– Хотя я должен покинуть вас, я буду помогать вам, чем только смогу, – сказал Йоши.

– Человек, которому ты бросил вызов, куда он ушел? – спросил Коэцу.

– Если бы я знал, я бы пошел за ним.

Йоши помолчал и продолжил рассеянным тоном:

– Я чувствую, что нашим путям суждено пересечься в ближайшем будущем.

В этот момент подбежал один из акробатов и что-то прошептал Коэцу.

– Тебя на улице ждет какой-то старик, – сказал Коэцу. – Он хочет поговорить с тобой. Он говорит, что это важно.

Брови Йоши нахмурились. Старик?

– Я вернусь, как только смогу, – сказал Йоши. Вблизи повозки, запряженной быками, стоял Юкитака.

– Ты должен действовать немедля, – сказал он без предисловий. – Императорские гвардейцы следовали за императорским паланкином до имения монахини Хахаки. Император и твоя жена содержатся там в заключении. Кисо с Имаи ушли, чтобы сражаться с армией Йоритомо. Ты должен спасти императора и госпожу Нами из-под стражи Кисо.

Йоши поскакал на одной из лошадей труппы в сторону Шестой улицы. Он прибыл на место, когда первые лучи Аматерасу веером выглянули из-за восточного горизонта.

Йоши опоздал. Дом и поместье Хахаки были покинуты. Переведя дыхание, Йоши выругался и повернул к северо-восточному кварталу.

После того как Кисо с Имаи уехали каждый в свою сторону, Томое направилась прямо в комнату Нами в северном крыле здания. Она нашла подругу стоящей на коленях с закрытыми глазами. Лицо женщины было мертвенно-неподвижно; тонкие черты его казались восковыми при свете единственной стоящей на треножнике масляной лампы.

– Дорогая Нами, прости нам боль, которую мы причинили тебе, – сказала Томое.

Глаза Нами медленно открылись. Она огляделась по сторонам, как во сне.

– Йоши был так близко, – сказала она наконец. – Я думала…

– Я знаю, – сказала Томое, взяв Нами за руку. – Не отчаивайся. Ты скоро будешь с ним.

– Судьба настроена против нас. Мистические силы влияют на путь Йоши через этот жизненный цикл. Что он мог сделать в предыдущей жизни, чтобы вызвать эту странную карму?

– Все будет хорошо, – сказала Томое, расстроенная печалью Нами.

– Как же может быть хорошо? Я связана с Йоши. Но всегда, когда мы соединяемся, с нами происходят ужасные трагедии.

– А я связана с Кисо. Он поскакал на юг, чтобы возглавлять свои войска в Удзи. Мой брат поскакал на восток к Сэта. Меня оставили, чтобы охранять тебя… но мое место с Кисо, я должна сражаться спиной к спине с ним, хотя и боюсь, что наше дело погибло. Несмотря на его ошибки, я не могу оставить его, когда я знаю, что близки его последние дни.

Томое проглотила ком, подступавший к горлу, и вытерла глаза рукавом своего придворного халата. Она продолжала мягким, тихим голосом:

– Я сейчас отошлю ваших охранников к мостам Сэта и Удзи. Когда они уйдут, я присоединюсь к Кисо в его последней битве. Иди к Го-Ширакаве и уведи его из этого проклятого дома.

– Я не могу согласиться на это, как бы я ни лелеяла мысль о свободе. Освободить нас – значит, предать того, кого ты любишь. Кисо никогда не простит тебя, Томое.

– Он никогда не узнает, что я сделала. Я скажу ему, что ты надежно заперта и хорошо охраняешься.

– Томое, когда Кисо вернется и обнаружит, что мы ушли…

Томое крепко сжала руку Нами.

– Кисо обречен, – сказала она. – Его армия карикатурна. Она не сможет противостоять объединенным силам Иоритомо, Иошицуне, Нориери, кланов Миура, Доил и Очиай. Я присоединяюсь к нему, потому что хочу с честью умереть рядом с ним.

– Томое, пожалуйста, останься со мной и спаси себя.

– Я не могу. – Томое поднялась на ноги. – Как только я сниму этот придворный халат и надену добрые воинские доспехи, я поскачу к Удзи. Возможно, Кисо решит воспользоваться той же тактикой, что когда-то использовал Йоши, – разобрать мост и удержать превосходящую армию.

