруге Генриха Наваррского пришлось узнать многие превратности судьбы, ссориться с мужем и воевать против него на стороне Католической лиги; подвергаться аресту по приказу Екатерины Медичи, которая даже подумывала об убийстве дочери, чтобы женить Генриха Наваррского на одной из своих внучек; бежать из заключения с помощью соблазненного тюремщика; тщетно просить субсидии у Филиппа II для продолжения борьбы и снова менять возлюбленных, один из которых убил другого на глазах у королевы. Подобный же случай повторился еще раз; на этот раз убийце отрубили голову по просьбе самой Маргариты. К этому времени Генрих Наваррский стал Генрихом IV, а Марго сумела выторговать крупные уступки за свое согласие на развод. В последний раз ее пути сошлись с дорогами большой политики за пять лет до смерти, когда королева Маргарита в 1610 г. оказалась причастной (правда, косвенно) к заговору, приведшему к убийству Генриха IV.
14 мая 1610 г. католический фанатик Франсуа Равальяк смертельно ранил ехавшего в открытом экипаже Генриха IV. Регентшей при малолетнем сыне (впоследствии короле Людовике XIII) была объявлена вторая жена Генриха — Мария Медичи. Правительству королевы-регентши очень не хотелось дознаваться, кто был соучастником Равальяка, и процесс над ним стал одним из образчиков фабрикации версии об «убийце-одиночке», столь знакомой по политическим процессам на Западе во второй половине XX в. А следы вели к бывшей фаворитке короля маркизе Верней, к могущественному герцогу д’Эпернону и даже к самой Марии Медичи, ставшей теперь правительницей Франции. Вели следы и за границу, в Мадрид, в Вену, в Рим, где не доверяли бывшему еретику, несколько раз менявшему веру и, главное, явно решившему поддержать протестантские государства против вселенских планов испанских и австрийских Габсбургов — главной силы контрреформации.
Генриха IV пыталась предупредить об опасности некая Жаклин д’Эскоман, служившая у одной придворной дамы — любовницы д’Эпернона, но ей помешал исповедник короля иезуит Коттон. Равальяк откуда-то точно узнал, что лишь 14 мая король будет находиться без большой охраны и что назавтра он уедет в армию. И убийца не пропустил этот единственно возможный для покушения день[256]. В испанских владениях заранее знали о предстоящем покушении[257]. А судьи терпеливо выслушивали рассуждения свидетелей о том, что у Равальяка был единственный сообщник — нечистый дух, появлявшийся в виде «огромного и страшного черного пса»[258].
Если и существовал «испанский заговор», то его организаторы лишь частично достигли своей цели, поскольку внешнеполитический курс Франции после убийства Генриха IV претерпел значительно меньшие изменения, чем этого хотелось бы Мадриду[259]. Кардинал Ришелье, с 1624 по 1642 г. бывший фактическим правителем Франции и во многом являвшийся продолжателем политики Генриха IV, сделал очень много для обуздания сепаратизма знатных вельмож и утверждения королевского абсолютизма. Эта политика соответствовала интересам феодального класса в целом, которому была нужна сильная центральная власть для подавления крестьянства. Однако кардиналу пришлось столкнуться с исключительными трудностями.
