«Поймешь ли меня?
Сердце томят сомненья.
Рукава мокры,
Дождь мой плач заглушает.
Боюсь, я недостойна!»
Словно для того, чтобы подчеркнуть переносное значение слова «дождь», капелька с ресниц скатилась на страницу, и на последнем иероглифе осталось влажное пятно. Нами свернула листок и отнесла его Йоши.
Глава 39
Второй день девятого месяца был тайаном – счастливым днем недели. Йоши посоветовался со священнослужителями, знатоками «инь» и «янь». С их помощью он решил, что выбрал самый благоприятный день для свадьбы.
Нами по-прежнему была тихой и замкнутой. Разговоры Йоши о свадебной церемонии она принимала без увлечения, что было совсем не похоже на нее.
Казалось, предстоящая свадьба совсем ее не интересует.
У Йоши сердце разрывалось, когда он смотрел на свою молчаливую возлюбленную, одиноко грустившую в палатке. Он вспоминал, как много лет назад сам пребывал во власти злых духов. Нами выходила его тогда, вернула здоровье и жизнь. Йоши твердо решил сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Он вызвал лекарей. Они не нашли у Нами никакой болезни. После долгих анализов, после тщательного рассматривания астрологических сводок, анатомических рисунков, математических выкладок было дано заключение – на женщину влияют злые духи. Это было знакомо Йоши. Он хорошо помнил свое состояние и мучительную операцию изгнания дьявола.
Йоши мог пригласить монахов – специалистов по борьбе с врагами рода человеческого, но, памятуя о том, что процедура изгнания бесов опасна, решил подождать и попытаться излечить Нами силой своей любви и нежности.
Болезнь Нами была дурным предзнаменованием для будущей совместной жизни молодой четы. Чтобы преодолеть влияние злых чар, Йоши и решил сыграть свадьбу в самый счастливый день недели.
Томое деятельно хлопотала, помогая Йоши. Она взяла на себя устройство первой части церемонии и сама приготовила свадебное рисовое печенье, которое подавалось на стол в честь синтоистских богов Изанаги и Изанами, тех, что первыми пришли в этот мир.
Утром свадебного дня Йоши и Нами обменялись чашами сакэ в своей палатке при немногих гостях. Теперь они официально стали мужем и женой, но праздник еще не закончился: вечером предстояло свадебное застолье и торжественная церемония обмена чашами, которая называлась сан-сан-кудо – «три-три-девять».
На окраине лагеря была разбита специальная палатка, в ней были установлены два низких деревянных помоста – один напротив другого. Каждому из гостей было отведено свое место на одном из возвышений, и для каждого были приготовлены коврик, низкий столик и чаша Для сакэ.
В этот вечер командиры-самураи войска Кисо восседали на помостах двумя рядами лицом друг к другу, все в своих лучших одеждах, предназначенных для торжественных случаев.
Великолепное зрелище, Лица мужчин спокойны, суровы. От каждого веет сдержанной силой. Каждый исполнен достоинства и сознания значимости момента. Волосы каждого собраны в строгий пучок, перевязанный яркой лентой. На макушках собравшихся аккуратно сидят черные шапочки-эбоши, как при дворе. Боевые мечи повернуты режущей кромкой вверх. Их лезвия ярко блистают, отражая пламя светильников.
Никогда еще с тех пор, как существовала армия Кисо, встреча ее командиров не обставлялась так торжественно и с такой пышностью.
Невеста была хороша, как цветок весенней порой. Нами вышла к гостям в традиционной ватабаши – шапочке из тонкого шелка, символически подавлявшей «рога ревности», которые, по японским представлениям, имеются у каждой женщины. Ревность – низкое чувство. Буддисты считают его злом.
Традиционная свадебная блуза невесты полыхала огнем зари, верхние платья переливались оттенками нежных акварелей – от фиолетовых до бледно-зеленых. Под этими одеждами фигуру Нами облегало еще одно платье – многослойное, пышное платье из алого редкого китайского шелка.
Гладкие, расчесанные на пробор волосы обрамляли напудренное лицо новобрачной, но даже под искусно наложенной косметикой была видна нездоровая краснота ее горевших от внутреннего жара щек. Нами нервничала и, когда к ней обращались, отвечала невпопад, отрывисто, неуверенно смеялась.
