Позже, засидевшись в библиотеке хранительниц, перечитывая старые хроники, я всё искал любые упоминания о мужчинах. Не может быть, чтобы раньше они никогда не показывались на наших берегах. Но так ни на что дельное и не наткнувшись, отправился спать, высоко держа руку с подсвечником перед собой. Освещал путь в темноте слабым огоньком догорающей свечи. Неожиданностью стала Айя, затаившаяся рядом с дверью в мою комнату. Во мраке её черты размывались и казались зловещими.

Я не стал спрашивать, что она забыла рядом с чужой спальней, надеясь прошмыгнуть мимо. Но сестра преградила путь.

― Ты для неё важнее меня, ― горько пробормотала она, и нечто острое вонзилось в мой бок, окутывая тело внезапной слабостью.

Сползая на пол, я разглядел древко стрелы Малки. Как будто в Светлом крае водились ещё какие-то стрелы… Поразился собственной глупости.

Фитиль догорел, затухнув. Сознание быстро покидало меня, язык онемел, наверное, оружие было предусмотрительно отравлено. Уж кому-кому, а первой хранительнице не составляло труда достать яд. Я слышал мягкие удаляющиеся шаги старшей сестры, а перед тем как веки окончательно потяжелели, едва не ослеп от видения сияющих глаз похожих на две полные луны. В их глубине отразилось зелёное древо, чья кора вмиг почернела, а листья развеялись по ветру, обратившись в серый прах.

Глава 8.5. Глазами изобретательницы: никогда не закрывай своих очей

Пока Лежка раскладывала уже готовые доспехи по манекенам, я не находила себе места, отмеряя шагами подвал. Двадцать в ширину и тридцать пять в длину моих стандартных шага. Но из-за шкафов и полок, которыми были заставлены стены, казалось, что здесь куда меньше места. Ещё и бледноватый «вечный свет», разлитый по банкам и озаряющий комнату, крал углы, воровато погружавшиеся во тьму. Резко замерев на месте, я начала вглядываться во мрак в поисках жирных отвратительных пауков, которых Лежка просто не выносила. Но они-то ли попрятались, то ли научились сливаться с непроницаемой темнотой. Разочарованно вздохнув, направилась дальше. Было совершенно нечем заняться.

Лежка, справившаяся с данным ей заданием, задрала рукав рубахи до локтя и стала откручивать крюк, помогающий ей удерживать доспехи. Покончив с этим, она отодвинула ящик самого широко здесь шкафа и вынула протез, внешне полностью повторяющий по своей форме человеческую руку и обтянутый кожаной перчаткой.

― Уходить собралась? ― поинтересовалась я, спрятав руки за спину, и глядя на помощницу.

― У нас закончились продукты, ― прозвучал низкий звук из самого Лежкиного нутра.

― Правда? ― данный факт поразил меня, но, быстро оправившись от удивления, подняла вверх указательный палец для придания значительности сказанному. ― Возьми что-нибудь особенное. Нам непременно нужно отпраздновать успешное завершение очередного проекта.

Помощница кивнула, широкими шагами быстро пересекла подвал и исчезла на лестнице. А на меня снова набросилась беспощадная скука. Простояв некоторое время в бестолковой прострации, я поправила очки в тонкой изящной оправе и поднялась наверх. Минула кабинет и оказалась в просторной гостиной, полностью забитой неудавшимися экземплярами брони. Стоило от них избавиться, может потом, когда решу, чем ещё заняться.

И куда подевалась Лапка? Любовь к уличным прогулкам в её положении скорее вредна. Хорошо хоть добрые люди помогали, когда коляска переворачивалась на камнях. Но жизнь эту кошку ничему не учила.

Остановившись, я уставилась на своё отражение, растянувшееся на широком золотистом стальном, преимущественно стальном, нагруднике. Такая славная вещица, жаль бесполезная. Слишком массивная, делает владелицу неповоротливой и от того уязвимой, если придётся иметь дело с проворным врагом, облачённым в более лёгкие доспехи. И такое убожество кузнечиха собиралась всучить Васхе. Только не в мою смену.

В тишине и покое клонило в сон, но сейчас был самый разгар дня. Стоило ли выйти прогуляться? Вот уж бредовая идейка. И всё-таки уже через пару мгновений я переступала порог мастерской. День выдался пасмурный, вот-вот польёт, воздух пропитала влага, но сама земля была ещё сухой. Как пойдут ливни, почва обратится в грязное месиво и придётся перемещаться по расставленным тут и там доскам до самой главной улицы, хорошо хоть я редко куда-то выхожу.

