Адигора не удостоила меня ответом, отвернувшись, ушла следом за исчезнувшей Малкой.

Двери здания церкви были широко распахнуты, и мне оставалось лишь переступить его порог. На прежде пустующих стульях, установленных полукругом, сидели незнакомые мне полумужи, сомкнув ладони в безмолвной молитве. На дне огромной чаши сверкала кровь, около двух кубков, наполненных до краёв, не больше. А по бокам от неё расположились подобно статуям церковники в алых балахонах до самого пола. Они почти не шевелились и, казалось, не дышали.

Мой вчерашний наряд был достаточно красноречив, чтобы разозлить праведника, и может тогда он о чём-нибудь проговориться с досады. Стоило попытать удачу, пока Предки сегодня улыбались мне.

Пройдя вглубь церкви, я тихонько опустилась на один из стульев. И только сейчас заметила, что из металлической чаши с кровью исходил вибрирующий протяжный звук, заполнявший всё помещение, слишком тихий, чтобы наскучить, но пронизывающий буквально насквозь.

Откуда-то слева прошаркал человек. Он шёл с низко опущенной головой, выглядел как обычный прихожанин. У него за спиной я заметила деревянную кабинку с тяжёлой плотной тканью, закрывающей вход. Наверное, там исповедовались в грехах самому праведнику. Не ведала, что именно считалось в Империи грехом, да и в Светлом крае такого понятия даже не существовало, но я неспешно подошла к кабинке и залезла внутрь, сев на дощечку, прибитую к стене и служившую тут табуретом.

― Око Господне да узрит, ― послышался благоговейный голос праведника, из-за наполовину сетчатой перегородки можно было разглядеть лишь слабые очертания фигуры Шина. Он сидел буквально напротив, но глядел строго перед собой, лицо укрывала густая тень от капюшона. ― Покайся в своих грехах, смертный, дабы очистить душу и уменьшить груз на твоих плечах.

― А что если на моей душе не лежит греха, который бы пришлось замаливать?

Мигом распознав голос, Шин повернулся и посмотрел сквозь сетку. Мой бело-чёрный мундир ярко выделялся в полумраке кабинки. Жаль, что не могла видеть выражения лица праведника в эту минуту, но он медлил с ответом. Тогда я произнесла:

― Почему бы не поговорить о грехах самого Императора? Кому он исповедуется?

― Святому Посреднику, ― сдержанно и суховато откликнулся Шин.

― Чудовищно, что растлитель детей занимает трон.

― Он рассказал тебе... ― пробормотал принц, словно не веря ушам.

― И не только об этом. Если честно, я пришёл, чтобы попросить вас перестать домогаться Ари. Он к вам равнодушен, так зачем постоянно теребить старые раны, непрестанно причиняя боль? Оставьте всё как есть.

Я говорила нарочито требовательно, жёстко и буквально ощущала, как праведника за перегородкой трясло. Но он продолжал держаться из-за прихожан, не желая выставить себя перед ними в худшем свете. Отчасти было весело так его злить.

― Ты играешь с огнём, ― заявил Шин с ноткой угрозы. ― Забыл с кем имеешь дело? Я кровопускатель, а ты всего лишь человек. Не тебе ставить мне условия и выдвигать требования.

― Какие дерзкие речи. Если бы действительно могли, вы бы давно уже что-нибудь сделали. Так или иначе повторять не буду. Держитесь подальше от Ари.

Собравшись выскочить из кабинки, я ощутила мёртвую хватку, сжавшуюся на моём запястье. Под сетчатой перегородкой располагалась раздвижная панель, и сейчас там зияла дыра, достаточная, чтобы просунуть руку.

― Просто дикость спать с островитянами, ― начал он беспощадно, ― но Императору это кажется не такой уж и плохой идеей, до тех пор, пока вы способны выносить и наших детей. Вскоре это превратится в ваше единственное предназначение.

Сказав это, Шин отпустил. Теперь он ощущал удовлетворение, думая, будто кольнул меня ещё больнее, чем я его, не осознавая, кто здесь победил. Впрочем, в будущем праведник непременно пожалеет о своём длинном языке.

А я уже спешно покидала церковь, на ходу обдумывая услышанное. Вскоре? Да не так уж и скоро. Если бы хотели, имперцы давно бы просто обратили островитянок в рабынь. Но им нужно было послушание и желательно добровольный выбор жительниц порабощённой страны. Условно добровольный, разумеется. Главное, чтобы островитянки в это верили. В изменчивом мире нельзя выжить исключительно одними только войнами. Императору не отказать в уме. Его план выглядел долгосрочным и от того ещё более хитроумным. Разве можно было упустить шанс возвысить мужчину как творенье божье, когда на свете вдруг объявился кто-то намного более низменный и худший, богомерзкий недомуж? Однако имперцы все ещё брезговали к ним прикасаться. Надолго ли? Пара поколений минет точно. Но если рынок наводнят рабы, добытые в Светлом крае, это явно ускорит процесс. Конечно, ещё оставался открытым вопрос относительно так называемого Источника Жизни, о котором мне до сих пор ничего не было известно.

Но теперь я больше не сомневалась в том, что среди островитянок не было воительниц. В противном случае разве они бы так просто склонили головы перед Империей, полностью отдавшись во власть чужой воле?

Я впала в такую глубокую задумчивость, что не заметила, как добралась до армейского района и до своей комнаты в казармах. Дверь оказалась не заперта, но я не обратила внимания. Однако внутри ожидала вовсе не Адигора, а наместник собственной персоной.

Он вскочил на ноги, только меня завидев, и улыбнулся.

― Где ты так долго ходил, Вас? Я ожидаю уже битый час, ― красный рыцарь качнул головой, обрывая мою попытку дать объяснение. ― Впрочем, неважно. Подойди.

Я так и сделала. Теперь приходилось задирать голову, чтобы смотреть принцу в лицо, хотя раньше я редко этим утруждалась. Он наклонился, шепнув мне на ухо:

― Ты станешь моим супругом?

― Кем?

Выпрямившись, Ари Зель объяснил:

― Супруги ― это двое мужчин, заключившие союз по любви и согласию, впредь обязующий их разделить привилегии и ответственность. В Империи его заключают довольно редко и обычно только члены императорской семьи. И ты станешь её частью, Вас.

Я внимательно вгляделась в наместника. Он всерьёз собирался поделиться со мной всеми привилегиями и навесить бремя обязанностей. Так вот о каком даре тогда шла речь в беседе между двумя принцами?

― Это очень серьёзное предложение, ― заметила я, опускаясь на кровать и лихорадочно соображая, какая мне польза от согласия и возможный ущерб от отказа.

― Так и есть, ― Ари Зель сел рядом. ― Но я не хочу никогда расставаться с тобой. Когда ты просто уехал без моего на то дозволения, я не был уверен, что снова с тобой увижусь. А сегодня утром, наблюдая твой крепкий сон в моей постели, понял, что вот так и должна выглядеть моя жизнь.

«Я… моя…» Он вообще способен думать о ком-то кроме себя? На вид совершенно невинное лицо, шутка природы или её урок, призванный научить нас не доверять часто обманчивой внешности. Супруги? Хм… есть что-то знакомое в этом слове, но не припомнить что.

― Разве я способен отказать принцу Ари Зелю? ― я улыбнулась, обнимая его.

Принц крепко обнял меня в ответ, прижимаясь носом к шее.

Дверь тихонько приоткрылась, и я заметила заглядывающую внутрь Адигору. Подмигнула ей, самоуверенно ухмыльнувшись. Сегодня мы приблизились к поставленной цели на ещё один шаг.

Глава 20. Сердце Аризеля

Вальтор сидел напротив меня в нашем маленьком убежище и довольно потирал руки. Эту привычку он приобрёл месяц назад, когда узнал о заключении супружества между завербованным им островитянином и наместником. Хотя у меня возникало ощущение, что это республиканец станет супругом Ари Зеля, настолько довольным он выглядел.

Один на один со шпионом. Адигора сочла своё присутствие бесполезным, всё ещё злилась. Сейчас ничто не мешало мне взять и убить республиканца, оставив его труп разлагаться прямо в пустующем здании, покрытом пылью и паутиной (здесь явно редко убирались). Порой эта заманчивая мысль всплывала в голове, когда Вальтор начинал раздражать особенно сильно.

― Город ожидает масштабное празднество. Спиртное будет литься рекой. Вином попотчуют даже солдат и лишь дозорная служба будет на ногах в эту ночь, но вряд ли в полной боевой готовности, ― говорил республиканец, уже выстраивая мысленный план.