Йоши попытался протолкаться к группе Аки. Бесполезно! Поклонники сплотились вокруг актера! Знаменитому Хайя-Суса-но-во не уйти из их железной хватки. Завтра они будут повторять дома и при дворе каждое слово великого артиста.

И все же вечер заканчивался. Накатила усталость, неизбежная после сценической эйфории, Менее назойливые посетители стали расходиться. Вскоре откланялись и самые настойчивые из них.

Однако возле Аки все еще стояли Кисо и Имаи.

Йоши направился к ним. Он помнил предупреждение Го-Ширакавы, он должен ждать, но безудержное желание заглянуть в глаза врагу пересилило осторожность. Йоши отыграл в столице два спектакля, и дворяне из публики его не опознали, хотя многие были с ним прежде знакомы. Пульс Йоши участился, пот каплями проступал сквозь грим. Кисо и Имаи носили мечи; Йоши был безоружен. Если враги узнают его, если Кисо только заподозрит, кто скрывается под личиной Хайя-Суса-но-во, их вражда разрешится быстрым ударом сверкающей стали.

Йоши почувствовал нервное подергивание щеки. Кисо надменно смотрел на него. Его узкое лицо выражало холодное любопытство.

– Прими поздравления, герой, – сказал он. – Мне говорили, что ты больше, чем актер, и я верю в это. Ты хорошо работал мечом на сцене. Это правда, что ты поставил сегодняшнюю программу?

– С помощью директора труппы Оханы. Я всего лишь бедный актер, работающий, чтобы свести концы с концами, – ответил Йоши, саркастически поклонившись.

Он обрел уверенность; его маскировка надежна. Ему хотелось поддразнить Кисо. Будь осторожен, посоветовал тихий голос.

– Ты хорошо говоришь и, по слухам, пишешь стихи?

– Это только дар имитации, господин Кисо.

– Ты знаешь мое имя?

– Все знают ваше блистательное имя. Оно с некоторых пор стало синонимом доброты, щедрости и сострадания для простого народа.

Йоши осмелел. Голос актера был лишен интонаций, но в почтительном изгибе его тела сквозила легкая насмешка.

Кисо повернулся к Имаи.

– Мне кажется, актер посмеивается надо мной. Возможно ли это? Если это так, мне придется отрубить ему голову и выставить ее завтра здесь вместо спектакля.

– Он слишком разговорчив. Надо бы обучить его подобающим манерам, – прорычал Имаи.

– Возможно. – Кисо, не понижая голоса, вновь повернулся к Йоши. – В тебе есть что-то знакомое. Я не могу понять, что, но оно вызывает во мне неприятные ощущения. Избавь меня от своего присутствия до того, как я силой помогу тебе сделать это. Ты хорошо играл сегодня вечером. Ты восхитил меня, но теперь ты испытываешь мое терпение.

Глаза Кисо превратились в осколки твердого черного оникса.

– Мой господин, я скорее отрежу себе язык, чем осмелюсь обидеть вас, но должен напомнить – мое место здесь. Посетитель – вы.

– Еще пара слов, и я сам отрежу тебе язык. Это будет несомненной потерей для такого таланта!

Прежде чем Йоши смог отпарировать удар в этой постепенно разгорающейся словесной битве, Аки встала между мужчинами.

– Суруга, ты стесняешь меня, – прошипела она. – И причиняешь беспокойство гостям. Пожалуйста, уйди.

– Как ты пожелаешь. Возможно, мы закончим нашу беседу в другой раз, господин Кисо.

– К твоим услугам, актер.

{***}[2]

бивались из-под банта, небрежно стягивающего растрепанную прическу.

Ожидая Аки, Йоши много размышлял о своей выходке. Он был не прав, наговорив колкостей Кисо, не прав и опасно глуп. Заварив кашу, он, конечно, лишь пытался удержать Аки от неверного шага, но чему помогло это? Актриса все равно ушла с Кисо. Неблагодарная дура.

Йоши работает как проклятый, чтобы оставить театр в наследство вздорной девчонке и старому ослу! Они не заслуживают этого! Один жаден и недалек, вторая алчна и развратна! Двусмысленность положения приводило Йоши в бешенство. Что он мог поделать, чтобы уберечь Аки от нее самой? Он хотел накричать на нее, ударить, но вместо этого сдержался и только сказал:

– Ты поступила неразумно. Кисо угрожал мне, он оскорблял меня, а ты принимаешь его ухаживания.

