Лазарев в юном порыве встал с места и протянул руку Ханту. Рассказ глубоко тронул его.

   — Я не буду, Уилсон, как вы просили, говорить слова сочувствия, но позвольте предложить вам свою дружбу. Если я когда-нибудь смогу помочь вам, можете рассчитывать на меня.

Хант тоже приподнялся и молча скрепил уговор крепким рукопожатием.

   — Я засиделся у вас. Пора возвращаться к себе, на «Педлер». Между прочим, Майкл, Баранов не упомянул вам о некоторых неприятных известиях с Сандвичевых островов?

   — Нет, об этом он ничего не говорил, — встрепенулся Лазарев.

   — За день до того, как вы вернулись с островов Прибылова, с Сандвичевых на «Альбатросе» прибыл капитан Беннет. Он сообщил, что в эту зиму судно Баранова «Беринг» с большим грузом продовольствия, закупленного на островах, было выброшено штормом на рифы острова Кауаи. Островитяне растащили весь груз и, кажется, даже сняли медную обшивку с корабля: медь у них в большой цене. Так что не удивляйтесь, если Баранов попросит вас завернуть на остров Кауаи и переговорить с местным королём по поводу возврата груза.

   — Если это необходимо для компании, я это сделаю.

Хант откланялся, и Лазарев вышел вместе с ним на палубу, чтобы распорядиться об обратной доставке гостя на «Педлер».

Небо немного прояснилось. Луна проглядывала в тучах над горой Верстовой. С берега доносились песни подгулявших промышленников.

   — Спокойной ночи, Уилсон! — крикнул Лазарев, когда американец спустился в поджидавшую его шлюпку.

   — И тебе того же, Майкл! Если будет настроение, подгребай к моему кораблю. Всегда рад встретиться с тобой.

   — Непременно, — пообещал Лазарев.

Июль 1815 года

В этот июльский вечер Баранов допоздна засиделся в своей конторе. Он ждал известий о результатах допроса трёх колошей, захваченных днём на одном из небольших островков посреди залива. Накануне поступила жалоба от женщин-алеуток, собиравших на острове малину, что они подверглись вооружённому нападению. Бывший с ними русский промышленник открыл огонь, и колоши скрылись. Женщин успокоили и вновь послали на сбор ягод. Ночью в кустах была организована засада с целью захвата воинственно настроенных туземцев, если те снова объявятся на острове. План удался.

Несколько дней назад Баранову донесли, что кто-то из находящихся в гавани американцев, поставив палатку на лесной тропе, по которой дикие ходили в крепость, организовал контрабандную продажу оружия и пороха в обмен на меха. Палатку убрали прежде, чем Баранов успел предпринять розыскные действия. Но сейчас допрос захваченных колошей, у которых найдено американское оружие, мог прояснить, кто же этот корыстолюбивый храбрец, посмевший нарушить известный всем строжайший запрет главного правителя на продажу туземцам ружей и боеприпасов.

Баранов поднялся с диванчика, служившего ему для отдыха, подошёл к окну. Уже стемнело. Бледный пучок света маяка пробивал мрак у входа в залив. Зажгли фонари и на кораблях. «Форестер» под командой шкипера Пито недавно покинул гавань, уйдя к берегам Сибири. Но три американских судна ещё стояли на рейде — «Педлер», «Альбатрос» и «О'Кейн». На одном из них находился человек, посмевший бросить вызов установленным компанией порядкам. Что ж, кто бы он ни был, ему придётся дорого заплатить за это.

Последние, полученные из разных источников новости не способствовали хорошему настроению. Капитан Джеймс Беннет дал своё объяснение случившемуся на острове Кауаи. По его словам, владевший островом король Каумуалии самовольно захватил компанейский груз, находившийся на разбитом в шторм «Беринге». Беннет, стремясь, видимо, снять с себя вину за гибель вверенного ему судна, с пеной на губах убеждал Баранова, что тот должен наказать короля и отобрать уворованный груз силой, послав на Кауаи хорошо вооружённый корабль. Но прибывший с Беннетом на том же «Альбатросе» приказчик компании Верховинский, отвечавший на «Беринге» за торговые дела, объяснял всё иначе. Беннет, мол, сам разрешил королю забрать остатки разбитого судна — железные части и медную обшивку, но в обмен за это просил сохранить груз корабля. Верховинский высказал предположение, что «Беринг» погиб из-за безразличия к его судьбе капитана Беннета, который не мог простить себе, что слишком дёшево продал свой корабль Баранову, напугавшись потери судна в обстановке войны с англичанами.

