– Я тебе сказал, останься! Мороз под тридцатку, а он здесь один сидит. Может, случилось чего? Я быстро, туда и обратно.

– Нормально ты придумал! Давай с собой его возьмем, мать Тереза херова?

– Эй, ребята! – окликнул их чей-то голос.

Виктор и Алексей обернулись и увидели пожилого мужчину. Одет он был небрежно, но его экипировка превосходно вписывалась в интерьер деревушки: старая потертая фуфайка, теплые штаны, валенки и обычная шапка-ушанка. Стоял он, немного сгорбившись, опираясь на палку.

– Оставьте мальца в покое, его судьба уже решена. Не ваша это сейчас забота.

– Не понял. Ты сейчас, дед, про что это?

– Что тут непонятного? Чего вам надо? Можно и у меня спросить. А ломиться среди ночи в дверь к людям незачем. Так что вы здесь забыли, в нашей-то глухомани?

– Послушайте, нам нужен дом, который находится на улице Новая.

– Так здесь всего одна улица.

– Нам нужен дом номер семь.

– Это дом бывшего здешнего священника. А зачем он вам?

– Нужен, дед. Просто нужен.

– Так он сгорел. Больше года назад сгорел. Как это произошло, ума не приложу.

– Как сгорел?

– Молча. Сгорел и все. Огонь не спрашивает, зачем и почему, он действует – беспощадно и без эмоций. Страшная и великая сила. Сила, она вообще страшная вещь, если попадает не в те руки.

– А где ж тогда те, кто там жил?

– Так насчет них вам лучше к бабке Лиде обратиться. Это ее сын был, ну, священник наш. Она, правда, после всего случившегося головой поехала, но разговаривать с ней можно, хоть и странная она. Так что если она чудить начнет, то вы не пужайтесь: она мирная и простая женщина.

– А где она живет, дедуль?

– Так на окраине. Сейчас прямо пойдете до конца деревни, и увидите: ее дом в низине стоит самым последним, мимо уж точно не пройдете. А за мальца не беспокойтесь, я за ним присмотрю.

– Спасибо, дед, выручил, – Зверев кивнул Четырину, и они зашагали в указанном направлении.

– Давно тебя ждали эти люди, тринадцатый, очень давно. Посмотрим, на что ты способен, – глядя им вслед, тихо произнес старик.

Завернув за угол одного из домов, он увидел сидящего возле забора человека в дорогом кожаном плаще и присел рядом с ним, опершись на свою палку.

– Разве ты не удивлен видеть меня здесь и сейчас? – спросил у него Анатас.

– Удивлен. Удивлен, что вижу тебя одного.

– Разве я могу быть один? Они всегда со мной. Тебе ли этого не знать?

– Но я не чувствую их присутствия рядом.

– Они скоро будут.

– А что привело тебя ко мне? Разве я чем-то могу помочь тому, кто властен над всем?

– Можешь. Меня привел к тебе интерес и некоторые вопросы.

– Но что может знать старик, чего не знает властелин тьмы?

– Многое, Падший, очень многое. Не стоит играть со мной. В некоторых вопросах я бессилен. Ходят слухи, что ты не тот, за кого себя выдаешь.

– Про тебя ходит слухов не меньше, а то и больше, – закряхтел старик.

– Ума не приложу, откуда ты взялся на этой бестолковой планете?

– А я не могу взять в толк, почему вы к ней так привязались? Мало вам что ли Вселенной? Огромная песочница с множеством игрушек, а вы не можете поделить между собой одну лопатку.

– А тебе какое до этого дело?

– Скажем так, чисто спортивный интерес. Я страсть как хочу узнать, кто из вас победит. А люди… Что они, эти люди? Сделают правильный выбор, будут жить. Нет? Ну что ж, построите другую песочницу и будете играть в ней. Надеюсь, в согласии и мире.

– Так поэтому ты не присоединяешься ни ко мне, ни к Нему?

– Я же сказал, что моя участь – помогать всем.

– Ты не помогаешь, а только усложняешь все! – повысил голос Анатас, и его глаза стали угольно-черными.

– Тише. Тише, властелин тьмы. Я всего лишь ваш слуга, который только задает темп вашей игре, и ничего более. Я обязан помогать всем, и ты это знаешь, – склоняя голову, промолвил старик. – Но что будет дальше, если ты и впрямь победишь?

