— Мы бы хотели срочно вернуться домой, чтобы доложить обо всем приятелю Старику, — решил я не задерживаться здесь.

— Да, да, если вы мне понадобитесь, вас позовут, — думая уже о своем, начальник наклонился к небольшому отверстию в стене и что-то сказал туда, — идите, идите.

— Мда, вот так сосучка размокла у нас, — донеслось нам в спину из норы Первого Слушающего богов.

Выйдя из Храмовых Врат, мы обомлели. В Ущелье спустилась ночь. Не глубокая еще, тролли не вылезли со своих лежбищ, но все-таки ночь. О возвращении домой не могло быть и речи, о возвращении в Храм — тоже. А ну, как вернется палач с того света или разговаривающим по ночам с богами бюрочленам нажалуется. Нет, лучше забиться в какую-нибудь щель, да и переночевать на свежем воздухе, здоровее будем.

— Вон там, совсем рядом, есть небольшая пещерка, — сказал Одноглазый. — В ней и заляжем.

Сказано — сделано. Распинав выводок бук, так нагло пристроившихся в нашей норе, мы рухнули прямо на камни — а чего, не впервой! — и, немного поерзав на земле и пошипев на особо непонятливых животных, сладко засопели. Но тут тролли, громко топая ножищами, заходили по ущелью туда-сюда, неслыш и грох, днем совершенно тихие и милые ребята, замычали, загыкали, завыли, и начали издавать прочие неприличные звуки. Пещера постоянно тряслась и на нас с потолка сыпался какой-то мусор. К тому же изо всех щелей дуло.

— Эй, Одноглазый, а я ведь тебе жизнь сегодня спас.

— А, ну спасибо.

— Как это спасибо, как это спасибо? — я аж задохнулся от возмущения и толкнул Одноглазого, чтобы он не засыпал.

— Да иди ты, дай поспать, — учитель отодвинулся от меня подальше и снова захрапел.

— Ну ты и зараза, ведь я ж тебя из лап самого Великого Палача вырвал Его одним ударом на Алтарь закинул, а ты…

— Хр-р…

— То есть что, на руках ты меня домой не понесешь? Я что, сам пойду?

— Хр-р…

— В следующий раз, когда ты <пип, пип, пип>, я <пип, пип> никогда.

— Я тебе тоже недавно жизнь спас, — неожиданно ожил Одноглазый, — так, что отвали.

А ведь и вправду. Как я такое мог позабыть? Эта история приключилась в предыдущий День Обмена.

Я неспешно прогуливался между рядами предлагающих всякое барахло и лениво приценивался ко всякой ерунде. В принципе меня ничего не интересовало, но что это был бы за День Обмена без обмена, поэтому, на всякий случай, я притащил с собой два маленьких кусочка соли счастья.

Внезапно я увидел совсем молоденькую красивую пигалицу, которую ни разу до этого не встречал, что было немудрено — на ней были цвета Людей Травы. Я окинул взглядом её ладную фигурку, юное невинное личико, перехватил взгляд еще по детски наивных глаз и обомлел. Исходивший от нее тонкий, еле уловимый аромат свободной, ищущей любви пигалицы овладел мною и потащил, потащил, потащил…

Кто она? Как ее зовут? Сорвал ли кто уже своими грязными лапами этот неокрепший бутон любви, или ей повезло, и опытный садовник Скок, первым нашёл ее? Я заботливо спрячу этот чудо-цветок от похотливых завистливых взглядов, любовно взращу ее, волью в нее силы и страсть, и пигалица, млея от восторга и благодарности, расцветет ярким пламенным танцем, сжирающим мужчин. Я на мгновение закрыл глаза и живо представил себе, как потом, через годы, познавшие ее будут изумленно теряться в догадках, кто же воспитал и обучил эту дивную плясунью, кто?

— Я! Я! Я! — закричав от восторга, я раскрыл глаза.

— Вы? — спросила она меня и, вздрогнув, опустила глаза.

О да! Девушка! Девушка! Девушка! Ей сказочно повезло, что она встретила именно меня.

— В-в-восхитительно, — дрожа от волнения, я глубоко вдохнул ее аромат и пустил слюну.

Кстати, вот интересно — почему это: как только вижу красивую пигалицу, у меня тут же начинает течь слюна? Я же их есть не собираюсь! Правду люди говорят: "Любовь у мужика живет в пузе". Ему, что манны кусок, что бабы хваток — все едино. А лучше и того и другого, да побольше. Ну, так вот, облизнулся я и говорю:

— О боги, какая красота!

