И все будет кончено.
Этель напряженно смотрела на него. Она смирилась и молчала.
Ванго знал, что нарушил клятву, данную Зефиро и самому себе, — отказаться от мести. Этот ресторанчик, который уже начинал ему нравиться, пострадает только частично, а вот залы на другой стороне улицы будут разрушены полностью. Он несколько раз перепроверил каждую фамилию в списке Грюнда. Сплошные преступники, жалеть тут было некого. А если понадобится, Ванго отдаст сокровище Мацетты, спрятанное в скалах на его родном острове, чтобы заново отстроить эти стены.
Несколько гостей пили травяной чай. Пахло анисом, как в детстве. Казалось, в эту ночь весь мир сговорился растревожить его душу.
Симон сидел, опустив голову на руль. Условленный час давно прошел. Пол дремал на заднем сиденье. Полицейские ходили рядом с автомобилем, но не заглядывали внутрь. Симон не решался выйти из машины.
Когда до полуночи осталось восемь минут, Ванго встал, словно очнувшись от забытья.
— Надо уходить.
К ним спешил Казимир Фермини.
— Прошу вас, последнее блюдо для вашей дамы!
— Мы должны спешить.
— Последнее, чтобы оказать честь моему повару! И я вас сразу отпущу.
Он щелкнул пальцами. К ним подошел Бартелеми с тарелочкой под медным колпаком. Ванго взглянул на часы и снова сел.
— Это наше фирменное блюдо, — пояснил Фермини. — Разумеется, его не подавали на той стороне улицы. Для меня честь не пустое слово.
Ванго слушал, и его жег стыд за то, что он собирался сделать. Этель замечала малейшую перемену на его лице.
Фермини приподнял колпак. В растопленном масле лежали восемь картофелин размером с перепелиное яйцо. Каждой придали форму восьмигранника — как бриллианту.
В сердце Ванго словно прогремел первый взрыв.
— Ваш повар… — начал он, и на его глаза навернулись слезы.
Фермини, который держал горячий колпак перед собой, чтобы капли воды не попали в кушанье, снова накрыл им тарелку.
— Ваш повар — женщина?
Хозяин внимательно посмотрел на Ванго.
— Месье, — сказал он, — вы первый догадались об этом.
— Так это женщина?
До полуночи оставалось пять минут. Хозяин понизил голос, как будто говорил о сокровище, зарытом у него в саду.
— Это не просто женщина, — возразил он, взволнованный не меньше Ванго, — это настоящее чудо.
— Кто она?
Фермини с минуту колебался.
— Она работала здесь до прошлой войны. Очень красивая. Мой дядя научил ее всему, что умел сам. Я тогда был еще ребенком.
Ванго снова взглянул на часы.
— Потом она исчезла. А лет пять назад вдруг приехала и вернулась на кухню. Это она придумала назвать ресторан «Счастливая звезда». Красиво! Но она не хочет говорить, откуда его взяла.
Фермини улыбнулся и прибавил:
— Мы всегда называли ее просто Мадемуазель.
— Где она?
— В доме напротив, внизу. Бедной женщине приходится готовить под топот сапог над головой.
Этель увидела, как Ванго резко обернулся к часам. Затем он посмотрел на люк, ведущий в погреб, и в одно мгновение исчез.
В полумраке туннеля Ванго сбил с ног официанта и уже через несколько секунд оказался на другой стороне улицы. Люк находился на лестничной площадке перед кухней. Он открыл первую дверь и столкнулся нос к носу с солдатами.
Ванго задержал дыхание, медленно выдохнул и сказал немцам:
— У меня там чемодан.
Он прошел в гардеробную и взял чемодан, стараясь не показать, с каким трудом оторвал его от пола. У него оставалось от силы две минуты. Он спокойно прошел мимо караульных и направился к двери под лестницей, с табличкой «Мужчины».
Дернул за ручку. Дверь была заперта.
Прошло двадцать секунд. Солдаты поглядывали на него с подозрением.
— Занято, — пояснил Ванго, хотя это было ясно и так.
Ванго приготовился: сейчас в чемодане раздастся щелчок детонатора. Но вместо этого заскрипела задвижка, дверь открылась, и на пороге появился мужчина.
Ванго отступил назад.
