Раны Гражданской войны еще не зажили. Весь Север охватила волна негодования, когда выявилась попытка зачеркнуть результаты победы, за которую американский народ заплатил сотнями тысяч жизней своих сыновей. Конгресс принял законы о реконструкции Юга, установившие военный контроль над территорией бывшей Конфедерации. Законодательные собрания штатов, состоявшие главным образом из недавних мятежников, были распущены. Эти законодательные меры неизменно наталкивались на президентское вето. Только потому, что радикальное крыло республиканской партии имело подавляющее большинство в обеих палатах конгресса, оно смогло в соответствии с конституцией преодолеть вето Джонсона, и принятые законы вступили в силу.
Однако президент, не ограничиваясь даже использованием права вето, продолжал упорный саботаж уже принятых законов, мешая их претворению в жизнь. Президент делал это с демагогическими ссылками на «незаконность» лишения штатов бывшей Конфедерации тех прав, которыми их наделила конституция. Согласно казуистической «южной» логике Джонсона, участие в мятеже нисколько не лишало штаты прав и, наоборот, не наделяло федеральные власти правом вмешиваться во «внутренние» дела плантаторов. Реакции было особенно выгодно, что Джонсон старался вдобавок делать вид, будто он в первую очередь озабочен защитой интересов «белых бедняков» на Юге, которые, мол, могли быть ущемлены такой «федеральной узурпацией». Нечего и говорить, что дело обстояло совершенно иначе: «белые бедняки» были жизненно заинтересованы в проведении мер, которые ликвидировали бы плантаторское засилье.
Радикальные республиканцы — часть правящей партии, которая выражала настроения промышленной буржуазии, не желавшей восстановления господства на Юге бывших рабовладельцев, и которая опиралась в те годы на поддержку народных масс, резко осуждали политику Джонсона. Однако сами радикальные республиканцы были далеко не единодушны. Среди их лидеров наряду с искренними революционными демократами имелись в немалом числе буржуазные карьеристы и политиканы. Некоторые из них собирались нажиться, заняв высокие посты в аппарате управления, созданном для реконструкции Юга (и, надо добавить, весьма преуспели в этом намерении).
…Отношения между президентом, которого стала активно поддерживать оппозиционная демократическая партия, и конгрессом стали все более осложняться. Именно в это время со стороны радикальных республиканцев высказывались уже известные нам подозрения, не причастен ли Джонсон к убийству Линкольна. И одновременно — в борьбе все средства хороши — противники Джонсона обличали его (а позднее вставшего на сторону президента прокурора на процессе заговорщиков Бингема), что он не помиловал Мэри Саррет[720].
В палате представителей и в сенате был поставлен вопрос о том, не следует ли воспользоваться тем единственным средством, которое предоставляла конституция для смещения президента.
Для этого требовалось предать президента по решению палаты представителей суду сената и добиться одобрения выдвинутых обвинений 2/3 голосов. Первоначально такое крайнее предложение нашло немного сторонников. Взамен были приняты законы, ставившие целью ограничить возможность президента вести политику, противоположную желаниям законодательной власти. Был утвержден Акт о занятии государственных должностей, запрещавший не только назначение, но и смещение президентом должностных лиц без согласия сената. Джонсон в ответ на это снял с должности военного министра Стентона, который руководил всей административной машиной, осуществлявшей реконструкцию Юга. Стентон отказался подчиниться приказу президента и уступить место временно назначенному на пост министра генералу Л. Томасу. Этот инцидент окончательно переполнил чашу терпения республиканского большинства в конгрессе.
В обстановке крайнего возбуждения палата представителей утром в субботу, 22 февраля 1868 г., в день рождения Джорджа Вашингтона, приступила к обсуждению вопроса об импичменте, т. е. об обвинении президента, которое передавало бы его суду сената за совершение должностных преступлений. Комиссия по реконструкции южных штатов палаты представителей подготовила доклад, торжественно зачитанный Т. Стивенсом. В докладе содержалось предложение «обвинить Эндрю Джонсона в тяжких преступлениях и проступках». Меньшинство — депутаты от демократической партии — потребовало дебатов и отсрочки заседаний. Дискуссия была перенесена на понедельник, но по постановлению палаты эти прения в протоколы должны были быть занесены под датой 22 февраля. Именно в этот день рождения первого президента США, ставший национальным праздником, было решено осудить недостойного преемника Джорджа Вашингтона.
