Сначала я начала лепетать какой-то бред, желая поскорее отделаться и наконец-то уйти домой. Сообщать о своем уходе мне тоже не хотелось, ведь я надеялась незаметно исчезнуть, чтобы не напороться на засаду. И вот вру я ему что-то, а сама смотрю на его сполохи, и никак не могу себя убедить, что это не таракан. Ну как же так. Вот, вот и вот, этого же не бывает у богов. Не видела такого никогда. И тут опять Безрассудство овладело мной. Дай, думаю, в последний раз рискну, окончательно проверю шельмеца. Скопировала его сполохи, инвертировала сексуальные составляющие и мимикрировала. Получилось! Увидев себя же, но только в женском обличии, мой непобедимый мастер менто-до пустил слюни и сам медленно поплыл ко мне. И как я могла такое животное за божество принять? Сама себе удивляюсь. Помня о его боевых ментальных способностях, я не торопила события, позволяя наглецу самому заплыть в меня. Всего один прыжок руки отделял нас друг от друга, как вдруг сработало сразу же несколько сигнальных нитей, натянутых в переходах Хижины. Вторжение! Мое тело требовало незамедлительного возвращения души и я в очередной раз упустила этого наглеца.

Так много и так сильно я не возмущалась нигде и никогда, пока не попала в эту неправильную долину. Моим глазам предстало несколько тараканов, бегущих по ходам хижины в сторону Смотрильного камня. Да где же такое видано? Они же оскорбили меня как хозяйку. Такие дорогие гости не должны самостоятельно передвигаться по моему жилищу. Только на руках. Я была настолько расстроена увиденным, что расправилась с наглецами безо всякого удовольствия, и чтобы хоть как-то поднять настроение, отнесла их тела к Смотрильному камню, дабы покопаться в них.

Подтянув хваталками ближайшего к себе таракана, я с наслаждением погрузилась во влажный, теплый мир запахов, причудливых картинок, необычных звуков. Неожиданно я вспомнила о странных особенностях анатомического строения утренних гостей, и вытащив из-под самого низа одного из них, сравнила его с вновь прибывшими. Это и вправду была травма, хоть и очень причудливая, но все же травма. А почему же у двоих одна и та же? А может быть, от нее они и сошли с ума? Да и злые буки с этими тараканами, подумала я, и оттолкнув от себя окровавленное тело, начала энергичную разделку добычи. Очень вовремя они сюда забрели. Раз я никуда больше не собиралась уходить, лишнее мясо было мне очень кстати.

За насущными делами и заботами я как-то позабыла про лже-следящего, который продолжал висеть у меня за спиной. Вот теперь и развлечемся! Я обернулась посмотреть на него зрачками, а он, заметив мой взгляд, сильно перепугался и приняв стойку Кусачки Режут Проволоку, бросился на меня.

— Надо же, все-таки таракан, — зачарованно пробормотала я, пропуская его. Настоящий бог выпил бы мою душу за мгновения, а этот самозванец ничего сделать не смог. Мое тело, как надежная броня, предохраняло меня от ментальных атак рожденных во плоти.

Злость, Гнев, Безрассудство, Ненависть, Торопливость и другие — всех не перечесть — взвыли многоголосым хором: ”Ату его, хватай, держи”. Я взглянула на Благоразумие, но оно закрыло глаза и отвернулось от меня. Я посмотрела на Мудрость, та улыбнулась во весь свой беззубый рот, гукнула и пустила слюни. Подрасти еще надо. Страх? Он крепко обхватил себя руками и стуча зубами, выдавил: “Я не боюсь” и сделал лужу под себя. Хвастливость тем временем вовсю бахвалилась от моего имени, обещая таракану скорые неприятности. Что скажет Ум? А да пошли вы все. Живешь только раз и жить надо так, чтобы было что вспомнить на том свете. И я взорвалась тысячами нитей, оплетая ими своего врага. Он ахнул, пискнул, и с невероятной скоростью потащил меня из Хижины. Я с ужасом почувствовала, как начали рваться одна за другой стропы, соединяющие мой разум и тело в одно целое и попыталась отпустить этого бешеного таракана прочь от себя, но, безнадежно запутавшись в своих бесчисленных конечностях, упустила время и через мгновение ослепительная вспышка адской боли сожгла меня.

