К десяти часам армия Кисо была разгромлена; ее боевой дух угас перед лицом неустрашимого противника.

Кисо и Томое бились храбро. Каждый убил более дюжины врагов. Спина к спине они сражались против самых доблестных самураев Йоритомо. Томое была облачена в сине-серебряные мужские доспехи. Ее волосы, еще вчера причесанные и надушенные, были теперь небрежно стянуты веревочной хачимаки. Они развевались вокруг ее лица на холодном утреннем ветру, когда она защищала спину возлюбленного от дюжины нападавших.

Один рог золотого шлема Кисо, свернутый набок боевой стрелой, придавал ему лихой вид. Его красный парчовый хитатаре был разорван в полудюжине мест, и сёгун страдал от множества мелких ран, но китайские доспехи хорошо сдерживали натиск врага.

Когда Кисо разрубил клинком шлем очередного нападавшего, расколов череп человека от макушки до подбородка, он крикнул Томое:

– Я рад, что ты пришла ко мне. Без тебя я несовершенен в бою.

Сквозь шум выкриков, вопли раненых и звон оружия Томое едва расслышала его.

– Как могла я не прийти, мой господин? – ответила она через плечо, нанося удар «бабочкой», глубоко проникший под ребра врага. – Стражники позаботятся о заключенных.

Она лгала с чистой совестью. Кисо никогда не узнает правды. Им суждено умереть.

Прежде чем противник Томое упал на холодную землю, еще один бросил ей вызов. Отражая его атаку, она услышала, что Кисо вновь зовет ее:

– Мы были не правы, разделившись. Имаи заслужил того, чтобы сражаться рядом со мной в этой последней битве. Мы бы умерли все вместе.

Томое ответила:

– Я не хочу умирать без моего брата. Битва проиграна, а я устала. Давай пробивать дорогу отсюда, пока у нас есть силы. Мы можем поскакать к северу и присоединиться к Имаи. Потом позволим богам решить нашу судьбу.

– Хорошо сказано, Томое.

Кисо, вместо того чтобы прочно стоять на своей позиции, начал яростную атаку, продвигаясь вперед.

Его лезвие чертило в воздухе непредсказуемый стальной иероглиф.

– Следуй за мной, – приказал он.

Они отвоевывали пространство, сначала медленно, затем, по мере удаления от центра схватки, все быстрее.

В одну из передышек, оглянувшись, Кисо увидел, что битва, несомненно, проиграна. Он стал сегуном. Его мечты скоро осуществились и так же скоро обратились в прах. Груды мертвых людей и лошадей заполняли ледяное поле. Все больше нападающих перебиралось через Удзи. Защитники столицы распались на небольшие кучки по два-три человека, сражаясь против сотен бойцов, толпившихся вокруг них. Один быстрый взгляд сказал Кисо, что большинство его самураев побеждено людьми Йошицуне.

– На север, к Имаи! – крикнул Кисо, добравшись до дерева, к которому были привязаны его серый боевой конь и лошадь Томое.

Когда Кисо и Томое поскакали прочь, сзади раздался крик.

– Кисо уходит! – крик перешел в рев. – В погоню! Не дайте ему уйти!

На небе клубились тяжелые тучи. Хотя стоял только полдень, было темно, как ночью. Кисо и Томое гнали своих коней через обледенелые рисовые чеки и замерзшие поля, продирались сквозь густые леса и бамбуковые рощи. Часом раньше они оторвались от своих преследователей, но, хотя расстояние до Сэта было невелико, они постоянно отступали и прятались, замечая отряды, обыскивающие окрестности.

Кисо согнулся в седле, украшенном золотой чеканкой. Он устал и был обессилен кровотечением из дюжины небольших ран. Его дух был удручен бесславным бегством с поля боя. Энергия, поддерживавшая Кисо в Удзи, исчерпалась за часы отступления и блужданий.

Крепкая горская лошадь Томое легко шагала рядом с огромным серым боевым конем Кисо. Хотя доспехи Томое были рассечены и помяты в нескольких местах, на теле женщины не было ни одной раны. К флагштоку, прикрепленному к ее седлу, была крепко пришнурована эмблема Кисо на белом поле Минамото.

– Ну же, Кисо. Будь мужественным, – сказала она. – Мы не можем терять времени. Мы должны добраться к Сэта до наступления ночи.

