— А пока, капитан Водсворт, — спокойно закончил доктор Шеффер, — вы будете находиться здесь под арестом. И не делайте попыток бежать. Это бесполезно. Мы вас поймаем. Но тогда вас будет ждать более суровое наказание...

Два дня Водсворт угрюмо размышлял о своём положении, не предпринимая никаких действий. «Кадьяк», как он вскоре понял, был почти пуст. Шхуну использовали под склад некоторых товаров компании. Экипаж давно жил на берегу. Кроме него, на судне постоянно находились лишь два русских матроса, охраняющих корабль. Через сутки их меняла другая пара. Эти люди и приносили ему пищу. Иногда появлялся Джордж Янг, чтобы посмотреть, всё ли в порядке.

Нетрудно было догадаться, что после ареста Водсворта доктор Шеффер должен был поручить Янгу командование более крупным и быстроходным «Ильменем». Других опытных мореходов здесь просто не было.

Что ж, решил наконец Уильям Водсворт, надо попытаться внести в свою незавидную жизнь арестанта некоторое разнообразие. А для этого необходимо в первую очередь убедить Янга, что он, Водсворт, бежать никуда не собирается, совсем не опасен и не лучше ли позволить ему на корабле некоторую свободу.

Услышав однажды голос Янга на палубе, Водсворт крикнул в открытый иллюминатор:

   — Эй, Джордж, зайди ко мне. Нам надо поговорить.

Джордж Янг не заставил себя долго ждать и вскоре открыл дверь каюты. «Какие-то остатки порядочности, — подумал Водсворт, — в Янге всё же сохранились».

   — Что случилось, мистер Водсворт? — прежним холодным тоном спросил Янг.

   — Да пойми, Джордж, в чём-то я, может, и виноват перед компанией. Я, кстати, не исключаю, что и ты кое-что наговорил Шефферу обо мне. Но я человек не злопамятный, я даже добрый по натуре и не хочу думать о тебе плохо. В конце концов я моряк и ты моряк, нам с тобой легче понять друг друга.

   — Может, покороче, мистер Водсворт? — перебил Янг, но уже то, что он не уходил, а выслушивал, сулило Водсворту удачу.

   — Разве ты не понимаешь, Джордж, — с надрывом, стараясь вызвать сочувствие, продолжал он, — что нехорошо держать моряка, привыкшего к вольной жизни, в этой маленькой тёмной каюте. Даже заключённым в тюрьме позволяют прогулки на свежем воздухе. А я уже четвёртый день сижу здесь сиднем. Да и сам подумай, куда я отсюда сбегу? На берег? Там доктор Шеффер со своими людьми тут же схватят меня и тогда, чего доброго, ещё и закуют в кандалы. Я неплохо плаваю, но, поверь мне, Джордж, девяносто пять миль до острова Оаху, да ещё при волне и в водах, где резвятся акулы, мне не одолеть. Я не ищу смерти, я жизнь люблю. Так выпусти ты меня, чёрт побери, из этой конуры, дай возможность свободно ходить по палубам твоей прекрасной шхуны. Даю слово моряка, никуда я отсюда не сбегу. Когда бы ты ни явился на «Кадьяк», ты найдёшь меня в целости и сохранности.

И сердце Джорджа Янга дрогнуло.

   — Слово моряка? — переспросил он.

   — Слово моряка, клянусь Богородицей! — для пущей убедительности Уильям Водсворт перекрестился и этим окончательно подкупил доброго католика Джорджа Янга.

   — Хорошо, Билл, — сдался Янг, — я верю тебе. Я скажу охранникам, что разрешил тебе свободно гулять по кораблю.

   — Только, ради всего святого, Джордж, не говори о нашем с тобой уговоре доктору Шефферу. Он не моряк, он нас с тобой не поймёт.

   — Ладно, Билл, не скажу. Но ты уж меня не подводи.

   — Клянусь покойной мамой, никогда! — горячо отозвался Водсворт.

   — Всё, Билл, гуляй. Только не торчи по левому борту, чтобы доктор Шеффер или кто-либо из его людей тебя не увидел.

   — Я не подведу, Джордж, спасибо тебе. — Капитан Водсворт завладел рукой Янга и с жаром пожал её.

Свобода передвижения по кораблю позволяла осуществить планы, ради которых и был задуман весь этот спектакль. Следующим шагом было установление добрососедских отношений с охранниками корабля. Их было четверо. Старший одной из пары, по имени Иван, был хорошо знаком капитану Водсворту через Тараканова. Как-то в Гонолулу они втроём бражничали на «Ильмене». «С Иваном, — подумал Водсворт, — договориться можно».