Дзинь… Дин-дон… Дзинь-дзинь…

Ощущение счастливого покоя, отрешенности от дел и забот теплой волной наполняло меня. Моей душе было удивительно уютно и хорошо. Я совсем не чувствовала своих рук, и это неведомое мне ранее состояние позволило впервые осознать свое собственное полновесное Я.

Мой мир больше не состоял из бесчисленных раздробленных кусочков, звуков, запахов, изображений и дел. Здесь не было направлений, расстояний и времени, а была одна только Я в бесконечно замкнутой изумрудной вселенной. Невероятно далекие от меня зеленые горизонты я запросто могла потрогать своей хваталкой, коснуться языком. Они были гладки на ощупь, прозрачны на взгляд и солены на вкус.

Я вглядывалась через них в межвселенскую пустоту и часто мне удавалось увидеть вытянутые туманные силуэты других миров. Они проплывали рядом, а иногда даже тихонько сталкивались друг с другом. Тогда небесные сферы мелодично звенели и наполнялись неведомым мне ранее восторгом. Я была счастлива.

Впервые за всю свою суматошную жизнь многорукий паук повседневных страстей отпустил меня и я познала настоящий покой. Мои темные ипостаси слонялись без дела, сохли прямо на глазах, но при этом боялись и пикнуть. Зато у Мудрости прорезались первые зубки. Она начала ползать и здорово прибавила в весе. Наблюдая себя, я могла подолгу любоваться кружевными танцами Радости и Счастья, сияющими глазами Доброты, день ото дня набирающими силу побегами Любви. Единственная, кто меня пугал, это была Скука. Она часто сидела, забившись в самый темный угол души, и бросала на меня укоризненные взгляды. “Я больше так не могу. Еще немного и задушу ее” — однажды послышалось мне. Я грозно посмотрела на неё, а она, встретившись со мной взглядом, не отвела глаз. Однако исполнить свою угрозу Скука не успела.

Однажды днем, утром или вечером — неизвестно — со стороны одной из небесных сфер раздался легкий хлопок, и меня сначала легонько, а затем все настойчивей и сильней потащило в образовавшееся в зеленой тверди отверстие. Разрушение своего мира я восприняла совершенно спокойно, хотя уже давно свыклась с мыслью, что умерла и пребываю на том свете, просто он выглядит совсем иначе, чем представляла себе. Изумрудный поток подхватил меня и ласково вынес в межвселенское пространство. То есть не так. Это я предполагала, что окажусь в пустоте, а обнаружила себя в своей Хижине над Смотрильным камнем, на котором, повалившись на бок, лежало мое тело. Вокруг камня бездумно бродили потерявшие свою хозяйку руки и лапы, а рядом со мной торжественно светился старый почтенный бог. В его золотистом сиянии ярко-фиолетовым цветом пылала большая энергетическая сеть с крупными ячейками.

С этой сетью старикан никогда не расставался, и всегда в ней носил несколько продолговатых темно-зеленых сосудов. При его ходьбе они мелодично звякали друг о друга и поэтому о приближении бога — защитника обездоленных, поруганных, беззаботных и ленивых было слышно издалека. В свои бутылки Авоська-Инфантил собирал мировое Зло и проносил его мимо паствы. Сеть с сосудами зла была настолько неотъемлемой частью бога, что получила имя своего хозяина. Особенно ревностные почитатели Авоськи в подражание ему плели из крепких волокон небольшие сеточки и таскали в них всякую разность, постоянно теряя ее. Я посмотрела на откупоренную бутылку, в которой совсем недавно была и почувствовала, как Гнев во мне распрямляет плечи, а Злоба точит быстрорастущие когти.

— Как посмел ты, многоопытный и многоуважаемый бог, заключить меня, рожденную во плоти, в один из своих сосудов? — заговорила во мне Гордыня.

— Э как, — удивился Авоська, — не додержал. Оно и понятно. Чужая ты мне, не моя.

— В твоей власти, Защитник Инфантил, переплетать ткань из нитей судеб и собирать исконное зло. Я уважаю твое ремесло, но насильно держать меня взаперти…Я разве похожа на ту черную липкую…

— Так куда же ты будешь жаловаться-то, голубушка, — перебил меня бог, — ты же не наша, а от Домовых.