Это был Кафарелло.
Он вытирал руки о пиджак.
Увидев юношу с чемоданом, он сказал на сицилийском диалекте:
— Там засорилось.
— Это не важно, — машинально ответил Ванго на том же наречии.
Они встретились глазами. Кафарелло не отходил от двери.
Он проверял, застегнуты ли у него ремень и ширинка. Он был сильно пьян.
Наверху в это время начали обратный отсчет шестидесяти секунд до полуночи. Фермини появился из люка и стоял рядом с солдатами.
Кафарелло наконец пошел к лестнице. Но вдруг обернулся и посмотрел на Ванго, словно о чем-то вспомнил.
— Сицилиец? — спросил он, ухватившись за перила.
— Что? — ответил Ванго по-французски.
— Ты ответил на моем языке, — сказал Кафарелло.
Ванго покачал головой, делая вид, что не понимает.
Поднимаясь по ступенькам, Кафарелло проклинал французское вино, а заодно и всех на свете.
Ванго открыл дверь в туалет и заперся изнутри.
Достав из-за пояса ключ, он повернул его на два оборота в замке чемодана. Замок открылся. Наверху дружно стучали по полу сапоги, отбивая каждую уходящую секунду. Ванго схватил металлическую коробку с циферблатом и заводным механизмом. Выдергивать провода было не нужно. Тем же самым ключом он попытался открутить болты на коробке. Они не поддавались. Он отогнул клапан. Наверху раздались громкие крики: там встретили наступление Нового года. Это был конец…
Но часы, приводящие в действие взрывное устройство, отставали от ресторанных на пять секунд. Ванго просунул палец поглубже в механизм и остановил его.
Стены сотрясались от криков.
Прошла минута.
Ванго не слышал, как Фермини стучит в дверь, не слышал, как в зале горланят военные марши. Он плакал и смотрел на красный лоскут, забытый на умывальнике.
За полвека казацкий платок износился.
Ванго взял его в руки.
Не успел он выйти из туалета с чемоданом в руке, как к нему подскочил взбудораженный Казимир Фермини. Хозяин решил, что у него хотят увести повара. Он говорил тихо и торопливо. Признался, что очень напуган:
— Вы ушли так быстро, так внезапно! А перед этим говорили о моем поваре.
Ванго по-прежнему ничего не слышал.
— Так это ваш чемодан? А вы разве не знаете, что на той стороне тоже есть туалеты и гардеробная? Признайтесь, у вас свадебное путешествие?
Фермини говорил шепотом — рядом были солдаты. Он повторил, что очень испугался, и умолчал лишь о том, что тайно влюблен в своего прекрасного повара. Еще двенадцатилетним мальчиком он смотрел, как она накрывает столы. И теперь страшно боялся снова ее потерять, а она делала вид, что ничего не замечает.
— Ужин вам ничего не будет стоить, это за счет заведения. Мне очень жаль, но я прошу вас уйти. Вы меня так напугали! И предупреждаю, что на кухню ходить запрещено. Мадемуазель никого не принимает.
Ванго услышал только последнюю фразу и с трудом выдавил из себя:
— Тогда я зайду в другой раз.
— А где же новобрачная?
Бартелеми открыл дверь. Этель ждала на другой стороне улицы.
— Вот она.
Наверху все еще пели песни. Ванго сжимал в руке красный платок. Этель бросилась к нему. Заметив, что он ослабел, она попыталась забрать у него чемодан, но безуспешно.
— Подождите! — закричал хозяин им вслед. — Если вас задержит полиция, скажите, что ужинали у меня!
Тесно прижавшись друг к другу, они уходили все дальше.
— Счастливого пути! — крикнул Фермини.
Но они уже не слышали его.
Месье Коста, который наблюдал всю эту сцену, казалось, был ею потрясен. Казимир Фермини увидел, как он побежал за Ванго и Этель.
— Да что с ними со всеми стряслось?
Фермини прислонился к стене. Немцы допевали последние песни. Через секунду иностранец вернулся. Он запыхался и побледнел. Фермини обнял его за плечи, и они вместе зашли в ресторан.
Месье Коста снова уселся за столик.
Фермини сел рядом. Кроме них в помещении уже никого не было. Шум в зале напротив постепенно затихал.