Кисо заставил себя выпрямиться. Он сбросил шлем, выдававший в нем командира; его волосы растрепались, черты узкого лица были искажены и затуманены печалью. Его глаза, обычно горевшие как угли, стали тусклы и безразличны.

– Я был не прав. Мы напрасно разделились с Имаи, – пробормотал он. – Мы никогда не найдем его. Может быть, он погиб у Сэта без нас. Дурное предзнаменование. Мы поклялись жить и умереть вместе… а я отослал его прочь.

– Мы не должны сдаваться, – настаивала Томое.

Порывы ветра несли крупные струи снега горизонтально над землей. Всадники могли видеть перед собой не больше чем на несколько чо, а лошади еле брели. Они прошли северо-западнее Сэта и подошли к мосту со стороны озера Бива в Оцу.

– Стой! – затаив дыхание, шепнула Томое. Она потянула лошадь за уздцы, остановив ее. Кто-то пересекал поле почти за пределами видимости.

Кисо равнодушно ждал.

– Один человек, – с жаром сказала Томое. – Пусть он подойдет ближе, мы получим его голову.

Йоши достиг моста Удзи вскоре после того, как людям Йошицуне удалось пересечь реку. Он находился на западном берегу и вступил в битву на ее раннем этапе. В первые минуты сражения его лошадь, пронзенная стрелой, упала под ним. Знак богов в виде молнии и пожара освободил Йоши от его обета. Он спешился и продолжал сражаться в каком-то трансе, не задерживаясь нигде надолго. Работая мечом, он искал среди врагов Кисо, но его поиски были напрасны.

Йоши несколько раз выкликал противника:

– Я, Тадамори-но-Йоши из провинции Суруга, вызываю изменника по имени Кисо на единоличный бой во имя императора и господина Минамото Йоритомо.

Шум битвы был так силен, что его слышали только немногие самураи. Многие принимали вызов, Кисо среди них не было. Йоши не носил доспехов, его рукава превратились в лохмотья, халат был рассечен в нескольких местах, но он сражался с быстротой божественного ками, – ни меч, ни нагината не коснулись его тела. Он был покрыт кровью… кровью его врагов, которая лилась потоком, пачкая и забрызгивая его, когда он оставлял их мертвыми на ледяной земле. – Кисо, Кисо! – кричал он снова и снова. Ответа не было.

Клинок Йоши свистел в воздухе, чертя смертоносные узоры, рассекая врагов, словно их плоть была бумажной. Он двигался с неуловимой скоростью, недосягаемый для окружавших его людей. Он искал только одного противника.

Перевес в битве оказался на стороне превосходящих по численности сил Йошицуне. Самураи Кисо были разделены на небольшие группы. Шел час змеи, около десяти утра. Йоши вышел из сражения, осмотрел вытоптанное поле и обнаружил врага. Он был здесь! Кисо! Он бежал к своей лошади, прикрываемый самураем низшего ранга. Йоши поднял тревогу.

– Кисо уходит! В погоню! Не дайте ему уйти! Йоши помчался через поле. Поздно. Кисо был слишком далеко. К дереву были привязаны только две лошади; Кисо и его спутник вскочили на них и ускакали.

Йоши кинулся к полю битвы. Он должен найти лошадь.

– Имаи! Это Имаи, – сказала Томое с мрачным удовлетворением.

Кисо выпрямился, словно его ткнули мечом. Его удрученное настроение вмиг исчезло.

– Имаи, Имаи, – победно восклицал он, скача навстречу своему молочному брату, холод и слезы обжигали его глаза.

Имаи высоко поднялся в стременах, откинул голову и радостно закричал:

– Кисо! Томое!

– Я боялся оставить тебя одного в Сэта, – сказал Кисо. – Я не мог умереть, ничего не зная о твоей судьбе. Имаи, друг, брат, я оставил свои войска, чтобы прийти к тебе.

– Как много значит твоя забота для меня, – сказал Имаи. – Мои люди бьются с генералом Нориёри одни, потому что я боялся, что ты умрешь без меня.

Томое всмотрелась в друзей. Она подивилась слезам, катящимся по их лицам, по твердым широким щекам брата и по узким ястребиным скулам возлюбленного. Она почувствовала влагу на собственных глазах. Всадники сгрудились и обняли друг друга.

Томое первой оправилась от наплыва чувств. Она вытерла щеки рукавом и сказала: