– Пожар, пожар! – перепуганно вопил кто-то. Йоши укрывался в кустах до тех пор, пока гакусё и его помощники не подошли к телу. Когда Дзёдзи взялся за четки, мастер боя покинул укрытие и направился к храму.

Белый плащ с глухим капюшоном прекрасно маскировал его. В слабом свете раннего утра он казался одним из монахов. Не привлекая внимания, Йоши поднялся на террасу. Свет факелов слабел по мере того, как отступала темнота. Густая синева ночи постепенно уступала жемчужно-серым краскам рассвета.

Двое часовых стерегли вход в трапезную. Йоши смело подошел к ним.

– Приказ гакусё. Я должен увести пленников.

– Кто ты? Я тебя не узнаю, – подозрительно спросил один из охранников.

– Я нахожусь здесь по приказу Теме. Он ждет на поляне. Враг мертв, и Теме хочет отпустить заложников как можно скорей.

– Только сам Теме может отменить свой приказ.

– Жаль! – ответил Йоши и прыгнул вперед.

Первый часовой умер, не успев даже пошевелиться. Второй схватился за меч и открыл рот, собираясь поднять тревогу. Но крик стражника превратился в булькающий звук, когда клинок Йоши пересек линию защиты противника. Голова монаха поднялась и тут же откинулась назад, ее удержала на шее лишь тонкая полоска кожи и мышц. Из перерезанной сонной артерии ударил алый фонтан, струя крови взметнулась до черепицы водостока. Тело, шатаясь, сделало шаг и рухнуло, зацепившись за балку-порог. А Йоши уже открывал ногой двери.

В полумгле трапезной он с облегчением различил своих близких. Нами первой заметила любимого и бросилась к нему.

– Йоши, слава Амиде, наконец ты здесь. Мы столько часов не находим места от ужаса. Со мной все в порядке. Прошу тебя, позаботься сначала о своей бедной матери.

Госпожа Масака сжалась в комок на полу, кутаясь в одежды. Йоши едва узнал мать. Какая низость запереть благородную даму в одном помещении со слугами в неопрятном виде: без дамской ширмы, без косметики.

Конюхи, повара, слуги и фрейлины, сбившись в кучки, отводили глаза от своей госпожи, стыдясь видеть ее позор.

Йоши сжал руку Нами и быстро заговорил: она должна отвести мать к задней двери и ждать, пока он не придет за ними. Дальняя часть террасы соединялась крытым переходом с хижиной-кладовой, располагавшейся немного выше по склону. Плохо, если беглецов заметят стражники. Йоши должен чем-то отвлечь охрану.

Он оторвал тонкие планки от шкафов и сложил на полу, затем облил их лампадным маслом и провел масляную дорожку к стенам из дерева и бумаги. Решив, что этого достаточно, Йоши выскочил на террасу и выхватил из зажима сосновый факел.

– Что происходит? – окликнул таящийся в полумгле часовой.

Край солнца показался над горизонтом. Через несколько секунд охранники могут обнаружить своих мертвых товарищей. Йоши отозвался хриплым голосом, пытаясь подражать убитому стражнику:

– Сейчас объясню, только взгляну на пленных.

Йоши вернулся в трапезную и швырнул факел на пол. Вспышка огня понеслась к стенам.

– Быстро уходите, – крикнул он пленникам. Испуганные заложники ничего не могли понять, но подчинились и нестройной цепочкой двинулись через переход к хижине.

– Да что там такое? – повторил часовой, подходя ближе.

Йоши не обратил на него внимания, выталкивая из трапезной последнего человека.

Солнце поднялось достаточно высоко. В синей пустоте небес с криком кружились черные дрозды. Убедившись, что все в порядке, Йоши вздохнул и медленным шагом пошел навстречу врагам. Теперь он не таился.

– Ты не Ханшун, – сказал, вглядевшись в него, часовой и повернулся к товарищу.

– Это враг, лазутчик. Не давай ему скрыться. Оба монаха двинулись к Йоши. Мастер боя вынул свой меч.

Ближайший из часовых держался уверенно. Он шел прямо на Йоши.

– Брось меч и сдайся, пока не поздно, – повелительным тоном произнес он.

Йоши встал в оборонительную позицию.

Монах что-то прорычал и с бешеной силой обрушил удар на голову врага. Йоши шагнул в сторону, лезвие его клинка распороло бок монаха от живота до спины. Часовой уронил меч, поднес руку к ране, с упреком взглянул на Йоши, произнес: «Кто…» – и умер.

Огонь уже лизал стены кухни. Второй часовой, разинув рот, долго смотрел на Йоши, потом повернулся и побежал к фасаду храма с криком: «Пожар!»

Йоши кинулся к хижине.

– Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, – прокричал он.

– Йоши, пожалуйста, забери нас с собой. Мы так боимся. Твоя мать вне себя от ужаса. Забудь о мести врагам.

– Милая Нами, у нас нет выбора. Матушка не сможет идти по горам. Слева от нас пропасть, справа – круча, поросшая лесом. Единственная дорога в руках монахов.

– Ты не можешь сражаться со всей сектой.

– Нет, но есть другой выход – через священника, которого они называют Теме. Если я смогу захватить его, мы спасены.

– Тогда да улыбнется тебе Амида. Если ты проиграешь, знай, я люблю тебя.

– Я выиграю.

Огонь, пылая, разбрасывал снопы искр. Облака густого дыма уходили в небо. Монахи суетились вокруг него с ведрами воды. За внешней неразберихой угадывалась железная организация. Пожары были такой грозной опасностью, что каждый монастырь содержал хорошо обученную пожарную команду, которая находилась всегда начеку.

Теме и Муку не подозревали о постигшем храм бедствии. Они все еще горевали над телом товарища, остро переживая неудачу.

– Йоши, проклятый Йоши, – ругался Теме. – Как он сумел избежать ловушки? Или Канген предал нас?

– Канген никогда бы нас не предал, – отозвался Муку. – Он был моим другом. Йоши поплатится за то, что погубил его.

– А что ты можешь сделать? Он ускользнул от наших стрел, мы не знаем, где он теперь.

Лицо Муку окаменело, во взгляде сверкнула ненависть.

– Мне все равно, где он. Теперь я иду к заложникам. Вся родня Тадамори-но-Йоши умрет за смерть Кангена.

– Ты прав, – оживился Теме. – Иди и убей всех.

Йоши заметил Муку, когда тот бежал по террасе.

Монах сжимал в руке длинный меч, его плащ был наполовину распахнут, под ним виднелись полные боевые доспехи. Голени и предплечья бойца были прикрыты несколькими слоями твердой как металл кожи, пластины из того же материала защищали плечи и спину, а туловище облегала рубаха из кожаных полос. Вместо удобных боевых башмаков из медвежьей шкуры на ногах Муку сверкали деревянные сандалии-гета, обычная обувь богомольцев. Они делали бег неуклюжим, но скорость передвижения монаха разрушала это впечатление. Муку всю жизнь носил деревянные сандалии, и поэтому ему в них было удобно.

Йоши ждал врага у входа в крытый коридор. Лицо его было непроницаемым. Он выиграет эту схватку, он спасет Нами и мать и больше никогда не обнажит оружие убийства. Успокоив себя таким образом, Йоши следил оценивающим взглядом за приближавшимся врагом. В бою с этим увальнем ему вряд ли придется выложиться, но, впрочем, каждый мастер выживает в бою лишь потому, что никогда не относится к противнику пренебрежительно.

Муку, увидев Йоши, резко остановился. Монах держал меч умело: крепко охватив ладонями рукоять и выставив лезвие клинка перед собой под углом к линии глаз. Он сделал обманное движение левой ногой и с размаху направил удар не в голову Йоши, как можно было ожидать, а на его запястья. Враг был хитер»и гораздо более разворотлив, чем предполагал Йоши, но не настолько, чтобы пробить защиту мастера боя. Йоши парировал удар и отступил на полшага.

Следующая атака Муку – комбинация из двух ударов – была на удивление сложной для такого мужлана. Обманный замах над головой и выпад в середину туловища. Йоши принял всю мощь второго удара на свой меч.

Монах был не только быстрым, он обладал достаточным опытом и силой. Йоши отступил еще на полшага.

Муку кошачьими прыжками следовал за ним. Лезвия клинков скрестились в силовой борьбе. Муку давил на противника всем весом, его губы растянулись, обнажив кривые, коричневые, крошащиеся зубы. Этот придворный щеголь вряд ли сможет противостоять ему. Но… меч монаха, к его изумлению, стал миллиметр за миллиметром опускаться. Йоши почувствовал щекой прикосновение жесткой бороды Муку, тошнотворный запах дыхания врага обдал его. Мастер боя мог бы выиграть борьбу мускулов, но это отняло бы слишком много времени. Он убрал свой меч и отступил, заставив Муку на миг потерять равновесие.