Литмир - Электронная Библиотека

Хилый огонек свечи едва касался брезентовых стен. Герберт вытянулся на топчане и ждал, что будут делать другие. Некоторые натягивали шерстяные свитеры.

— Айда в деревню за яблоками.

— Принесите и нам.

— Само собой.

Кто-то достал из рюкзака карты.

— Сыграем?

Герберт уселся играть. Но он играл плохо, и ребята прогнали его. Он снова лег на топчан. Закрыл глаза, хоть спать и не хотелось, несмотря на усталость.

— Слышите? — спросил Герберт.

— Что?

— Шумит.

— Ну так что?

— Море так шумит.

— Дурак. Это ветер гуляет по брезенту и веревкам.

— А мне кажется, будто шумит море.

— Дурак, потому и кажется.

Герберт повернулся на бок, чтобы видеть сереющую щель, там, где был вход в палатку. Опустил руку и коснулся пальцами травы.

В палатку заглянул дежурный, посветил фонариком, велел убрать карты и стелить постели. Свеча догорала.

Герберт ногами нашарил ботинки. Вышел из палатки.

Уже вызвездило. По деревенской улице прогромыхала телега. Копыта лошади мягко шлепали по пыльной дороге. Телега проехала, и стало слышно, как гудит ветер, казалось, будто вдалеке шел поезд. Это было море. Герберт отчетливо слышал его и благоговейно повернул голову в ту сторону, откуда плыл ветер.

Подошел дежурный.

— Ты что? — спросил он.

— По нужде.

— Ну, ну, прогуляйся.

Постояв немного на дороге, Герберт побежал по песчаному склону. Потом он бродил по лугу, окутанному туманом, пока не оказался на берегу озера.

Зеркало воды, сонное и гладкое, серебрилось у берегов, а дальше темнело, приобретая металлический блеск. «Асфальтовое озеро», — подумал Герберт.

Наконец он повернул назад и бегом домчался до лагеря. Остановился. Перед ним расстилался луг, за ним — картофельное поле, а еще дальше — ручей и темнота.

«Жду чего-то и сам не знаю чего». То ли кто-то шепнул ему эти слова, то ли это мелькнуло в его сознании? Вокруг ни души. Где-то рядом сады, за спиной — палатки, впереди — луга, небо и звезды. Вдалеке лает собака. Ребята отправились за яблоками… Нет, собака, наверно, просто так брешет. Теперь он знает, в какой стороне ручей. Отчаянно квакают лягушки…

Герберт пошел напрямик, потом побежал. Он бежал все быстрее, пока не свалился на мягкий травяной ковер.

Он почувствовал холодные капли на лице. Это были частички вечера, приникшего к земле.

Герберт вспомнил это, и ему показалось, что все началось именно тогда.

VI

В палатке еще было темно, но сквозь узкие щели в брезенте просачивался бледный свет. Герберт проснулся. Провел ногой по простыне. Она была холодная и влажная. По телу пробежали мурашки. Он пощупал одеяла. Кое-где они промокли насквозь. Рукава пижамы тоже были мокрые.

Минуту он лежал не шевелясь и прислушивался. Дождь колотил по крыше и скатам палатки, и тяжелые капли падали на постель.

— Эй, ребята!

У других постели тоже промокли. Только в углу палатки было сухо. Ребята сдвинули туда топчаны, поставили их друг на друга. Набросали на них одеяла. Улеглись по трое на топчан и укрылись грудой тяжелых, набрякших одеял.

Герберт заметил у своего соседа огромный синяк под глазом и еще несколько поменьше на руках и шее.

— Э, что это с тобой?

— Чертовски не повезло.

— Ну?

— Пошли мы за яблоками.

— Ну?

— Ну, и там влипли. Оказывается, сады сторожат. Подумать только — сторожить сад! Натрясли мы шикарных яблок, тяжелых, сочных, как апельсины, и, когда лезли через забор, тут-то нас и накрыли. Хочешь яблоко?

— Нет.

— Хорошее.

— Потом попробую. Мне надо выйти. Все из-за этого окаянного холода.

— Ну, иди. Только смотри поосторожней. Ведь они могут подкарауливать около лагеря, как бы камнем не угостили.

— Хорошенькое дело!

— Вот пойдем всем лагерем да так вздуем этих деревенских, что они сами будут яблоки нам приносить и еще уговаривать, чтоб мы взяли.