– Я делаю, что хочу, – парировала Аки с ледяным спокойствием. – А ты, Суруга, вел себя как ребенок. Зачем ты провоцировал Кисо на ссору? И потом, я не нуждаюсь в твоих одобрениях или советах. Кисо ведет себя с женщиной как и положено мужчине. Ты же отверг меня… дважды. И никогда не получишь еще шанса.

– Выслушай меня. Не связывайся с этим негодяем! Он предаст тебя!

– Ты просто ревнуешь, Суруга! Откуда ты можешь знать его? Ты жалкий актер, а он сёгун.

– Я знаю его, он злой человек, – сказал Йоши, рассерженный упрямством Аки. – Он живет со знаменитой женщиной-воительницей Томое. Они знакомы с детства, Томое никогда не позволит тебе делить Кисо с ней.

– Не хочу ничего слушать. Кисо честнее, чем ты. Он все рассказал мне о Томое… и о других. Он сильный мужчина, имеющий средства, чтобы содержать нескольких женщин. Что мне за дело до остальных? Я уверена, Кисо сделает меня официальной супругой.

– Кисо – животное, которое только использует женщин. Он бросит тебя, как бросил других… униженных и оскорбленных.

– Не равняй меня с ними. И потом – лучше быть любовницей знатного человека, имея место при дворе, чем актрисой, чьи средства к существованию зависят от театра.

В зимний сезон «Хайя-Суса-но-во» был предметом разговоров всего Киото. Каждый вечер театр был полон, и каждый вечер Кисо и Аки после представления уходили вместе.

– Аки глупа, – сказал Йоши Охане однажды. – Ей не нужно вешаться на Кисо. Ты ее отец. Посоветуй ей остановиться, пока не поздно. Кисо обречен. Его враги приближаются к городу…

– У каждого за пазухой есть совет для старика, – сказал Охана. – Можно подумать, в мире полно мудрецов. Но я как-то неплохо выживаю и в положении глупца. Я основатель и управляющий пользующегося успехом театра…

Охана посмотрел в лицо Йоши и поспешно добавил:

– Я ничего не украл у тебя, Суруга. Согласимся на том, что мы помогали друг другу. Я честно хранил твой секрет, хотя мог бы и предать тебя… с выгодой. До сих пор, несмотря на обещанную за твою голову награду, я храню молчание.

Охана с пьяной ухмылкой посмотрел на Йоши, чтобы увидеть, как он воспримет скрытую угрозу, но ничего не прочел на бесстрастном лице мужчины.

Толстяк нервно прочистил горло.

– Почему тебя так задевает успех нашей семьи? Я знаю свои обязанности отца. Ты слишком молод, чтобы поучать меня на этом поприще!

– Где Аки сейчас?

– Несомненно, с господином Кисо.

– И ты не препятствуешь этому?

Йоши потряс головой. Логика Оханы выходила за грань его понимания.

– Препятствую? Конечно, нет. Я польщен. Кисо – великий человек. Сёгун! Благодаря его милостям мы будем богаты.

– С каждым днем Йоритомо подходит все ближе к Киото. Если Кисо выживет в предстоящей битве, он останется верен Томое. Когда ему надоест Аки, он бросит ее, не задумываясь.

– Ты слишком рано хоронишь Кисо! Он не так беспомощен, как ты считаешь. Аки уверена в его победе. При поддержке такого богатого человека, как Кисо, мы будем вести спокойную и легкую жизнь. Что может предложить актерская компания, кроме бесконечной работы и неопределенности? Мы с дочкой выросли из этих пеленок!

Аки вернулась позже, чем обычно, в роскошном халате из яблочно-зеленого китайского шелка, расшитого золотыми драконами. Халат был новый и несомненно дорогой. Она победоносно улыбнулась отцу и Йоши.

Ночь восемнадцатого дня первого месяца была чрезвычайно холодной. Масляные лампы и несколько расставленных дровяных жаровен почти не обогревали продуваемый сквозняками театр. Публика куталась в зимние халаты, пытаясь сохранить тепло. У придворных, сидевших в открытой галерее, лица были бледны, белая пудра и зачерненные зубы подчеркивали округлость их щек. Однако то здесь, то там среди этих расфранченных театралов можно было заметить людей иного сорта. Они сидели спокойно, сосредоточенно, в зловещем молчании, с мечами, свободно подвешенными к запястьям. На их грубых плащах не наблюдалось никаких знаков различия. Их лица, слишком темнокожие для светских людей, были одинаково худы и скуласты. Если бы они держались группой, их облик, повадка и стать несомненно выдали бы опытному наблюдателю упрямых воинов севера. Однако среди толпы, спрятанные в тени, северяне не бросались в глаза.