Так же и ночью будем представлять, что это — наша последняя ночь. Кровать наша — это наш гроб! «Ах, как мне пройти мытарства? — пусть помышляет каждый человек.— Разве я их пройду? И кто знает, на чем я преткнусь! Как я взгляну на страшный лик праведного Судии? Как я услышу Его страшный, обличающий глас? В каком страхе я буду томиться, пока не услышу вечного решения о моей участи! А если я попаду в геенну?! И справедливо. Увы моей окаянной душе. Как буду я терпеть муку вместе с демонами во тьме, в зловонии? Ни света, ни какого-либо утешения, только одни бесы вокруг!».

Итак, об этом и о многом другом мы должны помышлять каждый день и каждую ночь, как будто это последний день и последняя ночь! Потому что мы не знаем, когда придет телеграмма из центра Божия, из столицы,— из Горнего Иерусалима.

8

Смотри, чадо мое, чтобы время не проходило даром, без совершенствования твоей души, ибо смерть приходит как тать. Горе, если найдет она нас в состоянии нерадения и бездействия. Тогда о нас возрыдают горы и холмы, тогда окажется, что нет у нас добрых дел, и тогда ад станет нашим вечным пастырем!

Зачем, чадо мое, претерпевать нам такое плачевное крушение? Ведь мы, с Божией помощью, можем избежать его и укрыться в спасительной пристани Царства Божия! Я знаю, что мы должны сразиться со страшными врагами, и труд велик. Но рядом с Богом, то есть пред силой Божией, все отступает, когда ей содействуют и произволение, и сама жизнь человека.

9

Сидя в своей келии, занимай ум памятью смертной. Не позволяй ему слоняться то там, то здесь, но собирай его и размышляй. Узри мертвенность тела, узри то, как тело начинает остывать, изменяться и душа выходит из него. Помысли об исхождении души из тела. Какую муку претерпит душа! Как она тогда будет плакать, как стенать, как раскаиваться! Вот, напрасно она умоляет Ангелов, обращая к ним очи, напрасно простирает руки к людям: она не будет иметь помощника. Душа, поднимаясь и встречая полчища лукавых демонов, трепещет, когда они открывают сотворенные ею и совершенно забытые согрешения, и страшится того, что будет дальше.

От одного мытарства она поднимается к другому и на каждом мытарстве дает ответ, доколе не пройдет все. И, когда она все пройдет и ни на одном из мытарств не окажется повинной, тогда, согласно отцам, поднимается для поклонения Христу! Но, если будет повинна в какой-либо страсти, тогда низвергается в ад!

Была одна душа, которая прошла все мытарства, кроме одного, последнего мытарства — мытарства немилосердия. «Увы, увы!» — так сказал тот святой, которому случилось видеть эту душу! Все она прошла, но на последнем оступилась, и демоны с шумом ввергли ее в ад!

Другую спасаемую душу поднимали Ангелы Божии. А другие Ангелы спускались с неба, куда они прежде отвели иную душу, и приветствовали эту душу. Душа же почувствовала неизреченное благоухание от приветствия Ангелов, приблизившихся к престолу Божию. А Ангелы восклицали: «Слава в вышних Богу, помогшему этой душе спастись!».

Это созерцание340 смерти, непрестанная память о ней, как и другие благочестивые размышления, не должны покидать нас. Они доставляют душе трезвение, а ум делают невещественным, очищают его, чтобы он был более восприимчив к созерцанию. Такого рода созерцания — преграда для худых помыслов. Тогда они не имеют в нас места, потому что весь ум занят созерцанием.

Когда же нет созерцания Божия, тогда, действительно, в нас господствуют созерцания страстные.

Когда душа совершенно пройдет воздушные мытарства, тогда она должна подумать о том, что впереди — поклонение Богу. Как же я пойду? Как узрю Его? И что Он скажет мне? Может быть, Он откроет новую книгу? Может быть, у демонов не все записано, или они, как несовершенные, не ведают всего, что у меня есть, и теперь мне придется держать ответ пред Христом! Каково же решение Христа о моем спасении? Что мне уготовано: вечная жизнь или вечное осуждение?