— Оптимист! Посмотри лучше на свой глаз.

— Глаз — это что. Вот как сегодня вечером в деревне камни засвистят да зазвенят стекла, тогда посмотрим, оптимист я или нет.

— Ладно, посмотрим. Но мне все же надо выйти.

— Так иди.

— А если они караулят?

— А ты иди в угол палатки и валяй через щелку, все равно дождь.

Остальные таким же образом вышли из положения. И снова заснули, потому что из-за дождя подъем перенесли на час позже.

Завтрак прошел в гробовом молчании. Правда, дождь перестал, но холод пронизывал до костей, тучи ползли низко, чуть не задевая тополя. Казалось, на земле вдруг стало тесно.

Ребята сидели на своих постелях. Размышляли, что бы предпринять. В соседней палатке раздавался смех — не иначе, как хохотали над анекдотами. Начальник предложил спеть, но никто не поддержал его. Один из мальчиков привез с собой банджо и теперь наигрывал какие-то сумбурные мелодии.

Герберт посоветовал соседу приложить к синяку мокрый лист подорожника. Он оттянет жар, и глаз не будет опухать.

— Да, кстати, как тебя зовут?

— Карл. Карл Портер. Ты играешь в шахматы?

— Ага.

— Вот здорово. Я привез шахматы, можем устроить матч. Пять партий. Идет?

— Идет.

Они расставили фигуры и начали первую партию.

— Ты высоко забрался? — спросил Карл.

Герберт понимающе ответил:

— Через год экзамены на аттестат.

— У меня тоже.

— А потом что ты собираешься делать?

Карл, не задумываясь, ответил:

— То же, что и мой старик.

— А старик?

— Извозчик.

— Что?

— Извозчик. Дальних рейсов. Афины, Будапешт, Мадрид, даже Дакар. Понял?

— Конечно, мой старик тоже был летчиком.

— Вот это да!

— Мы еще поговорим об этом, идет?

— Конечно. А ты что собираешься делать?

Герберт ответил не сразу. Не потому, что он задумался, он твердо знал, что будет делать, когда получит аттестат зрелости. Только ему трудно было объяснить это приятелю.

— Понимаешь, — сказал он, — я хочу сэкономить немного бензина.

— Не понимаю.

— Ты помнишь ласточек, которых немцы запускали на Лондон?

— Допустим. Но я все равно не понимаю.

— Крылья переносятся назад и ставятся углом к фюзеляжу. А вместо старых винтов будут две собачки.

— Как ты сказал?

— Будут собачки. Которых кормят болтушкой.

— Ах ты, дьявол. Реактивный?

— Вот именно.

— Ну, тебе здорово придется помучиться в политехническом.

— Ничего. Собачки мне покоя не дают. Я бы хотел, чтобы они отлаяли людям скорость звука.

— Ты подумай, — воскликнул Карл, — стоит одному из семьи стать летчиком, как все потомство наследует профессию — совсем как графский титул.

— Ты прав, — ответил Герберт. — Мы, летчики, чтим традицию.

Карлу, видно, так понравилось это «мы, летчики», что он даже не заметил ошибки, которую Герберт допустил в игре.

Третью партию они отложили в ничейной позиции. После обеда Герберт попросил у Карла непромокаемую накидку и решил отправиться в деревню. «Один бог знает, что меня там ждет. Ну, в худшем случае, буду ходить с фонарем, как Портер».

Дорога превратилась в топкое болото. Моросил дождь, и деревня казалась безлюдной. Только телеги изредка пропахивали колесами колею в густой грязи. В кювете бежала грязная вода. Из-под ног лениво выпрыгивали лягушки. Они прятались в придорожную траву или хлюпали по дороге к мутному потоку.

В магазинчике он купил ребятам сигарет. Постоял у красной кирпичной церкви, заглянул в дверь прокуренного, тесного, грязного кабачка. Спустился к реке.

К деревянному помосту было привязано несколько лодок. Рядом, в просторном сарае, висели сети и валялись другие рыбацкие снасти. Пахло гнилым камышом, тухлой водой и рыбьими внутренностями.

Он осторожно ступал по деревянному помосту, опасаясь, как бы прогнившие доски не провалились. В нос ему ударил тошнотворный запах протухшей воды. Он глубоко вздохнул. Ему хотелось запомнить этот запах как можно отчетливей, так же, как вчерашний закат над озером.

10
{"b":"593940","o":1}