– Никто, рожденный вне двора, не готов к ней.

– Правда. Но ты помогла мне. Без твоих дружбы и советов моя жизнь стала бы совсем невыносимой. Кисо знает, что придворные смеются за его спиной. Он приходит в бешенство, но сдерживается, чтобы не выглядеть еще большим дураком. Я понимаю, что он чувствует, хотя, мне кажется, двор принимает меня.

– Двор в самом деле принимает тебя. Ты дама.

– Спасибо, милая Нами, и все же я скучаю по прошлому, я думаю, наше место – в поле.

Женщины проболтали около часа. Нами наслаждалась обществом Томое. Ей нужно было выплеснуть свои эмоции, накопленные за долгие дни одиночества.

После лепешек и чая лицо Томое приняло серьезное выражение.

– Я бы хотела обсудить события при дворе, – сказала она. – Я не собираюсь обременять тебя моими проблемами, но мне нужен твой совет.

– Если я могу помочь, спрашивай, – просто сказала Нами.

– Кисо и его капитаны не готовы к хитрым интригам придворной жизни, – продолжила Томое. – Го-Ширакава – коварная лиса. Он двигает Кисо, как фишкой в игре го. Кисо считает, что властвует он, но в действительности им манипулирует плененный император.

– Чем же Го-Ширакава так беспокоит тебя?

– Го-Ширакава убеждает Кисо разыскать Тайра и отобрать у них императорские регалии. Тогда Го-Ширакава получит официальное право избрать нового императора и продолжить свое царствование.

Нами, вспомнив свой обет бороться против Тайра, сказала:

– Что же тут плохого? Го-Ширакава привык к власти и понимает жизнь двора. Если Кисо уничтожит остатки рода Тайра, страна будет объединена под знаменем Минамото.

– Нами, ты была в изоляции слишком долго. Ты не знаешь всего. Кисо, захватив Киото, пренебрег Йоритомо. Теперь Йоритомо набирает армию, чтобы идти на столицу. Тайра больше не имеют значения. Теперь Минамото идет против Минамото.

– Значит, Кисо будет сражаться со своим двоюродным братом?

– Будет, если его не одурачит Го-Ширакава. Го-Ширакава хочет получить императорские регалии. Он обещал Кисо титул сегуна, если он добудет их.

– Сёгун? Более ста лет никто не удостаивался такой чести.

– Кисо стремится к этому титулу.

Томое сделала паузу. Когда она продолжила, ее голос словно отяжелел:

– Я убеждена, Го-Ширакава предаст нас. Когда Кисо вернет регалии, Го-Ширакава отречется от него, потому что люди Кисо опустошили столицу. Придворные и горожане требуют, чтобы Го-Ширакава урезонил их. Но Го-Ширакава бессилен без Йоритомо. Он отдаст Кисо в руки князя, как только получит возможность.

– А ты, Томое? Если это произойдет, ты пострадаешь от бешенства Кисо, – в раздумье сказала Нами.

Перемены! Везде перемены. Жизнь зиждется на зыбучем песке. Шигата га наи, с этим ничего нельзя сделать.

В конце беседы Нами спросила Томое, нет ли известий о Йоши.

– Йоши? – произнесла Томое, вопросительно подняв брови. – Он, по-моему, в армии Йоритомо? Шпионы сообщают, что Йоритомо приказал ему убить Кисо.

– Невозможно! Йоши дал обет не убивать. Вряд ли он нарушит свою клятву, даже по приказу.

– Я не знаю… Кисо боится. После смерти Сантаро Кисо преследуют мысли о Йоши. Хочу предупредить тебя, Кисо установил постоянное наблюдение за твоим домом. Он уверен: если Йоши доберется до Киото, он станет искать тебя.

– Если бы только это было так.

– Страх перед моим гневом и местью твоего мужа охраняет тебя от его похоти. Он выжидает, пока не получит голову Йоши. – Лоб Томое покрылся морщинами. – Он продолжает поиски Йоши с тех пор, как мы вышли из Шинохара. Бесплодные поиски, – Йоши словно провалился сквозь землю.

– Милая Томое, боюсь, Кисо прав: Йоши явится сюда, как только сможет.

– Ты можешь предупредить его?

– Я не знаю, где он, но сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать ему попасть в ловушку.

– Если будут новости, я сообщу их тебе немедленно.

– Спасибо, дорогая Томое.

– Мне нужно идти.

Томое поднялась и поправила халат. Она взяла руки подруги в свои и сказала:

– Будь осторожна. Помни, люди Кисо начеку.

