— Зачем вы это рассказываете?, — прошептала Лера. Мария продолжала:

— Так вот, той девочке, что больна сердцем, купили донора. Вернее, отобрали орган, предназначенный для пересадки другому человеку. За деньги, ведь неимущие в нашем мире не имеют права на жизнь, — лицо Марии побледнело еще больше, — но то, что делается не по плану, в итоге отторгается вселенной. Погиб и донор, пожертвовавший жизнью, ради дочери. Погибла неизвестная крошка, которой любящий отец подарил свое сердце, погибла, так и не дождавшись операции. В итоге сердце, предназначенное другой, было пересажено той самой больной девочке. Что же ты думаешь — орган не прижился, несчастная ушла несколько часов назад, оставив родителей в полной растерянности. Они так и не сумели понять, что деньгами не купишь главного — истинных чувств. Оба они могли стать донорами для дочери, оба они могли позволить себе купить жизнь дочери, не погубив при этом другого человека. Но жадность взяла верх — и теперь на их совести жизни трех людей, канувших в лету, так и не дошедших до конца пути.

— А вторая девочка?, — тихо спросила Лера, вглядываясь в удивительные глаза Марии. Рассказчица печально вздохнула и продолжила:

— Ее звали Карина, она уснула вечным сном в полдень. Ее родители побоялись лечить дочь, мотивирую все тем, что не сумеют растить инвалида, в которого может превратиться девочка. Для ее спасения требовалась всего лишь легкая операция и курс химического лечения, но страх взял вверх, в итоге слабость родителей отобрала жизнь у ребенка, — Мария сжала руки, — вот и пойми после этого, кто прав, а кто виноват, где пол, а где потолок. И чего людям вообще дана жизнь, если они ее не ценят, легко отдавая тех, кого любят и ценят.

— А что вы делали в этой больнице? Вы там работаете?, — Лера еще раз окинула взглядом одежду новой знакомой.

— Нет, что вы, — Мария улыбнулась, — я работаю уборщицей.

— Уборщицей?, — Лера не сдержала удивления, мгновенно постыдившись своего тона. Но ее новая знакомая ничуть не смутилась. Кротко усмехнувшись, девушка произнесла:

— Да, именно уборщицей. Знаете, любая профессия — хороша, коль она приносит пользу людям. Я работаю в месте, где всем платят одинаково — ведь мы все работаем в одной корпорации, просто каждый выполняем СВОЮ работу.

— Странно, — Лера вновь поглядела на одежду незнакомки, — вы так выглядите…

— Ровно на столько хорошо, на сколько мне это необходимо, — Мария поглядела чуть в сторону, на дорогу, — моя работа, как я считаю, самая интересная. Ведь я убираю то, что люди называют мусором… а ведь людям так свойственно ошибаться.

— Я не совсем понимаю, — Лера окончательно втянулась в разговор, — что интересного в уборке?

— Представляете, — Мария вздохнула, — все, что беспризорно валяется по углам, люди считают ненужным хламом. Я занимаюсь утилизацией, а, значит, мне решать — является та, или иная вещь мусором. Порой я нахожу среди пыли и грязи старые фотографии, выпавшие из кошельков и сумок — крошечные квадратики с сияющими лицами тех, кто любим и любит… такая потеря не кажется значительной, но как расцветают те, кому я возвращаю потерю! Однажды я нашла целую папку договоров, лежавшую в клоках свалявшейся шерсти, представляешь! И оказалось, что там невероятно важные документы — не найди я их, лопнула бы вся система.

— Как необычно, — Лера кивнула, — мне бы и в голову не пришло, что работа обычной уборщицы может быть такой… философской.

— Философия не в том, чтобы среди грязи находить жемчужины, — Мария подняла вверх указательный палец, — а в том, чтобы любить свое дело, каким бы оно ни было! Если веришь в себя, то любое занятие сделает тебя счастливым. Жизнь многих людей стала бы прекрасней, если бы они возлюбили свое занятие — офисная работа, управленческая, преступная деятельность, воровство, пьянство… Любой, даже упавший на самые низа, человек может быть счастлив, но лишь в случае, когда он не стыдится себя и своей профессии.

— Как интересно, — Лера улыбнулась, чувствуя, как на душе понемногу начинает светлеть, — спасибо за рассказ. Вы еще чем-то занимаетесь, кроме работы?