Правота Верховинского косвенно подтверждалась и личным письмом Баранову от короля Каумуалии, написанным за месяц до гибели корабля. Король просил в письме прислать ему мушкеты, порох, ядра для пушек и даже бриг водоизмещением от девяноста до ста тонн. В обмен же предлагал сандаловое дерево, соль и прочие нужные Баранову товары. Похоже, Каумуалии всерьёз готовился к войне со своим давним соперником королём Камеамеа, владевшим всеми прочими Сандвичевыми островами. Но вмешиваться в их конфликт, поставляя одному из королей оружие и боевой корабль, не стоило, давно решил для себя Баранов. Тем более что Камеамеа всегда считал Баранова своим другом. Теперь в друзья навязывается и Каумуалии.

Баранов подошёл к сейфу, где хранил секретные документы, и достал перевод написанного по-английски письма короля Каумуалии, перечитал. Письмо заканчивалось словами: «Я отношусь к вам как к другу, и, надеюсь, Вы относитесь ко мне так же. Мне бы хотелось, чтобы Вы посетили мой остров, поскольку я много слышал о Вас и некоторые мои подданные Вас видели. Моя жена шлёт Вам привет и знаки своего уважения. Ваш искренний друг...» Нет, этот человек не мог допустить враждебных действий против Баранова. И Беннет не без злого умысла пытался сейчас, используя ситуацию с кораблём, стравить их между собой. Должно быть, Беннет, как и другие американские капитаны и торговцы, осевшие на Сандвичевых, очень не хочет укрепления торговых отношений Российско-Американской компании с тамошними королями — владельцами островов. Американцы видят в русских опасных конкурентов в борьбе за высоко ценимое в Китае сандаловое дерево.

Пора, давно склонялся к мысли Баранов, основывать на Сандвичевых постоянное поселение, и именно эту миссию он хотел поручить Лазареву вместе с Подушкиным и доктором Шеффером. Но, приглядевшись к капитану «Суворова», понял, что вряд ли тот смог бы выполнить это деликатное поручение, которое в случае необходимости требовало и демонстрации силы. Слишком щепетилен, да и не умеет держать язык за зубами. Зачем надо было болтать американцам, что Баранов посылает его за сандаловым деревом? Они сразу и насторожились, стали выяснять, правда это или нет. И тогда он переиграл свои планы и, вызвав Лазарева, заявил ему, что бриг «Мария», как оказалось, нуждается в ремонте и не сможет доставить меховой груз в Охотск для поставки мехов на китайский рынок через Кяхту. Откладывать же этот вояж, пока цена на котиковые шкуры высока, нельзя. «Придётся тебе, Михаил Петрович, идти в Охотск», — сказал он Лазареву. Тот же оскорбился, как девица, закипятился: «А как же Манила, как же Сандвичевы острова, Перу?»

Что-то они не поделили с доктором Шеффером во время плавания. Шеффер жаловался, что капитан Лазарев и офицеры корабля относятся к нему без всякого уважения, высмеивали его, он чувствует себя чужим среди них. Сам же Шеффер производит хорошее впечатление, и привезённое им рекомендательное письмо от Лангсдорфа тоже немалого стоит. Генеральный консул России в Рио-де-Жанейро доктор Лангсдорф, бывавший в Русской Америке вместе с камергером Резановым, не только превосходный учёный. Он, как можно было судить по их личным встречам, хорошо разбирается в людях, его мнению можно доверять. Почему-то из всей команды «Суворова», которой Лангсдорф оказывал гостеприимство во время стоянки корабля в Рио, он особенно выделил доктора Шеффера, хваля его знания как в области медицины, иностранных языков, так и по части сельского хозяйства и рекомендуя Баранову использовать опыт доктора Шеффера, если тот выразит желание задержаться на компанейской службе в Русской Америке.