За письменным столом восседала сама Сахар, расставшаяся с капюшоном. Её лысую голову обхватывал обруч с прикреплёнными к нему стёклышками множественных цветов и размеров. Сквозь два из этих стёклышек, прозрачных как вода и опущенных вниз, она смотрела.

Обойдя стол и приблизившись к ногам своей хозяйки, кошка громко и протяжно замяукала, привлекая к себе внимание.

― Лапка, ― улыбнулась изобретательница, отрываясь от записей, которые вела, и нагнулась, подняв кошку с пола, усадила её на стол, почесав за ушком. Кошка поморщилась от удовольствия и замурчала.

Я кашлянул:

― Не хочу нарушать идиллию, но мне сказали, что ты обменяла заказ. Как это понимать?

― О, наша храбрая душа, ― посмотрела на меня Сахар, стёклышки вдвое увеличивали её тёмные глаза. ― Я услышала о броне, которую куют в местной кузнице и захотела взглянуть. А, взглянув, поняла, что никто лучше меня не выполнит этот заказ.

― Это ещё почему?

― Потому что только мой сверх лёгкий и крепкий сплав сможет обеспечить тебя удобными и в то же время надёжными доспехами, если, конечно, ты всерьёз намерена одержать победу над врагом во много тебя превосходящим.

― А ты уверена в себе, ― я недоверчиво прищурился.

Сахар только шире улыбнулась. Всё-таки не все участницы Собрания Девяти спасовали перед трудностями, спрятавшись в кусты. Я был рад, что ошибся в них.

― И когда будет готово?

― Я только взялась, но успею управиться, пока ты будешь тренировать свой отряд. Я и им броню приготовлю.

― Ты и правда веришь в наши усилия?

― Да, ― подтвердила Сахар. ― Я и правда в них верю. А теперь, с твоего позволения, мне нужно вернуться к работе.

Я покидал непонятную мастерскую изобретательницы в приподнятом настроении, от прежнего гнева и чувства несправедливости не осталось и следа. Всё это время я убеждал себя, что чужое отношение к моим поступкам не так уж и важно, если то, что делаю, правильно, однако было приятно получить поддержку, а не столкнуться с очередной стеной скепсиса и отчуждения.

Когда воротился в таверну, она была полна народу, многие пришли отведать местного злакового супчика. Хозяйка таверны, уроженка Мельницы, очень вкусно его готовила. Но обнаружил я не довольные сытые лица, а смущение, вызванное Арчи, внезапно упавшим на колени перед Малкой и без остановки просящего у неё прощения. Беспечному мне стоило разобраться с парнем ещё раньше, чтобы до такого не доводить.

Поспешив к Арчи, я обхватил его тонкие, даже костлявые плечи, и поднял на ноги:

― Ты ни в чём не виноват, Арчи. И тебе не за что просить прощения.

Я определённо верил произносимым словам, пусть это и было поперёк горло Малке, посмотревшей на меня с осуждением. Но она ещё многое не ведала о мире, многое из того, что ей лишь предстояло увидеть и услышать, хотела она того или нет. Пока, сдавшись в этой безмолвной борьбе, Малка отвела свой взгляд, я заметил открытую на столе тетрадь. Ни единой знакомой буквы или просто закорючки. Это был язык мужчин? И Арчи писал на нём. Вот бы понять смысл. Чужая душа содержала много секретов, мне ли не знать.

― Тебе предстоит научить нас говорить и читать на этом языке, ― заметил я веско.

― Как скажешь, ― отозвался Арчи, и не собираясь спорить. Порой я задумывался о том, что он слишком покорен.

Выпросив у хозяйки таверны всю вяленую конину, что у неё имелась в наличии, я заполнил карманы сумки. Женщина хорошо к нам отнеслась, потому что именно мы с Димбо ездили в Ракушку. Хоть кто-то это ценил.

Новжа помахала мне снаружи здания, заглядывая в открытое окно. Я кивнул, повернувшись к Димбо и остальным:

― Пора выдвигаться. Путь предстоит неблизкий.

Все встали, попрощавшись с хозяйкой, поблагодарили её за терпение и гостеприимство. Отставший Арчи окликнул меня у самого выхода:

― Васха!

Остановившись, я обернулся.

― Арчи?

― Спасибо, что позволила пойти вместе с вами и не лишила жизни.

Улыбнувшись, я ободряюще похлопал его по плечу. И каково было моё удивление, когда этот мрачный бывший раб вдруг улыбнулся в ответ.

