– Двадцать с одной души?

– О здравии с одного, а за упокой – за всех.

– Значит, о здравии дороже? Правильно, о здоровье живых заботиться надо лучше, чем о благополучии мертвых, чего уж тут.

Анатас подошел к столику, где его внимание привлек листок формата А4, лежащий под стеклом. На нем было написано: «Рекомендуемое пожертвование», и дальше шел список.

Сорокоуст – 100 рублей (одно имя).

Помин – 300 рублей/год, 150 – полгода.

И так далее. Ознакомившись с перечнем услуг, Анатас улыбнулся и заполнил два бланка, затем вернулся к старушке и протянул ей листы.

– Одну о здравии, другую за упокой.

– Два одинаковых имени? – удивилась старушка.

– Да. Понимаете, человек, он сегодня жив, но сегодня же его может не стать. Что мелочиться? Сразу уж.

– Понимаю. Родственник на смертном одре лежит? Так вы к батюшке подойдите, пускай исповедует. Сейчас служба закончится, и вы с ним договоритесь.

– Что, и это за деньги?

– Да, вы там договоритесь потом.

– Простите великодушно, неужели и крещение платное? И если да, то сколько? А то я не нашел его в списке рекомендуемых пожертвований.

– Если все вместе, то 400 рублей, а если по одному, то 600. Ну и там камеру да плюс фотоаппарат еще оплатите.

– Спасибо, я понял вас, – проговорил Анатас, разглядывая ценники на иконах и библиях. – Дайте мне, пожалуйста, одну свечу.

– Пять рублей.

Анатас направился к распятию, осмотрел прибитое к кресту тело и поставил свечу, которая тут же вспыхнула и, качая маленьким огоньком, начала плавиться.

– Видишь, во что они превратили то, что ты им дал. Продают твои заветы, словно побрякушки в дешевой лавке. Они даже твоих ангелов, которым суждено следить за новоиспеченными христианами, продают. И после всего этого ты пытаешься меня остановить и спасти их? Зачем? Монахи, которые не могут постирать и вымыть за собой, священники, которые, жируя, ездят на дорогих машинах, попы, отпевающие усопших за монеты. Разве это ты хотел принести в их мир? Разве это ты им объяснял? Разве это они прочитали в твоих учениях? Не стоит останавливать меня. Я дам им то, что ты дать не сможешь. Я им дам страх, который они будут чувствовать всегда, чтобы думать прежде, чем что-то совершить. Я дам им свободу – свободу от тебя, они же так о ней мечтают. Разве ты не видишь этого?

Анатас развернулся и пошел к выходу, а по щеке распятого потекла слеза. Посланник, прошедший дальше, занял место рядом с бесноватыми.

– Чего ты к ним уселся?! – мгновенно раздался голос служительницы. – Не видишь, одержимые они! Отсядь в сторону! Да и вообще, постоять мог бы, никак в храм пришел! Как тебе не стыдно: такой бугай, а на лавочку уселся!

– Простите меня, но я не вижу рядом с собой ни одного одержимого. Я ведь правильно полагаю, что под словом «одержимость» вы имеете в виду вселение дьявола? – почти шепотом спросил Ворон.

– Кого ж еще? Вон как залез в них, второй раз на отчитку приходят, бедняги.

– Тогда я тем более не вижу причин пересаживаться. И стоять я не намерен. А хамить в Его обители, – Ворон показал пальцем вверх, – я бы вам не советовал.

– Да как тебе не стыдно, хамло?! Побоялся бы Бога!

– Стыдно должно быть вам. Устраиваете балаган, а я, как никто из вас, боюсь Его и уважаю. Многие приходят сюда за последней надеждой, а вы пользуетесь их верой и ведете себя, как торговцы, продавая им то, во что сами не верите.

Ворон встал и во весь голос произнес: «И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского. И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, – дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников»[15]. В храме наступила тишина, даже служба прекратилась. Все замерли в ожидании продолжения.

