Таким образом, сегодня символ солнца, красное знамя и идея революции считаются даже идентичными. Но солнце повсюду являло собой знак священной королевской власти — от Индии и Ирана до Египта, Рима и инков, до императоров нашего средневековья и королей Франции; цвет пламени был цветом римского пурпура, цветом кардиналов и Святой Инквизиции; идея «революции» в классической астрономии обозначала движение небесных тел вокруг «неподвижного движителя» и таким образом сам иерархический принцип, упорядоченное движение различных социальных и духовных сил в повиновении присутствующей в настоящих властителях силе свыше.

Красное всегда связано с солнечной символикой, с характеристикой её огненного аспекта, а также с её мужской и активной, разрушительной и очистительной, живительной и светящейся стороной.

Культ огня (который невежество современной университетской науки хотело бы ошибочно представить «натуралистическим» культом), как известно, был свойственен великим арийским культурам и особенно их аристократическим патрицианским ритуалам.

Согласно маздеистской традиции, «божественный» огонь сопровождал племена aryâ, «благородных», и охватывал в качестве «силы славы» — hvarenô — захваченную ими страну. Три степени этого нематериального таинственного огня — flamma non urens, согласно словам латинистов — в тесной связи с определённой кровью образовывали специфические «души» трёх древнеиранских высших каст — pishtras: жрецов (athravas), воинов (rathaesthas) и господ возделанной земли (vâstriyas–fshuyants). Точно так же божественный огонь — agnî vaisvâreavas — согласно традиции арийских индийцев сопровождал великих завоевателей, которые обозначались в императорском смысле как «цари мира» — chakravartî.

Здесь лежит, вероятно, также отношение между подобной огненной символикой и символизмом оборота или вращения(Revolution) аллегорического колеса вокруг его неподвижного центра в сочетании с уже обозначенной противоположностью между традиционным и современным значением понятия «революция». В самом деле, chakravartî дословно означает «вращающий колесо» — колесо regnum — и вместе с тем подразумевается идея суверенного принципа стабильности и неподвижности, неподвижного движителя, согласно которому происходит любая нижестоящая деятельность и который своей тайной и непреодолимой духовной силой определяет любое движение и порядок зависящих от него творений согласно своей цели. Это «колесо» в качестве «колеса закона» появляется согласно той же традиции как видение того, кто предназначен для господства: в этом смысле оно имеет также значение всего с увлекающей силой, вращающегося как вихрь колеса (Wirbelrade), которое сокрушает, катясь, всё враждебное, низшее, варварское, «демоническое»: так завоеватели являются подобными «огню», agnî vaisvâreasvas.

Символ восходящего солнца, которое победоносно сражается каждое утро с силами мрака, а также символ всепоглощающего и очистительного огня связывался с королевской властью, характеризуя необходимость прочной победы над низшими элементами: не только над нижестоящими по сравнению с другими расами, но даже над человеческой частью самого короля по отношению к тому, что делает его по своему существу королём. Пламенный символ красного цвета королевского и императорского пурпура связан в итоге именно с этими укоренёнными в древней традиции и по своей сути духовными символами солнца и огня: цвет красного знамени, узурпированный марксистской демагогией.

Сделаем ещё несколько замечаний о красном цвете не только как о цвете королевской власти, но и как о цвете церкви и инквизиции. Нам кажется, что в этом отношении необходимо более точное различение.

Наши рассуждения обращаются к нашему императорскому средневековью, которое обнаруживает стремление в двух направлениях. На одной стороне стоит гибеллинское соблюдение императорского авторитета, которое настаивает на восстановлении сакрального и сверхъестественного значения, когда–то соответствовавшее дохристианской и нехристианской королевской идее и включающее даже священническое достоинство. На другой стороне стоит гвельфская идея церкви, устремленная к «латинизации», к превосхождению в вышестоящем синтезе своего чисто набожного характера и, наконец, к поглощению до определённой степени даже королевской и императорской функции (гвельфский тезис о «двух мечах»). Поэтому неудивительно, что как в одной, так и в другой традиции можно встретить в состоянии смешения и часто в отличных от нормальных взаимоотношений символы, которые принадлежат в действительности весьма различным и отдельным духовным полюсам, которым в доисторическое время, с одной стороны, соответствовала символика луны, и, с другой стороны, солнечная символика[63] .

Поэтому красный, королевский цвет, видится нам повсюду в «воинствующих» и боевых католических организациях: как в «Обществе Иисуса», так и в Святой Инквизиции. Напротив, он отсутствует в чисто священнических организациях. Если пурпур— это цвет сана кардинала, «иерархов церкви», то это не препятствует тому, что папу, высшего главу католической иерархии характеризует не солнечный красный цвет, а лунная белизна.

Это обстоятельство с нашей точки зрения скорее всё же незначительно, так как оно относится к вопросу, существенному, по нашему мнению, для интегрально понятой аристократической идеи: а именно к понятию первенства «королевской» духовности перед любой духовностью женственно – «религиозной» и «набожной» природы[64] .

Красный цвет — по своей сути символический цвет первого, а белый является символическим цветом другой духовности. В традиционном символизме красный цвет обнаруживается снова и снова как символ высшего, мужского, господского состояния, по сравнению с тем, чему соответствует белый цвет. Там, где в исторических культурах мы наталкиваемся на изменение этого соотношения, то сразу однозначно ясно, что здесь существует искажение нормальных отношений, собственных традиционному порядку в его чистом и абсолютном состоянии: только как искажение нужно оценивать преобладание луны (белый) над солнцем (красный), женского над мужским, света (белый) над огнём (красного цвета), который является порождающим принципом[65] .

Таким образом, в классической древности цветом великих или уранических мистерий был красный, а цветом малых, теллурических или деметрических — белый. В индоарийской древности солнце обозначало «путь неба» или «богов» — дева–яна, а луна (или «мать») — напротив, путь земли и «предков» — питри–яна, не освобождающий от уз перерождения.

Аналогичное различение можно обнаружить до определённой степени даже в христианстве, как в загадочном превращении «воды» (белый) в «вино» (красный) на свадьбе в Кане или в таком же загадочном обещании «крещения огнём и духом» (красный) по ту сторону «крещения водой» (белый). Кроме того, та же самая иерархия символов проявляется в весьма развитых формах при ритуальном рыцарском посвящении в цвете одежды неофитов. После купания рыцарь надевает чёрную куртку как знак смерти его низшей природы, затем белую, символизирующую новую чистоту, одежду и, наконец, иную, красную одежду, символизирующую высшую мужскую силу, которая обнаруживается в геройские дни, в кровавой жертве для дела духа. Эта иерархия символов находится ещё более разработана в стремлениях так называемого ars Regia — королевского искусства, которое можно рассматривать в качестве непосредственного наследника тайной духовности гибеллинского средневековья и хранителя духовности, связанной с мудростью божественной солнечной царской власти Египта. Порядок «превращений» обнаруживается здесь в последовательности трёх основных символических цветов, что примечательно, идентичных цветам старого немецкого имперского знамени: сначала чёрный цвет — цвет «умерщвления» или «инициатической смерти»; затем белый — цвет света, дня, воскресения, символ возрождения; и, наконец, красный цвет — императорский цвет, как наивысший градус, как завершение «делания», «мужская» и «огненная» реализация «героя», который после купания в «божественной воде» предшествующей ступени инициации принимает теперь «силу», «корону и скипетр», чтобы прикоснуться к «солнечному» бессмертию, символ которого — феникс (феникс, phoinix, в греческом языке связан с красным цветом), возрождающийся в огне (красного цвета) [66] .