– Люди станут шире смотреть на мир. Когда в моих руках будет чистая душа, мне не составит труда склонить весы в свою пользу. Я погружу этот мир в грехопадение. Прощения и раскаяния не будет, и врата рая захлопнутся навсегда. Я выведу ад из мира загробного в мир реальный и уничтожу этот муравейник руками созданий, так любимых моим братом. Он откроет глаза и увидит, кто они есть на самом деле, лишенные Его законов и Его покровительства. А сейчас я бы хотел получить ответы.

– Прости меня, жалкого раба твоего, но ты не задал ни одного вопроса, – в голосе Падшего чувствовалась ирония, однако его вид был настолько смиренным, что его искренность не вызывала сомнений.

– Зачем тринадцатый прибыл сюда?

– Ответ ты получишь, как и всегда. Но тогда и ты поможешь мне.

– Торгуешься со мной?

– Нет, конечно, нет. Да разве я бы посмел? Так ты поможешь мне в обмен на мою помощь?

– Значит, все же торг?

– Предположим, я хочу сделать что-то хорошее напоследок перед тем, как ты придешь к власти.

– Ты решил немного скрасить свою участь? Ты и впрямь падший. Забиваешь себе теплое местечко? Давай посмотрим сначала, что ты можешь предложить.

– Ответ на твой вопрос, который приведет тебя к тому, что пока от тебя скрыто.

– Твоя жизнь пропитана кровью и предательством. Ты ничтожество. Ты помогаешь всем, и за счет этого ты причастен ко всему. Ты не лучше меня, а может, даже хуже, ведь я иду к одной цели, а у тебя их тысячи. Делаешь вид, что ты сам по себе, что ты особенный? И запомни: я не торгуюсь!

– Ты прав во всем. Но мне нужно наставить этих людей на путь истинный сейчас, а не после их смерти. Мне нужно, чтобы они все осознали до того, как их душа перейдет в твои руки. Считай это личной просьбой.

– С чего вдруг такое милосердие с твоей стороны к этим людишкам?

– Ты же сам сказал, что я забиваю себе местечко потеплее. А вдруг победит твой брат? Я хочу отличиться не только в плохих деяниях, но и в богоугодных.

– Ну, хорошо, – с презрением произнес Анатас. – Я свое слово держу, быть посему. Теперь дело за тобой. Только помни, что сказано. «Потому что все согрешили и лишены славы Божией»[22].

– Они ищут священника, – старик прикрыл глаза.

– Зачем им нужен священник, которого погубил Виктор?

– У него осталась дочь.

– Дочь? Причем здесь она?

– Спроси это у своего раба Александра и, возможно, он даст тебе ответ на то, что пока скрыто от тебя.

Анатас встал и медленно пошел прочь, опираясь на трость с золотым черепом, а за ним из снега и тьмы по очереди выходила его троица. Они остановились у дома, где сидел на пороге маленький мальчик. Анатас наклонился к ребенку, посмотрел ему в глаза, поднял на руки и, открыв дверь дома, зашел внутрь в сопровождении своей свиты. Посадив мальчика на стул рядом с печкой, он тихо спросил:

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Нет, – еще тише ответил Никита.

– Хорошо. Не бойся нас, мы не причиним тебе вреда. Ты знаешь, кто я?

– Дядя.

– Я не просто дядя, я волшебник. Могу сделать все, что ты захочешь, все, что пожелаешь, – достав шоколадку из кармана, Анатас протянул ее парнишке.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Так чего ты хочешь?

Никита осмотрел Анатаса и его свиту.

– Я хочу, чтобы тот страшный дядя не был таким страшным, – указал он пальцем на Грешника.

– Извини, но этого я не могу сделать. Он станет красивым только тогда, когда все люди будут хорошо себя вести. Но пока, к сожалению, этого не происходит.

– Ну я же себя хорошо веду?

– Конечно. Только твои родители ведут себя очень плохо. Да и многие другие люди тоже ведут себя скверно. Если бы все вели себя так, как ты, то меня бы здесь не было. Тогда и волшебство не потребовалось бы.

– Ты хороший и добрый, ты мне нравишься.

– Спасибо. А теперь пойдем, я тебе кое-что покажу.

Анатас взял Никиту за руку, и они, сделав несколько шагов, очутились на лесной поляне, где мальчика ждали папа и мама. Светило солнце, небо было прозрачным, без единого облачка. Везде лежали игрушки, и родители звали Никиту играть. Мальчик оглядел себя: вместо грязного зимнего тряпья на нем была чистая летняя одежда.