О, сколь жутко и страшно стало бы нам, если бы в то самое время, что мы здесь, мы предстояли бы Христу, если бы мы могли в созерцании приблизиться и, насколько возможно, постичь, каким будет для нас этот час! Увы, увы, говорят отцы, что последует за этим? Что нас ожидает? А мы бежим от сражения, пребываем в безразличии, дремлем, впадаем в летаргический сон!

Мир далек от истины: люди работают, спят, путешествуют по морям, не зная о том, что будет за гробом! Глубокий мрак покрывает истину подобно тому, как глубокий мрак скрывает свет солнца.

Если человек, находясь в духовном созерцании, вдруг представит себе, что находится в театре, где развлекаются и танцуют, тогда уразумеет величайшую глупость и безумие людей и радость демонов.

Существует два различных образа мыслей: мирские люди помышляют о том, что до гроба, а мы — о том, что после гроба! Мирские мыслят о настоящем: что видят, в то и веруют. Но Христово Евангелие, Откровение озарило ярким светом души, желающие спастись, открыло им новый горизонт познания истинного Бога.

Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас341. Слава безграничная, недомыслимая, непостижимая — в тех, кои будут шествовать во свете Христовом!

Посему мы безответны пред Богом за Его благодеяния, за то, что Он призвал нас званием святым342 и показал нам путь истины и спасения! Великая милость Божия! Не будем презирать ее. Будем усваивать ее, будем день и ночь помышлять о своей душе и о том, как нам подвизаться. Поучение Божие и доброделание в скором времени приводят людей к Богу.

Будем непрестанно иметь память смертную. Святые отцы говорят, что нерадение не обретало их в келии, потому что день и ночь они пребывали в памяти смертной. Нерадение не находило в них места.

Отцы помышляли: «Если сегодня или завтра последний день, что я должен делать?». Так память смерти держала ум в страхе Божием, а страх Божий озарял светом совесть, указывая на то, как нужно понуждать себя.

Конечно, эти помыслы вначале не производят в человеке чувства; душа, как мы сказали, мертва, неподвижна. Но постепенно она приходит в движение, оживает и со временем начинает трудиться как положено.

10

Заботься о своей душе, чадо мое, читай отцов, твори молитовку, которая будет укреплять организм твоей души.

Поучайся в смерти, в том, что совершенно неизбежно и точно нас постигнет. О смерть! Очень горька для души чаша смерти, своей силой разлучающей ее с телом. Какое сожаление о том, что мы сотворили по невнимательности и послаблению! Совесть, как сама геенна, будет мучить нас.

Почему же сейчас нас побеждает греховное наслаждение, за которое мы заплатим таким неисцельным страданием!

Человек — избранное и единственное в своем роде творение Божие, двойственное естеством,— рождается на этой планете, на Земле, и через некоторое время умирает телесно, будучи совершенно бессильным удержать себя в жизни. Ложные представления надувают его как шарик, который от одной лишь болезни умирает и исчезает.

Он не имеет над собою власти; сам того не понимая, он управляется иной волей и иной властью, носимый вопреки своему желанию, совершенно не в силах противиться343.

Но что же ты есть, человек, что бахвалишься и гордишься, помышляя о самом себе чрезвычайно много? Вот, невидимый микроб нападает на тебя, ты тотчас заболеваешь, чувствуешь недомогание и нисходишь в гроб. Тленный мечтатель, ты видишь, что приходит смерть, что ты уйдешь в неизвестную страну, и покоряешься безо всякого прекословия. Есть у тебя силы отречься, противостать, избежать того, что происходит в этот страшный час? Нет! Ты совершенно бессилен. Что же ты тогда хвалишься, глиняный человече, слабый, жалкий и никчемный! Чем ты обладаешь, что бы не дал тебе Бог? Разве не забирает Он у тебя этого, когда только пожелает? Да. Тогда приклони выю, смирись и таким образом спасешься.