– Йоши проиграл ту битву.

– Мы можем выиграть. Наши горцы – отважный народ, лучшие самураи в мире.

Нами поднялась, встав перед Томое, и протянула к ней руки.

Подруги прижались друг к другу на несколько секунд, затем Томое отпустила Нами и быстро сказала:

– Через полчаса я освобожу людей от караульной службы. Они с радостью поскачут за мной к славе.

Так получилось, что незадолго до зари Нами вывела Го-Ширакаву через незапертые ворота имения монахини Хахаки на улицу.

Они подняли лица к небу и почувствовали на щеках и губах снежные хлопья, вкус свободы.

– Я не привык ходить пешком, – сказал император, – но, если ты поведешь меня, я пойду за тобой.

Они уже подходили по широкой улице к императорскому дворцу, когда услышали настигающий их топот копыт. Император и Нами быстро отошли к обочине дороги, ища укрытия от преследователя. В тусклом свете Нами пыталась разглядеть всадника. Всадник подскакал ближе. Нами подняла руку, призывая Го-Ширакаву к молчанию.

Ее сердце подскочило, когда она разглядела, кто нагонял их.

– Йоши, – крикнула она. – Йоши, мы здесь!

Равнина напоминала вид самой холодной преисподней в подземном мире Эммы-О. Река Удзи, питаемая подземными родниками с гор, окружающих озеро Бива, наполняла русло стремительным, ревущим, мечущимся потоком. Шестьдесят тысяч всадников кружились и топтались на восточном ее берегу. Ординарцы сновали с вестями от отряда к отряду. Обозные повозки буксовали в обледенелых колеях. Крики, лязг оружия и доспехов, пронзительное ржание лошадей, жалобное мычание быков усиливали суматоху. Пейзаж был залит холодным светом луны, находящейся в третьей четверти на двадцать второй день первого лунного месяца 1184 года.

Генерал Йошицуне, младший брат предводителя клана Йоритомо, командовал переправой через Удзи. Йошицуне был смелым, но недостаточно опытным генералом. Его люди подошли к берегу реки в мощном боевом порыве. Приказы Йошицуне вести себя осмотрительно не были расслышаны в шуме и суматохе. Генерал потерял контроль над армией; всадники тысячами ныряли в ледяную воду, их уносило могучим течением.

Мост через Удзи был разобран. Люди Кисо удалили его доска за доской. Они последовали примеру Йоши, который четырьмя годами раньше применил подобный прием для сдерживания превосходящих сил князя Чикары.

Вдохновляемые тактикой того же Йоши при Хиюти-яме, люди Кисо вкопали подводные колья и протянули толстую веревку вдоль русла реки. Воины Йошицуне, миновав середину потока, цеплялись за канат, спотыкались, падали на колья, в конце концов их тоже уносило прочь.

На рассвете картина почти не изменилась.

Солнце поднималось, ярче освещая пейзаж. Утро полнилось криками людей и животных, пойманных предательскими ловушками.

Досадные заминки с переправой не портили настроения людей Йошицуне. Угрозы смерти для них словно не существовало. Они соперничали друг с другом. Заключали пари, кто первым пересечет Удзи, и в избытке боевого духа пускались на хитрости, чтобы добиться первенства.

Хатакияма, старый воин, первым выбрел к дальнему берегу, но услышал окликавший его голос. Он оглянулся и увидел, что юноша по имени Огути борется с течением, из раны на плече его лилась кровь, оставляя в воде след, похожий на длинный флаг. Лошадь Огути уже унесло потоком, и самого Огути, ослабевшего от потери крови, несомненно, ожидала такая же участь.

Хатакияма, знавший молодого самурая с детства, вошел обратно в реку, схватил его и вышвырнул на берег. Опираясь на камни, Огути здоровой рукой поднял меч и провозгласил: «Я, Огути Шигетика, рожденный в провинции Мусаси, объявляю, что я первым достиг берега Удзи».

Сотни самураев присоединились к Хатакияме и Огути… и они все прибывали и прибывали… Многие были унесены потоком, как цветы вишни, швыряемые пенящейся рекой; другие достигли дальнего берега и вызывали воинов Кисо на единоличный бой, Тысячи пар бойцов сражались тут нагинатами, мечами и даже кинжалами. Люди отчаянно рубились, скользя в грязи, ледяной слякоти и крови.