― Я договорилась с той, кто нас повезёт, ― сообщила Димбо, пока мы топали по направлению к конюшням. ― Точнее, вас повезёт, я-то оседлаю Золотку.

Мы с Новжей переглянулись, разделив наши одинаковые опасения относительно возможных знакомых Димбо.

― Зачем возвращаться в лесной город? ― удивлялась Малка, ни на мгновение не расстававшаяся с серьёзностью на столь юном лице.

― Вам нужно оружие, а лишь там нам его выкуют, ― ответил я. ― Имеется должок за одной подмастерьей.

Приблизившись к перевозочной, где некоторые обменщицы хранили свои телеги, я оказался посреди облачка серого дыма и сразу же закашлялся, размахивая ладонью перед лицом. В очистившемся воздухе разглядел морщинистое, но ещё такое свежее лицо обменщицы Вралеты.

Димбо подошла к ней и обняла за плечи.

― Вы знакомы? ― поразилась Новжа.

― Вралета моя любовница, если быть честной, ― улыбнулась объездчица.

Челюсть Новжи отвисла, Малка выглядела ошеломлённой, и лишь Арчи данная новость совсем не поразила. Я же пытался привести в порядок вдруг спутавшиеся мысли. Димбо рассмеялась, хлопая ладонью по коленке:

― Видели бы вы сейчас свои физиономии! Она мне тётка, можете так не бледнеть.

― Единственная тётка, хочу заметить, ― прибавила Вралета скрипучим, как несмазанные колёса телеги, голосом, вынимая трубку изо рта. ― Буду рада поучаствовать в вашей авантюре. А то я уж думала, что на моём веку ничего интересного больше и не приключится.

Позади обменщицы уже волновались Дымок и Сигарка, нетерпеливо притаптывающие копытами землю.

― Запрыгивайте, детки, ― пригласила Вралета, занимая своё почётное место спереди.

― Однажды я тоже буду объезжать лошадей, можно мне сесть рядом с тобой? ― попросила Малка.

Вралета великодушно кивнула. Теперь без башен из сыра и бочек с сидром сидеть сзади оказалось гораздо комфортней, хоть и приходилось делить место с Арчи, пристроившемся на моей стороне.

Оседлав рыжую кудрявую Золотку, Димбо поскакала впереди, направляя наш путь. От резкого рывка её шляпа, держащаяся на скрученной бечёвке, упала на спину. И пока неизменно покачивающаяся на ходу телега покидала Перекрёсток, я всё силился разглядеть серебристый блеск волос и прямой сильный взгляд Адигоры, почти не веря, что повстречаюсь с ней когда-нибудь вновь.

Глава 7. Ритуальная песнь

На лезвии меча таяли последние солнечные лучи, предвещая скорый закат. Новжа вместе с Димбо и Малкой отправились на поиски хвороста для костра. Мы проехали достаточно, и на пути стали появляться редкие деревья и колючие кустарники в ночи похожие на зловещие кошмары, только и ждущие, когда мы заснём, чтобы утащить в свои тёмные логова и пожрать наши души.

Арчи остался вместе со мной и Вралетой, что пускала дымные колечки, так напоминающие крохотные облачка, в небеса. Она кормила лошадей сеном, а Арчи готовился накормить нас. Тонкие, но умелые руки чистили морковь и картошку для овощной похлёбки, что ожидала нас на ужин. Принцип не охотиться был не жизнеспособен вне поселения или города, полного питья и снеди, но на засушливых территориях Безбрежных равнин трудно отыскать добычу, а без лука поймать кого-то сносного вообще невозможно, не бегать же мне за ними с мечом. Хотя Малка пыталась ставить ловушки на ночь. Но то ли выходили они у неё прескверно, то ли кролики здесь водились очень хитрые, но уже в который раз из наших запасов понапрасну исчезала морковь, хотя кролики, конечно, были иного мнения.

― До сих пор не разумею, где ты научилась орудовать мечом, ― подал голос Арчи, обхватывая вымазанную в земле картофелину. ― Держать оружие столь уверенно и ровно, словно всю жизнь держала.

― Поверишь ли, если скажу, что однажды мне приснился сон. И в этом сне я была не я, а кем-то другим. Возможно мужчиной, бьющимся на поле боя со страшным врагом ради защиты родины, чести и славы. Благородным воином, служащим своему народу. И сон тот был столь явственен, что, пробудившись, я не смогла ничего из него позабыть. Он стал частью меня.