Лагерь бродячего театра располагался сразу за городской чертой, на поле, поросшем подорожником. С трех сторон он был окружен ягодным кустарником, с четвертой – вишневым садом. Покрытые утренней росой, влажные плоды шиповника блестели, словно алые звездочки на фоне темно-зеленых листьев.

Девять шатров бродячего театра привольно раскинулись на поляне. Палатка Шите прижималась к другой, побольше, которую Йоши делил с Ито. Охана, Аки и Шите занимали отдельные помещения; другие члены труппы проживали компактными группами.

В это утро Йоши поднялся со звоном храмовых колоколов. Ночь не принесла ему отдыха. В тяжелых сновидениях являлись образы Фумио, Нии-Доно, Сантаро, Кисо и Томое. И что хуже всего, Нами, словно грозный судия, стояла во главе призрачного сборища, обвиняя Йоши в неслыханных поступках.

Йоши с облегчением вырвался из плена ночных кошмаров и откинул полог. Его настроение тут же ухудшилось, – он взглянул на палатку Шите. Неужели Шите вчера следил за ним? Это неудивительно, юноша с некоторых пор следовал за Йоши, как привязанная собачонка.

Подобно щенку с влажным носом, Шите был создан из глупых эмоций; он разыгрывал роль героя, не подозревая, как ему далеко до своего идеала.

Йоши сказал себе: «Я должен встретиться с Шите и объясниться». Он побрел по влажной траве, чувствуя, как стебли ее нежно хрустят под его босыми ногами. Через некоторое время он осторожно стучал по деревянному шесту, подпирающему палатку.

Нет ответа.

– Шите.

Он поскреб ногтем по пологу. Мертвая тишина.

– Шите, проснись! Это Суруга. Нет ответа.

– Эй, Шите. Мне нужно поговорить с тобой. Тишина.

Йоши просунул руку под туго натянутое полотнище, пытаясь нащупать узлы шнуровки. Что за ребячество дуться и прятаться, играя в молчанку, как будто таким образом можно избавиться от неприятностей.

Утреннее солнце было ярким, и контраст с полумглой, царившей внутри помещения, на несколько секунд ослепил Йоши. Затем он увидел…

Шите, обнаженный по пояс, валялся перед небольшим алтарем. В воздухе витал застоявшийся запах ладана. Юноша лежал на боку, немного склонившись. Его внутренности выворачивались из рваной раны, тянувшейся через живот до подреберья. Потоки крови почти полностью залили покрывало постели; вышитые красные цветы слились с пропитанной кровью тканью.

Рука самоубийцы все еще сжимала рукоять клинка. Оловянный меч!

Глаза Йоши наполнились слезами. Он не мог сглотнуть горький ком, подступивший к горлу; его ладони увлажнились, вены набухли. Пятясь, он выбрался из зловонной палатки на свежий утренний воздух. Амида Буду Ниорай! Бедный Шите. Какова же была степень его отчаяния, если оно заставило его зарезать себя таким жалким предметом. Где он нашел силу вонзить тупое лезвие в трепещущую плоть? Кто же он на самом деле? Герой? Глупец? Как бы там ни было, причиной его смерти стал его друг Йоши.

Йоши обрел дар речи.

– Охана! Иди скорее сюда! – крикнул он.

– Что случилось? Кто зовет?

Голоса откликнулись отовсюду. Необычные нотки в тоне Йоши встревожили всю труппу.

Ито первый подбежал к нему. Один взгляд, брошенный внутрь палатки, объяснил ему все. Музыкант положил руку на плечо друга и повел его прочь.

Труппа была в шоке. Смерть мало что значит в жизни воина, но простые актеры сталкивались с ней редко. Все сошлись на том, что Шите погиб как герой, хотя только Аки и Йоши догадывались, почему он покончил с собой. Эти двое теперь держались порознь. Они не разговаривали ни с кем, тая свои мысли.

Охана велел акробатам вырыть на дальнем конце поляны яму, где они и похоронили изуродованное тело Шите по короткому синтоистскому обряду, умоляя Аматерасу принять душу страдальца.

Йоши провел остаток утра в тяжелых раздумьях. Его поступок вновь привел к смерти хорошего человека. Даже обет не предотвратил невинной крови. Горькие слезы застилали взор Йоши. Многие люди умирали на его глазах, некоторые от его руки, но ничья участь не волновала мастера меча так глубоко, как гибель молодого актера. Почему?