Йоши и Томое много дней готовились к сегодняшнему торжеству. По древнему обычаю, во главе одного из помостов должна была помещаться семья невесты, во главе второго – семья жениха. Но, поскольку родственники молодых отсутствовали, было решено, что Томое возьмет на себя роль представительницы родни Нами. Представлять на празднестве семью Йоши попросили Кисо.
Когда Томое сообщила об этом невесте, разразился скандал. Нами разрыдалась:
– Нет! Ни за что! Ни за что на свете Кисо не будет посажёным отцом на моей свадьбе!
Томое пыталась успокоить подругу:
– Я знаю, наши мужчины не ладят между собой. Но Кисо – наш командующий. Мы должны соблюдать субординацию. Он поведет себя как положено. Можешь не сомневаться, я послежу за этим.
– Я не желаю, чтобы он участвовал в обряде! Нами впала в истерику.
На скуластом лице Томое заиграли желваки. Тут что-то не так. Слишком много крика из-за пустяка. Определенно, Кисо причинил ее подруге какое-то зло. Какое?
– Ты обязана согласиться! – пустила пробный шар Томое.
– Никогда!
– Объясни, почему?
– Не могу!
– Нами, я твоя подруга. Откройся мне. Кисо оскорбил тебя?
– Я не хочу говорить об этом!
Томое кивнула. Истерика подруги окончательно убедила ее – Кисо чем-то жестоко обидел Нами. Томое также нисколько не сомневалась, что Нами ни в чем не виновата перед ней. Что ж, ничего не поделаешь. Придется щелкнуть Кисо по носу. А если он заартачится, Томое найдет способ утихомирить его.
Военачальница припомнила, что в ночь празднования победы над имперскими войсками Кисо куда-то отлучался от костра. Не с той ли ночи так переменилась Нами? Теперь, конечно, ничего не проверить, но… Томое чувствовала, что напала на верный след. Ладно, Кисо еще ответит перед ней за свои дела.
Сейчас нужно спасать положение.
– Нами, – взяла Томое подругу за руку. – Ты не будешь возражать, если представлять Йоши мы попросим Сантаро?
– Конечно. Он наш друг.
– Хорошо. Я позабочусь об этом.
Так и сделали. Вечером Сантаро возглавлял гостей со стороны Йоши. Надутый Кисо мрачно восседал рядом с ним. Томое царила на противоположной стороне зала. Невеста и жених сидели друг против друга, замыкая ряды собравшихся.
Между помостами двинулся священник, читая молитвы и обмахивая собравшихся веткой священного дерева сакаки. Закончив обряд очищения, он поклонился, как положено по этикету, и ушел.
Церемония «три-три-девять» началась.
На специальном свадебном подносе перед невестой расположили чаши и налили в первую сакэ, трижды наклоняя бутыль. Невеста тремя глотками осушила поданную ей чашу. Лицо новобрачной стало торжественным и спокойным. Черты его исказились лишь на краткий миг. Когда взгляд Нами скользнул по лицу Кисо, из глаз ее словно вылетела молния. На губах Кисо зазмеилась усмешка. Этой короткой перестрелки взглядов никто не заметил, только Томое наклонилась вперед.
Что взволновало подругу? Чему ухмыльнулся милый друг Кисо? Томое оправила синее кимоно и опять откинулась на пятки. Она будет внимательно наблюдать за Кисо. Она не позволит ему омрачить счастье Нами в такой день.
Чашу вновь наполнили и поднесли Йоши. Он осушил ее так же, как и Нами, тремя глотками. Вторую чашу подали сначала жениху, потом невесте. Из третьей чаши Нами опять пила первая.
Эта церемония – три чаши наполняются сакэ в три приема и выпиваются в три глотка – завершила свадебный обряд. Теперь Йоши и Нами стали по всем правилам законными супругами.
Началось застолье.
Слуги торопливо забегали взад-вперед по центральному проходу, потчуя гостей сладкой кашей из ямса, рисовыми пирожками с начинкой из водорослей, печеной, маринованной и жареной рыбой. Затем подали дичь с фруктами и ореховыми булочками. Снова и снова на столы выставлялись бутылки сакэ. Сантаро громогласно прокричал здравицу в честь жениха. В ответ Томое предложила тост за невесту. Даже Кисо увлекся церемонией и казался искренне растроганным, когда предложил выпить за счастье обоих новобрачных.