– Генерал, вы живы?!

Ответить он был уже не в силах. Солдаты положили его на щит, перетянули рану куском ткани и, подхватив своеобразные носилки, потащили прочь. Зверев не чувствовал боли, хотя и находился внутри тела. Ему казалось, что его посадили в картонную коробку и вырезали для глаз две дырочки, чтобы наблюдать за происходящим. Он лежал и слышал топот солдат, то, как они шлепают по лужам, как лязгают их доспехи. Но все, что он мог видеть, было лишь серое небо, по которому пробегали молнии, поражая своей красотой. Шум дождя сливался с раскатами грома. Казалось, сама природа решила очистить землю от пролитой крови. Недаром говорят, что сильные дожди идут после жестоких сражений. Протащив Зверева несколько километров, солдаты бережно и осторожно положили своего генерала на землю и плавно втащили в военную палатку. Зайдя сзади, один из них приподнял своего командира за плечи, затем, присев, уперся в его спину коленом и засунул ему в рот кусок дерева. Алексей наблюдал, что произойдет дальше. В палатке было огромное количество раненых, которых периодически втаскивали и укладывали на свободные места. Он видел, как их перевязывают, как закалывают безнадежных ударом кинжала в область шейных позвонков и вместе с умершими вытаскивают на улицу под проливной дождь. Подошедший солдат держал в руке раскаленный на конце длинный железный штырь. Он аккуратно снял окровавленную повязку с ноги генерала и тут же прижег рану, затем, перевернув ногу, повторил процедуру. Ни крика, ни стонов из тела Зверева не прозвучало, только чуть дернулась нога. От огромной температуры кожа скворчала, как яичница на сковородке. Зверев догадался о жуткой боли, увидев свои руки с вылезающими из-под кожи венами и пальцы, вцепившиеся в землю. К его губам поднесли чашку с водой. Он сделал несколько больших глотков и замер, заметив сидящего в дальнем углу палатки человека в черном балахоне с распущенными волосами, скрывавшими лицо. От него веяло могильным холодом. Он сидел неподвижно, наблюдая за тем, что происходит. Его вид был невзрачным, но его присутствие ощущалось повсюду. Даже воздух, которым дышал Алексей, был наполнен им до предела. Сердце следователя забилось так сильно, будто оно хотело предательски выскочить из груди и убежать, спрятавшись где-нибудь далеко, там, где не будет этого жуткого незнакомца, который повернул голову и пристально посмотрел на Зверева. Капитан даже не успел моргнуть, как тот уже стоял, склонившись над ним. От неожиданности Алексей вздрогнул, хотя его тело неподвижно лежало. Незнакомец присел перед ним на корточки.

– Что, тринадцатый, содеянное не дает покоя даже по прошествии тысячелетий? Убежать от врагов можно, от себя – никогда!

Незнакомец тут же засунул руку в грудь легионера, и Зверев почувствовал, что его сердце кто-то сжал с такой силой, что еще чуть-чуть, и оно остановится. Он закричал, дернулся в сторону и в этот момент снова очутился в машине. От неожиданности шофер резко нажал на тормоз. Автомобиль пошел юзом по скользкой дороге.

– Ты чего орешь?! – воскликнул водитель.

– Сон, просто страшный сон приснился, – тяжело дыша, пробормотал Зверев, у которого по спине тек холодный пот.

– Понятно. Только так больше не делай: штанов запасных у меня нет. Я чуть не обделался.

– А сколько прошло времени?

– Да откуда мне знать? Я же не засекал по часам, когда ты отрубился. Но едем мы минут тридцать. Сам видишь, еле ползем. Дорогу замело всю к чертям. Что с погодой произошло? Сколько живу, такого не видывал. Словно конец света наступает.

– А сколько нам еще ехать? – тяжело дыша, расстегнул куртку Алексей и потер рукою область сердца.

– Да почти на месте, вон уже и Стрелецкий пост проехали.

«Мать моя женщина, как в кино сходил, – подумал капитан. – Только мне такие фильмы не по нутру, да и в актеры я вроде как не записывался. Бред какой-то, а как наяву. Очуметь можно!».

Водитель усмехнулся.

– Что смешного?