– Послушайте меня, люди! Вы заблуждаетесь! Религия создана людьми! Такими же, как и вы! Те, кто придумали эти стены, придумали и исповедь, и им плевать на вас и на ваши семьи. Их волнует лишь одно – власть над миром. Вас намеренно увели от правды, которую люди называют высшей силой. Я единственный из вас, который знает, что такое Он! И я точно знаю, чем Он не является! Хотите ли взглянуть на мир по-новому или готовы продолжать упрямо верить в то, что вам говорят? Рано или поздно вы поймете, что заигрываете со вселенским правосудием. Все, во что вы верите, – брехня! Задумайтесь над этим!

В толпе появился горбун.

– Да, да, да! Именно так! – воскликнул он и, достав из-за пазухи чекушку водки, выпил ее залпом.

– Он у нас всезнающий, всемудрейший, великий благодетель! Только вот с деньгами у него непорядок! Нет у него станка, чтобы их печатать, а жаль, очень жаль! Но при этом он всемогущий! Священники поглощают ваши кровные, не платят налоги, но им всегда мало! Жадность обуяла их до того, что они приводят вам лающих, гавкающих полупьяных бомжей, которых выдают за тех, кого совратил дьявол. Посмотрите на вашего проповедника. Разве можно этого типа назвать слугой Его? У него дом лучше, чем у любого из вас! Машина, которая стоит столько, сколько вам во век не заработать! Складывается впечатление, что свой тяжелый крест праведника он возит в багажнике последней модели дорогой иномарки!

– Да как вы смеете! – воскликнул священник.

– Ты бы лучше заткнулся! А то не ровен час и по морде можно схлопотать! – закурив чинарик, выступил Грешник.

– Вера не то, что они говорят! Их принцип – разделяй и властвуй! И пока вы будете слушать лишь их слова и не замечать целого, будете их рабами. Они боятся того, что человек может узнать, что он, и только он, – верховный владыка своей судьбы. И когда вы это поймете, весь созданный ими мир рухнет, как некогда рухнул Рим. Вы приходите сюда в надежде получить прощение или обрести исцеление. Только когда у вас возникает проблема, вы идете сюда. Но и здесь вам нет спасения, ибо все вокруг – грешники! Каетесь вы или нет, вам придется столкнуться с тем, что вы заслужили. Вы верите, что этих людей обуял дьявол? Вы не видите сути! Почему владыка Геенны огненной не вселяется в младенца? Потому что младенец не думает о вере! И не выбирает ее! Веру ему навязываете вы. Ваши правила, ваше ничтожное мировоззрение диктует вам это. Вы уже забыли о смысле веры. Вы приходите сюда по привычке! Или приползаете на коленях, когда вам уже некуда больше обратиться. Но священники никогда не дадут вам того, что вам нужно. Им нужны лишь деньги! Их паства не так бедна, чтобы не хватило на операцию больному, но они вместо этого предлагают купить свечку и поставить ее к иконе за исцеление. Они простые люди, такие же, как и вы. Но мнят себя гораздо выше, ибо наделены властью, властью, которую им никто не давал, которую они придумали себе сами. Их храмы растут как грибы. Зачем? Затем что бизнес обязан развиваться, а деньги должны приносить еще больше денег.

Ворон схватил одного из «бесноватых» за шиворот.

– Дьявол, значит, обуздал твое тело?! Если в тебя вселился дьявол, тогда скажи мне, кто стоит перед тобой?!

– Не надо! Не надо! Прошу! – обычным голосом прокричал «бесноватый». – Я просто… Я ни при чем.

Посланник отшвырнул его к стенке. Одежда Ворона треснула, и на его спине появились огромные черные крылья. Раскрыв их, он повернулся к священнику.

– Он давно наплевал на вас! Так же как и вы наплевали на Него. Вы крестите детей за деньги, когда Он делал это во благо! Вы придумали свои правила, которых нет, так и живите по ним сами, и подыхать вы будете, как и все! И даже не думайте о прощении! Я вижу тебя изнутри, и твоя ряса не скроет твою душу.

В храме раздался крик, и паства бросилась к выходу.

– Неплохо сыграл! – радостно воскликнул Грешник, подмигнув Ворону. Не спеша он подошел к стоящему на коленях священнику. – Ну что, пора и тебе вкусить плоды рая! – схватив его за горло, горбун резким движением свернул ему шею.