— Да. Сегодня так много народа, все очень нарядны и милы, — потупившись, произнесла она.

— Где? — удивился я, — где они все? Одни лишь бледные тени вокруг меня. Здесь только Вы одна. Почему я не встречал Вас раньше? Вы воспитывались в Храме или Трава прятала Вас, боясь потерять? Если Вы хотите сегодня вернуться домой, то просто обязаны убить меня! Я ни за что не отпущу такое чудо от себя никогда!

— О, Вы пугаете меня, — она широко раскрыла глаза и сделала шаг назад. — Вы ведь тот самый Скок о котором так много говорят мои подруги?

— К сожалению, человеческая речь не в состоянии передать всю ту широкую гамму чувств и те тончайшие оттенки наслаждения, которые испытывает пигалица, близко пообщавшись со мной. Я много ярче и сложнее того Скока, которого Вы знаете по рассказам других женщин, — не в силах более удерживать себя, я коснулся ее руки.

— Странно, но Вы совсем не похожи на то чудовище, о котором все говорят, — тихо произнесла она, но руку не отняла.

— Кто говорит? — оторопело спросил я.

— Ну, Листик, например, или Пыльца, — начала перечислять юная красотка, — Травинка тоже…

— Какая Травинка, — мрачно переспросил я, — та, которая немного косит, или та, которая много говорит?

— Обе, — успокоила меня пигалица, — еще…

— Извините меня… — я вопросительно посмотрел на неё.

— Фуксия, — подсказала мне девушка.

— Послушай, дорогая Фуксия, какое замечательное имя, — я легонько погладил её ладошку, и незримая волна пробежала от меня к ней. Девчушка вздрогнула, попав под моё очарование, и полностью потеряла контроль над собой. — Видишь ли, твои подруги, наверное, такое говорили обо мне со зла, не от чистого сердца. Вопреки здравому смыслу они пытались завоевать моё расположение, мою любовь, но я не чувствовал с ними той незримой нити, которая связывает сердца влюблённых, того зова, который идёт из души и шепчет: “Вот она, не проходи мимо”. И ты останавливаешься, смотришь ей в глаза и понимаешь, что нашёл, нашёл ту, которую так долго искал, протягиваешь к ней руки, берёшь её в свои ладони и держишь, держишь, вдыхая её запах, и это может продолжаться вечность, но, что такое вечность для Двоих? Годы проходят мимо, дети вырастают и покидают Нас, а мы с тобой всё те же, что и в момент нашей первой встречи — так же жарко бьются наши сердца, так же с любовью смотрят друг на друга глаза. Надо жить так, чтобы злые друзья смотрели на Нас и говорили: ”Ну надо же, эти Фуксия и Скок, ничего то им не делается, всё так же вместе”. Ты понимаешь, о чём это я, да? Ну а твои подруги, родная моя, что они перед тобой? Тень жухлой травы. Я не обидел твоих родовых чувств, говоря так о Траве? Ну и хорошо. Каждая из них хотела лишь моего тела, а не сердца. Зачем они мне? Вот иду я рядом с тобой и будто… А куда это мы идём, собственно говоря? — я с удивлением обнаружил, что мы двигаемся не в сторону Водопада, как я предполагал, а совсем наоборот — в сторону Травы.

— Ты меня так поразил, — тихо произнесла Фуксия и с придыханием добавила: — Скок…

Я и так уже в принципе был готов, но от этого “Скока” ещё больше разволновался и вспотел.

— Ты меня так поразил, Скок, — продолжила она, — что мне тоже хочется хоть чем-то удивить тебя. Ты живёшь на Водопаде и редко бываешь в Траве…

“Да хоть бы вообще там не бывать”, - подумал я, но вслух ничего не сказал, а лишь улыбнулся.

— Давным-давно, в одном из уголков Густых Трав я нашла укромную полянку, и она стала моей тайной. Никто из взрослых до сих пор не знает о ней. Долгое время я ухаживала за растущими там травами, говорила с ними и в радости и горе, и моя полянка полюбила меня, а я полюбила ее. Это мое тайное место, Скок, и я хочу, чтобы ты посмотрел на него, — неожиданно она резко остановилась, схватив меня за руку, настороженно посмотрела мне в глаза и вдруг провела пальцами по моей щеке. — Ты ведь не будешь смеяться надо мной, правда? Я еще никого не водила туда, даже Фиалку.