В воскресенье столицу заполнили тревожные слухи. Распространились известия, будто сторонники Джонсона в штате Мэриленд, одетые в форму солдат Конфедерации, двигаются к столице, чтобы силой заставить конгресс подчиниться президенту. Утром в понедельник возобновились прения, после которых с заключительным словом выступил Стивенс. Только огромным напряжением воли этот источенный недугом, уже смертельно больной человек сумел заставить себя произнести первую часть своей блестящей речи. На середине ее он, совершенно обессиленный, опустился в кресло, предоставив клерку дочитать конец выступления. После речи Стивенса началось голосование. 126 конгрессменов высказались за импичмент, 47 — против. Назавтра Стивенс, опираясь на плечо одного из своих коллег, явился в сенат, где заявил, что «народ Соединенных Штатов» осудил Эидрю Джонсона за совершенные на посту президента тяжкие преступления.
Далее последовали юридические формальности — назначение сенатской комиссии, которая должна была подготовить правила процедуры и вести переговоры с председателем Верховного суда Чейзом, явно не разделявшим в это время взглядов радикальных республиканцев. Немногочисленные случаи применения импичмента, которые можно было бы рассматривать как прецеденты, относились только к обвинению второстепенных чиновников и слабо подходили для суда над президентом. В соответствии с рекомендациями своей юридической комиссии сенат голосами республиканского большинства одобрил 25 процедурных правил, регулировавших все ситуации, которые могли возникнуть в ходе процесса. Здесь, однако, вмешался Чейз, направивший письмо сенату, в котором утверждал, что тот не имеет права заседать как судебная инстанция, пока не будет получен обвинительный акт — подготовляемые палатой представителей «Статьи импичмента». А не будучи судебным органом; сенат не полномочен решать и процедурные вопросы, относящиеся к ведению процесса. Это была далеко не последняя попытка затормозить начало суда над Джонсоном.
Тем временем палата представителей обсуждала «Статьи импичмента». Первые проекты подвергались резкой критике. Спор шел о том, сужать ли круг обвинений, ограничиваясь лишь наиболее доказуемыми с чисто юридической точки зрения (в основном незаконное смещение Стентона), или, наоборот, расширить этот круг за счет осуждения других деяний Джонсона, явно направленных против интересов народа, хотя их и труднее было формально квалифицировать как должностное преступление, т. е. прямое нарушение долга и обязанностей президента. Однако и среди более широко сформулированных обвинений не находилось места для главного — обличения циничного предательства хозяином Белого дома тех идеалов, за которые сражались народные массы в Гражданской войне, готовности Джонсона вернуть плантаторам утерянный ими контроль над южными штатами, сохранить полурабское положение негров, снять все преграды для куклуксклановского террора. Все это никак не вмещалось в узкие юридические рамки «Статей импичмента» и находило в них лишь слабое отражение.
Джонсона, оказывается, можно было обвинять только в нарушении тех или иных положений закона о замещении государственных должностей, а не в потворстве бесчинствам «прощенных» конфедератов, кровавым погромам негров. Вопрос, касавшийся судеб миллионов людей, низводился до уровня спора о толковании отдельных административных правил, что настежь открывало дверь для софистики защитникам Джонсона. Попытка вести «по-конституционному» войну против южных плантаторов едва не лишила Север победы. Попытка «по-конституционному» решить вопрос о попрании президентом воли народа, невыполнении тех обещаний, благодаря которым он вместе с Авраамом Линкольном получил вотум доверия избирателей, с самого начала ослабляла позиции радикальных республиканцев. Они побоялись апеллировать к народным массам. К тому же правое крыло радикальных республиканцев явно поддалось нажиму со стороны консервативных кругов, демократов и группы сторонников Джонсона, демагогически требовавших, чтобы суд над президентом не носил характера «политического преследования».