Лежка, наверняка, отправилась к продуктовым лавкам. А это направо. Пойти ли туда же, чтобы столкнуться с ней? Нет, лучше схожу в противоположную сторону. Здесь в нескольких домах от моего закоулка, располагалась лавка швеи Вигуш. Швея находилась в вечном поиске моделей, так она их называла, для своих нарядов. И после расставания с тем мужчиной, совсем перестала радоваться жизни.

Изнутри швейной лавки раздался громкий стук от падения чего-то тяжёлого, а затем звон, похожий на разбитое стекло или не просто похожий, а точно ведь стекло.

― Никчёмная кривоногая жирная кобыла! ― пронзительный рассерженный крик заставил меня поёжиться.

Наружу выскочила девушка, вся красная от негодования. В наполовину натянутой на грудь рубахе, она бросила враждебный взгляд в сторону хлопнувшей двери и плюнула на гладкие деревянные ступеньки, удалившись с гордо поднятой головой. Аккуратно обойдя смачный плевок, я толкнула дверь, зайдя внутрь.

Первое, что попалось на глаза это разбитая в дребезги стеклянная ваза, затем развалившийся на части табурет. Кусочки стекла врезались в лоскутный ковёр, и Вигуш, опустившись на коленки, аккуратно их собирала, складывая в деревянную мисочку. В остальном обстановка мало изменилась. Бесчисленное количество вешалок с висящими на них нарядами, и манекены вроде тех, что использовала я, заказав у одной мастерицы по совету Вигуш. Правда в этот раз её манекены стояли обнажённые, а на них самих разноцветным мелом были жирно обведены и надписаны все обличённые «несовершенства». Начиная от лишних кусков на животе в области рёбер, заканчивая слишком большой по размеру грудью.

― Помочь? ― поинтересовалась я, опускаясь рядом со швеёй.

Вигуш, ещё полностью не отошедшая от произошедшего, бросила в мою сторону раздражённо-обозлённый взгляд и лишь неопределённо повела плечами. Сочтя это за согласие, я принялась за дело. Поняв, что непрошенная помощница никуда не ушла, отторгнутая её недружелюбием, Вигуш начала ворчать:

― Невыносимо каждый день видеть их лоснящиеся сальные рожи и эту тупую уверенность в собственном совершенстве. Ты бы слышала, что эта убогая сказала, когда я попросила втянуть её жирное пузо, ― она стала передразнивать голос девушки, превратив свой в писклявый и противный на слух. ― «Зачем мне это делать? Мой живот совершенно нормальный. Ты для кого шьёшь свою одежду? Для людей? Вот и учитывай мои реальные размеры, а не свои сумасшедшие фантазии.»

Я отчётливо увидела, как у Вигуш задёргался левый глаз, настолько близко было её лицо от моего.

― Я не могу так работать, ― стиснула зубы швея, поднимаясь на ноги, после того, как мы собрали все осколки. ― Этот мужчина, Арчи, он был великолепен. Каждая чёрточка, каждая косточка и линия. В нём не было ничего лишнего, ― лицо озарял свет, пока она это говорила. ― А все эти недоделанные ему и в подмётки не годятся. Это как работать с холщовым мешком, после того как познала тонкий хлопок. Интересно, а все мужские экземпляры такие?

Выпав на некоторое время из реальности, Вигуш так и стояла, уставившись невидящим взглядом в потолок. Я решила вернуть её обратно на бренную землю:

― Вряд ли. Ведь женщины тоже отличаются друг от друга. Единого стандарта нет.

― Какое разочарование, ― расстроенно пробормотала Вигуш и переключила внимание на поломанную табуретку.

Нелегко ей будет в дальнейшем, вот о чём я думала, покидая швейную лавку. Хоть Вигуш и была странноватой, но в одном мы были похожи ― в беззаветной одержимости любимым делом.

Несмотря на свою протяжённость и густонаселённость, Перекрёсток всё никак не мог обзавестись статусом города. Поселению не хватало организованности, какой могли бы похвастаться Эхо и Быстроречье. Иногда это меня удручало. У нас даже не было городской площади, только колодец, вокруг которого чаще всего и собирался народ, чтобы обменяться сплетнями или объявить что-нибудь важное. Особенно актуальный в жару, когда мучала жажда.