― Ты сказала благородным, служащим своему народу, ― Арчи поднял голову, взглянув своим проницательным и печальным взглядом. ― В таком случае ты точно не была мужчиной.
Он вернулся к чистке картошки, а я тяжело вздохнул. Глупо было бы переубеждать его, да и мои собственные мысли оказывалось невозможно распутать. Сон... Может и вправду всего лишь сон. И я всё никак не могу от него отделаться и играю со штукой, которую зову Велимиром, строю какие-то планы, всерьёз веря, будто у меня всё получится. Слова Адигоры должны были отрезвить, но нет, и она оказалась не в силах остановить бурю, нарастающую в груди и требующую выхода.
― Ты когда-нибудь держал в руках меч? ― обратился я к Арчи.
― Однажды у меня был хозяин, что любил играть со мной в тренировки. Он давал свой меч и учил им пользоваться. Находил это забавным.
― Странные забавы, ― я нахмурился. ― И он даже не опасался быть убитым тобой?
― Едва ли. За убийство хозяина варят заживо, а потом отдают на съедение собакам, ― снова совершенно будничный бесстрастный тон при упоминании о чём-то чудовищном. ― Но я не забыл этих уроков.
― В таком случае... ― я протянул Велимир.
Арчи сперва замешкался, но затем отставил картошку, тщательно вытерев руки о полотенце, и аккуратно взял меч, крепко обхватив рукоять. Выпрямившись, он глубоко вдохнул и рывком поднял Велимир, зашатавшись, с трудом стоял на ногах. Кисти согнулись под тяжестью металла.
― Тот меч был в два раза легче и меньше размером, ― Арчи зажмурился.
― Я и не ждала, что ты его удержишь. Это было бы удивительно, ― забрав Велимир, я спрятал его в ножны. ― Но твоё упорство действительно впечатляет.
Арчи робко улыбнулся и продолжил нарезать овощи в котелок. Улыбки точно давались ему нелегко, словно он опасался быть побитым за каждую из них.
За вечерним костром царило оживление. А я всё никак не мог привыкнуть к мысли, что все эти люди держали путь в Быстроречье из-за моих слов. За которые мне и придётся ответить, если ничего не сложится. Опасался ли я? Наверное, я был слишком слеп в своей решимости, чтобы опасаться.
― Я поставила ловушку, использовав в этот раз больше моркови, ― сообщила Малка, с аппетитом поглощавшая похлёбку.
― Думаешь, кролик так отъесться, что решит отдохнуть прямо в ней до самого утра, пока не явишься ты, ― усмехнулась Вралета, весело прищурив один глаз.
Малка ничего на это не ответила, только надула щёки, отвернувшись с костру. Взяв несколько принесённых сухих веток и парочку свежих, что были отсечены от ближайшего куста моими усилиями, Новжа подбросила их в костёр.
― Такая ясная ночь, ― заметила Димбо, привалившаяся к громадному валуну и скосившая шляпу почти на самый нос. Что-что, а расслабляться объездчица умела как никто.
Арчи повернулся к Новже и спросил прямо:
― А вы с Васхой вместе?
Подруга даже поперхнулась, мне пришлось похлопать её по спине.
― С чего ты взял? ― поразилась Новжа, запивая еду большими глотками воды из фляги. ― Мы с самого детства дружим.
На лице Арчи появилась глубокая озадаченность.
― Всегда суёшь нос в чужие дела? ― жёстко поинтересовалась Малка у парня.
― Я просто подумал... То есть, будь Васха мужчиной у неё бы точно кто-нибудь был. Я уверен в этом. А вы всегда вместе.
Я невольно смутился, опустив взгляд в миску. Морковь стала какой-то слишком сладкой. Димбо рассмеялась.
― Если говорить о парах, то я всё думала, как у мужчин дела обстоят с зачатием и родами, ― проговорила объездчица, сняв шляпу и выпрямившись.
― О, ― Арчи выглядел несколько озадаченным. ― Я точно не могу сказать.
― Почему? ― поинтересовался я, так как и самому стала крайне любопытна обсуждаемая тема.
― Когда приходит срок, мужчины уходят к Источнику Жизни, а возвращаются обратно уже с младенцем на руках. Мне не доводилось бывать у Источника и потому не знаю, что именно он собой представляет.
Присутствующие выглядели огорошенными и недоуменно переглядывались. Никто и слыхом не слыхивал о подобном неестественном способе делать детей.
