Следом за ней в помещение ввалились гномы охотники и сразу же заметили ее. Поколебавшись лишь мгновение, они разделились и направились по мосткам в разные стороны, окружая ее. Она быстро подбежала ко второй двери и дернула за ручку. Она также была закрыта. Жар от пламени печи, а также потеря крови от раны, вызвали у нее головокружение. Она почувствовала, как по ее спине стекает кровь. Силы покидали ее.

Она была близка к обмороку.

Прислонившись к стене камеры, она дотянулась рукой до торчавшего кинжала и вынула его. Боль стала невыносимой, однако она ухитрилась устоять на ногах. Она должна выбраться отсюда, должна пройти через одну из этих дверей. Однако, размышляя об этом, она поняла, что уже слишком поздно. Они увидят, куда она отправится, и пойдут за ней вслед. У них нет другого выбора, они не могли позволить ей уйти. Если они расскажут своим хозяевам друидам, что позволили ей убежать, то это будет стоить им жизни. Они должны это знать. Они будут продолжать ее преследовать до тех пор, пока она или они не погибнут.

На нее накатило отчаяние. Выхода не было. Ей не справиться с этими гномами. Она еле могла двигаться, ее слабость увеличивалась, усиливаясь из-за головокружения и расстройства.

Но ведь она была единственной, кто знала о триатине. Только она могла предупредить Пена и Грайанну Омсфорд об опасности.

С большим усилием она выпрямилась. У нее была еще магия. У нее был кинжал.

Мне нельзя потерпеть неудачу.

Она двинулась вперед так быстро, как могла, по лестнице, которая вела к единственной закрытой двери в ее конце, словами и жестами формируя невидимыми нитями сплетения магии. Когда она добралась до лестницы, то притворилась, что пошатнулась — правда, особо притворяться не пришлось, — споткнувшись и вытянув руку, чтобы удержать себя. Когда она выпрямилась и двинулась дальше, то оставила кинжал на шестой ступеньке, засунув его под нее и направив лезвием наружу, так чтобы его не заметил гном, приближающийся позади нее. Через десяток шагов она повернулась лицом к нему, прислонившись спиной к стене и ожидая, когда он подкрадется к ней, зловеще сверкая клинками в отсветах пламени печи.

Еще ближе.

Когда он оказался рядом со ступенькой, где был спрятан кинжал, она резко раскинула в стороны руки, высвобождая плотные сгустки магии, которые она незаметно сплела, и заставляя кинжал вылететь и воткнуться гному в горло. Удар был недостаточным, чтобы его убить, однако шок от него вынудил его пошатнуться, прижавшись к ограждению, и выронить оружие, чтобы схватиться руками за рану. Она мгновенно подскочила к нему, выдергивая кинжал и вонзая его в незащищенную грудь гнома, затем ударила локтем по его лице с такой силой, что он перелетел через ограждения и исчез.

Она ухватилась за металлическую опору и уставилась в горнило печи, с трудом ловя воздух. Остался один.

Когда она выпрямилась, последний гном скорчился в десяти ярдах, наблюдая за ней. Они смотрели друг на друга через горнило печи, прикидывая свои шансы. Увидев участь своих товарищей, он явно не торопил события. Он вполне мог подождать, пока она не свалится с ног, подумала она. Потеря крови и истощение, в конце концов, одолеют ее. Все, что ему нужно сделать, это быть терпеливым.

Чтобы заставить его раскрыться, она снова направилась к дверям, как будто намеревалась сбежать. Гном замешкался, потом потянулся к колчану с дротиками, привязанному у него за спиной, намереваясь убить ее, не приближаясь к ней, чтобы, в свою очередь, не быть убитым самому. Она остановилась у первой из дверей, наблюдая, как он вынул первый дротик и поднял его, готовясь к броску. Она придвинулась к ограждению и присела на корточки, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень.

Чтобы уцелеть, мне потребуется магия. Магия земли, стихийная магия. Немного больше того, чему Арен старался меня научить.