– Да нет, мужик, я не над тобой. Мне просто недавно приятель одну прикольную историю рассказал. Он в ГАИ работает. Ну, в ГИБДД. И не последний, кстати, там человек – зам зама, короче. Ну и вот, у них дня два назад случай был на посту, на вот этом самом, который у выезда находится. Дежурила там одна группа. И, представляешь, мимо них среди ночи проносится президентский кортеж с охраной, с мотоциклистами. Все, как полагается: мигалки, сирены, крякалки на каждой машине ревут, проблесковые маячки сияют. Президент, одним словом. У нас ведь все с голой жопой, а власть с понтами. Мы ж ее по-другому узнать не сможем, если без выпендрежа. Ребята опешили, стоят, не знают, как себя вести. По струнке вытянулись, да давай честь отдавать. Ну а что дальше-то делать? Честь отдали, больше отдавать нечего. Паника у всех, прямо как у малышей, у которых мамка потерялась. Мы ж как привыкли: если кто к нам в город едет, так нашим сначала позвонят раз двадцать, предупредят, что, мол, так и так, во столько-то мы невзначай приедем с проверкой, ждите. Наши сразу лужи в асфальт закатают, дороги подметут, столбы покрасят, деревья посадят – глянь, какая красота. У нас тут так всегда. Неважно, что после отъезда асфальт срежем и деревья выкопаем. Зато проверка посмотрит, что народ хорошо живет, да медальку кому-нибудь даст. А тут: как так? Почему никто не предупредил? Штаны у всех мокрые, ручонки трясутся – не при параде же встретили. Ну и старший той смены давай среди ночи названивать начальству. Мол, что за дела такие: президент приехал, а мы ни сном, ни духом, почему не предупредили? Те наверху в непонятках, кипиш подняли. Даже из отпусков всех повызывали. Короче, представляешь наших зажравшихся хряков, которых подняли среди ночи, сказав, что президент приехал? Не кто-нибудь, а сам президент! Они же там обделались от ужаса. Они же понимают, что на дорогах дыры, деревья не вкопаны, не подметено, ну, словом, все как обычно в городе, нормальное его состояние – нет красоты. И вместо медальки можно схлопотать волшебный пендель под зад. Всполошились, до Москвы достучались аж. А президента-то и нет. Да и приезжать к нам он не собирался. Им с первопрестольной орут, мол, рехнулись что ли вы там, в вашем Тамбове?! Озлобленное начальство, естественно, на пост с проверкой. А те Богом клянутся все как один, мол, был кортеж, видели, честь отдавали. У них, само собой, шмон устроили, с прокуратуры шишки понаехали в момент и, прикинь, нашли несколько килограммов гашиша и денег под сто тысяч долларов, а также блокнот, в котором расписано, с кого и какие взятки они брали, кого и с каким криминальным товаром пропускали. Всех с работы поснимали, кто там был, и дела уголовные на них позаводили. А их старшего, ну, командира, сразу под замок и обыск в доме. А тот клянется, что денег у них столько не было, что, мол, брали взятки, но не такими суммами, да и блокнот они не вели, да и трава не их. Короче, в несознанку ушел. Но самое интересное, говорят, что начальство-то деньжищи эти хотело себе захапать. Представляешь, сложили их в пакет, а пока до места довезли, то деньги эти в газетную резаную бумагу превратились.

– А с наркотой что? – удивленный рассказом водителя, спросил Зверев, недоумевая, почему у них в отделе об этом не трещат.

– Говорят, тоже исчезла. Короче, чертовщина, да и только! Хотя Бог есть на свете. Наказал сволочей, а то уже и ртом, и задницей хапают, морды в телевизор не пролезают и, что самое обидное, они меня оттуда еще и жить учат. Рассказывают, как надо, каких успехов мы достигли. Плюнуть хочется. И так убедительно говорят, что кажется, будто сами верят в это.

– Странные у Бога понятия о справедливости, не по заповедям как-то, – тихо вздыхая, пробормотал Зверев.

– Прости, что ты сказал? – переспросил водитель.

– Да нет, ничего. Извини, а ты не в курсе случайно, это не в ночь на 22 декабря произошло?

– Да не знаю я. Знаю только, что это недавно было. Кстати, вот мы и добрались.

– Спасибо, – поблагодарил Зверев и вышел из машины.

– Удачи! – крикнул шофер.