― А давайте проверим, есть ли у него пупок? ― предложила Малка скорее назло, нежели из любознательности.
― Не за чем, ― поспешно заметил я, скуксившись. ― Он на положенном ему месте.
― Внезапно ты утратила интерес к его телу, ― усмехнулась Димбо.
Мне оказалось нечего на это возразить. А Арчи уже встал и поднял рубашку, чуть припустив штаны, демонстрировал всем, кто был готов смотреть, свой идеально плоский живот. Я отвернулся, вдруг ощутив стыд за сцену на Собрании Девяти, за которую так и не извинился, хотя не был уверен, что был обязан.
― Вот он пупок, но как же тогда… ― промямлила Димбо.
По присутствующим поползли невидимые мурашки. Я задумался. Источник Жизни должен был походить на женскую утробу, раз уж наделял младенцев пупком. Но это единственный вывод, к которому удалось прийти. Судя по лицам, остальные подумали о том же самом, несколько встревожившись.
Скрыв части своего тела и вернувшись на место, Арчи ловко сменил тему, обратившись к Новже:
― А кто была та, что ты назвала Адигорой? Вы знакомы?
― Это слишком щепетильная тема для разговора.
― Почему ещё? ― всполошилась Димбо, расслабившая от натужных раздумий лоб. ― Теперь я точно хочу знать.
Подруга посмотрела на меня вопросительно, я как можно небрежней пожал плечами, не хотел показывать, будто меня всё это действительно волновало. А если хранить тайны, то непременно надумают невесть что. Я встал, решив проверить лошадей, хотя раньше никогда этого не делал. Вралета бросила в мою сторону удивлённый взгляд, но не стала останавливать.
Я ласково гладил гриву Дымка и глядел в глубокие серебристые глаза, чётко различая разговоры, доносящиеся со стороны костра. Слишком тиха была эта ночь.
― Адигора ― первая любовь Васхи, ― сообщила Новжа жадно внимающей публике.
Малка подалась вперёд, чтобы лучше слышать, а Димбо ухмылялась во весь рот, пока её тётя в очередной раз набивала трубку. Только Арчи не сменил повседневную маску самообладания.
― Но это ужасно грустная история, ― продолжала Новжа.
― О разбитом сердце, я так думаю? ― предположила Димбо.
― Адигора ― ужасный человек. Люди должны быть добрее с теми, кто им безразличен. Васха пришла к ней с широко открытым сердцем, а она, она... ― подруга от негодования сжала кулаки.
― Она? ― вторила сгорающая от нетерпения Малка.
Тяжкий вздох, а затем:
― Сказала, что Васха слишком ребёнок и до сих пор играет в детские игры, в то время как она, Адигора, ставит перед собой взрослые цели и стремится к ним. Ей, конечно, приятная такая наивная и чистая детская влюблённость Васхи, но со временем это пройдёт. И, наверняка, это и не влюблённость вовсе, а обычное восхищение кем-то тебя превосходящим.
Над костром повисло молчание. А я вперил мрачный взгляд в землю, повиснув на шее Дымка.
― Вот же сучка, ― вырвалось у Димбо.
Малка прикрыла рот рукой, словно удерживая в нём ругательства.
― Адигора была таким же ребёнком как Васха, ― заметила Новжа ровно. ― Хотя для своего возраста она была достаточно заносчива, взрослые часто говорили ей не торопиться и беречь отпущенные зимы для радостей детства. Но Адигора, как мне кажется, считала этих женщин глупыми и недалёкими. Она всегда из кожи вон лезла, чтобы получить одобрение тогдашней нашей хранительницы, второй матери Васхи. Хранительница поощряла в Адигоре такое поведение.
― У неё три дочери, а она возилась с чужой, ― Вралета кашлянула, неодобрительно покачав головой.
― В свои тринадцать зим Васха ещё не переехала в дом хранительниц и жила с первой матерью, ― объяснила Новжа. ― Мы были соседками, так и сдружились.
Наконец найдя в себе силы, я вернулся к костру и оставил Дымка, которого тянуло в сон, в покое.
― Мою вторую мать отличали необычные устремления, ― занял место рядом с Арчи. ― Но она не могла реализовать их в Быстроречье и потому оставила город. Хранительница никогда не тратила силы на моё воспитание и порой путала имя, звала Восхой, а не Васхой.