— Я сегодня нигде не работаю, — уклончиво ответила Мария, — я просто порой посещаю людей. Сегодня как раз такой день. Когда кому-то приходит время уйти, я рядом.

— Я сегодня должна умереть, — внезапно проговорила Лера, не услышавшая последние слова собеседницы, — вот-вот жизнь оборвется — и как вы можете подсказать мне, где мой путь. Я жила обычной жизнью, когда внезапно обнаружила, что я — не такая как все. Более того, я несу опасность тем, кто рядом, кто заботится обо мне. Я лакомый кусочек для… нехороших людей. Но теперь настало такое время, что жизнь моя должна завершиться так или иначе, я не желаю, чтобы это сделал кто-то, кто преследует дурные цели. Вот зачем я здесь — я хочу уйти сама, по доброй воле.

— Не думаю, что смерть одобряет тех, кто нарушает план и прерывает путь не вовремя, — Мария покачала головой, — ты не боишься смерти, девочка?

— Не знаю, — Лера нахмурилась, — я ведь не увижу ее? Наверняка она жуткая — черная, с косой, вся без кожи и плоти, один только скелет… Лучше бы не встречать ее.

— Ты права, — женщина засмеялась, да так звонко и задорно, что Лера, сама не заметив как, подхватила настроение Марии, захохотав, словно сумасшедшая. Справившись, наконец, с припадком безудержного смеха, Мария продолжила, — встречу со смертью лучше переносить на время, когда ты достигнешь конца пути. Хотя случается и так, что смерть сама приходит к тем, кто пытается сойти с дороги.

Лера замерла на месте, неотрывно глядя в глаза женщины. Еще совсем недавно голубые, прекрасные очи Марии внезапно окрасились в иссиня черный цвет, словно бездомные провалы. На какую-то секунду Лере показалось даже, что она видит, как там, в глубине вечной тьмы вспыхивают алые крошечные искорки, словно зарницы. Чувствуя, как холодок побежал по коже, девушка прошептала:

— Вы — моя смерть?

— Я — твой друг, — Мария поднялась со скамейки, — я пришла пригласить тебя на прогулку. Мне сейчас очень нужна спутница, которая бы поддержала в трудный момент, сумела стать крепкой опорой. Мой путь нелегок и далек, не всякий выдержит шагать по нему так долго, как потребуется.

— А как же…, — Лера замолчала на полуслове. Потом оглянулась назад, в сторону Адмиральской. Где-то там, вдалеке остались ее подруги. Остался Гавриил, полный страсти, осталась война.

«Мне ничего этого не нужно сейчас»

— Я согласна, — голос девушки прозвучал сурово, — единственное, что я хочу сделать — это передать кристалл с голосом Пифии. Нужно, чтобы он попал в руки моей подруги Влады, иначе…

— Не стоит оправданий, — Мария кротко улыбнулась, — кристалл попадет именно в те руки, которые ты загадала. А нам пора. Прощайся с городом, Лера.

Девушка кивнула, чувствуя, как тяжесть уходит из сердца, легкие наполняются воздухом, а сердце вновь бьется как раньше. Переполняемая радостью, Лера громко воскликнула, вскинув руки к небу, закружилась на месте, разбрасывая листву ногами. Мария с мягкой улыбкой смотрела на Леру, а затем, когда девушка прекратила свои неистовые пляски, протянула ей руку.

— Последнее, — глаза Леры вспыхнули, — еще час я проведу вместе с воинами серебряных клинков. Чувствую, без моей помощи им не жить.

— Тебе решать, — Мария возвела очи к небу, — время!

Через мгновение парк опустел. Обе девушки исчезли прочь, словно их никогда и не было на земле. Несколько человек, знавших Леру, рассказывали, что видели ее несколько раз в больницах, у кроватей умирающих детей. Говорили, что она очень повзрослела и похорошела — неотразимая в целомудренном сером платье и скромном чепчике, скрывавшем волосы. Правда, поговорить с ней никому не удавалось — девушка исчезала так же таинственно, как и появлялась, оставив за собой тонкий аромат меда и молока.

Кристалл появился в квартире Влады сам собой. Утром, проснувшись, девушка обнаружила его лежащим на соседней подушке — и теперь уверовала в гибель Леры окончательно. Единственное, что не давало Владе покоя — кто же завершил жизнь девушки, если не Гавриил. Ответа на этот вопрос она так и не получила, постепенно успокоившись и отпустив все тяжелые мысли о покойной подруге.