Когда, отслужив свою вахту, Иван с молодым напарником собирался отплыть на берег, Водсворт подошёл к нему и, используя скудный запас русских слов, сказал:

   — Айван, я хотеть ром. Ты мне приносить, я тебе угощать. — Водсворт открыл один из пришитых к поясу кармашков и достал несколько долларов. Видя, что Иван колеблется, он добавил: — Капитан Янг мне разрешать немного выпить.

Иван взял деньги и согласно кивнул:

   — Я привезу.

Водсворт поощрительно хлопнул его по плечу.

Через сутки вновь заступивший на вахту Иван передал капитану Водсворту четыре бутылки рому. Первую бутылку они распили в тот же день после полудня, и сморённый крепким напитком Иван лёг отдохнуть на шканцах. Пользуясь моментом, когда и второй матрос ушёл вниз, Водсворт отмотал от лежавшей на палубе бухты толстый корабельный канат и, закрепив его, опустил конец в воду по правому борту, обращённому в сторону моря. Оставалось терпеливо ждать.

Приметив рядом каноэ рыбака, капитан Водсворт дал ему знак приблизиться и, когда тот подплыл, попросил разыскать в деревне женщину по имени Намаханна.

   — Вахине Намаханна — сюда! — энергично повторял Водсворт и при этом ткнул себя в грудь, давая понять, что ждёт её.

Канак весело переспросил: «Намаханна?» — и показал рукой на корабль. Водсворт довольно улыбнулся и закивал головой.

Намаханна, плотного сложения женщина лет двадцати восьми, с которой капитан Водсворт неоднократно встречался на берегу, приплыла на лодке к вечеру вместе с весёлой подругой по имени Лола. Одна за другой женщины, соблюдая по просьбе Водсворта, тишину и осторожность, легко поднялись по канату на борт шхуны. Он галантно помог дамам перелезть через борт и, обняв за плечи, повёл в каюту.

Утром, одарив каждую подарками, Водсворт проводил гостей и попросил через день приплыть опять. Он вновь свернул канат в бухту и постарался убрать всякие следы их пребывания на судне.

Навестивший корабль Джордж Янг нашёл Водсворта в прекрасном расположении духа. Тот даже мурлыкал какую-то песенку и сказал, что чувствует себя превосходно.

   — Не думай обо мне плохо, Джордж, я тебя не подведу, — ещё раз заверил Водсворт.

Всё складывалось просто-таки замечательно. Матросы ничего не заметили, а если и заметили, то не подали виду.

Молва о щедром и любвеобильном американце, вероятно, распространилась в канакской деревне. Когда наступил вечер очередного свидания, ещё до прибытия Намаханны и Лолы к кораблю подплыла другая лодка, и две из сидящих в ней женщин выразили желание подняться на борт по предусмотрительно спущенному канату. Водсворт не посчитал возможным отвергнуть знаки их внимания.

Наутро следующего дня, встретившись для обсуждения текущих дел с Фёдором Лещинским, доктор Шеффер услышал от него, что накануне было замечено, как к «Кадьяку» подошла сначала одна, а потом вторая туземная лодка. В обеих были женщины.

   — Я знаю, кто их приманил туда. Это Водсворт! — с ожесточением сказал доктор Шеффер и, взяв с собой несколько матросов, поплыл на шлюпке на «Кадьяк».

То, что обнаружил на шхуне доктор Шеффер, повергло, его в состояние шока. Водсворта нашли в кают-компании. Разложив на полу пару тюфяков, он спал в обнимку с сандвичанкой. Вторая из женщин тоже спала на полу, прижимая к груди честно заработанные ею занавески из каюты, где должен был содержаться арестованный капитан. На нижней палубе отыскали прикорнувших там ещё двух женщин. Одна из них пыталась скрыться с медным корабельным чайником в руках, вторая ни за что не хотела расстаться с набором ложек и вилок, составлявших имущество кают-компании. И от капитана Водсворта, и от его четырёх подруг исходил устойчивый аромат рома.

   — Вы превратили корабль в бордель! — орал на очухавшегося Водсворта доктор Шеффер. — И как вы смели дарить этим шлюхам корабельные вещи? Если бы я не накрыл вас с поличным, вы бы распродали девкам весь корабль!