Она сжала зубы от новой волны боли и начала производить едва различимые движения руками, призывая пламя ее спасти. Оно было там, в яме, только к нему она могла обратиться, только с его помощью она могла чего-то добиться и положить этому конец.

Если смогу вспомнить, как его призвать.

На мгновение она прервала свою концентрацию, позволив себе отвлечься на осторожное приближение гнома, но тут же вернулась к своему занятию. Стабилизируй свои усилия. Ее голова поплыла. Она слышала, как с ней говорил Арен, ободряя ее, направляя ее движения и мысли, проводя ее по этому упражнению. В конце концов, это было всего лишь упражнение. Это был небольшой тест, чтобы понять, чему она научилась.

Наступило время действовать, гном привстал с корточек, подняв для броска дротик, и в ответ она резко вскинула вверх руки, их движение походило на всплеск воды в бассейне. Но она призывала огонь, и тот внезапно взорвался из печи, захлестнув волной гнома. Ее противник в ужасе закричал, когда огонь охватил его одежду, потом кожу, а потом все вокруг него. Он судорожно сбивал пламя, отбросив свое оружие, отшатнулся от ограждения и упал на мостки, катаясь по ним из стороны в сторону. Однако призванный магией огонь не стихал, поглощая его тело.

Через несколько секунд, почернев, он совершенно перестал двигаться. Пламя угасло, огонь исчез.

Хайбер Элессдил облокотилась на ограждение мостков и закрыла глаза.

Как благословение и проклятие, дождь, хлеставший вместе с порывами ветра, накрыл своей завесой болотистую местность, по которой продвигались эльфы. С одной стороны, он удерживал воздушные корабли Федерации на земле, существенно снижая шансы на то, что враг обнаружит их действия. В такую погоду ни одно судно не сможет безопасно летать по воздуху, даже трехместные ялики, которые оба противника предпочитали использовать в разведывательных полетах и которые в обычных условиях были весьма надежны. С другой стороны, дождь сделал пеший проход на северо-запад практически невозможным. Враги не могли их увидеть, однако они, в свою очередь, едва могли различить что-нибудь дальше собственного носа.

Пид Зандерлинг, находившейся во главе группы разведчиков, услышал какое-то движение впереди и молча просигнализировал остановиться. Три эльфа, следовавших за ним, замерли на месте, держа наготове оружие. Где-то позади них, затерянные в тумане и дожде, шагала остальная часть его армии, длинной змеей растянувшись по этим болотам, предоставив ему быть ее глазами. Они пробирались уже третий день, причем последние два дня вообще не спали. В первый же день погода испортилась и с тех пор не было никаких признаков ее улучшения. В самом начале они не обращали на это внимания, поскольку находились еще в северных предгорьях, ощущая под ногами твердую землю. Потом дождь обеспечил им прикрытие от тех, кто их преследовал. Однако земля превратилась в предательские болота, которые засасывали людей целиком и через которые и при лучших обстоятельствах пройти было довольно трудно. Решение идти именно этим путем основывалось на уверенности Пида, что их восприятие Федерацией как безобидные остатки разгромленной эльфийской армии изменилось после того, как они уничтожили вражеский отряд, посланный найти их и покончить с ними. Охота на них теперь станет активнее. Более того, эта охота расширит свои границы, особенно с менее труднопроходимой западной стороны, из-за чего он и выбрал для своего отряда более трудный восточный маршрут.

Он лишь надеялся, что разведчик ветеран Вил, на кого он полагался при принятии этого решения, твердо знал, о чем говорил, когда заверил Пида о наличии тут прохода. Это была его земля и он знал ее так же хорошо, как любой другой в эльфийском отряде. Однако в таких скверных погодных условиях было трудно найти верный путь даже в своем собственном дворе. Если Вил хоть немного ошибся…

ОН отбросил такие мысли. Сомнения не помогут. Вил находился вместе с группой разведчиков и, казалось, его нисколько не смущала такая дезориентирующая погода. Пид должен ему доверять. Больше полагаться не на кого.