Потом я начала осваиваться в предоставленной мне комнате. Она была небольшой, наверное, метров четырнадцать. Маленький письменный стол у окна, перед ним — удобное кресло, кровать, диванчик, шкаф для одежды, полка для книг, у входной двери вешалка, щетки для обуви, в уголке зонтик с изогнутой, как у трости, ручкой. Им можно пользоваться. Все самое необходимое имеется. И шторы на окне плотные, и коврик у кровати на полу приятно выглядит. И есть на полке два словаря — как раз для меня — англо-русский и русско-английский. Такая предусмотрительность настроила на сентиментальный лад.
Разложила, своё имущество, поставила на стол фотографию Анюты, села в кресло перед окном и стала думать о том, как буду здесь жить, как лучше организовать свою работу. Вечером, в тот же день первого июня, вышла пройтись по улице.
Завернув за угол, у входа в ближайший дом увидела слева от двери мемориальную табличку, что здесь жила известная поэтесса Элизабет Баррет. Стихи Баррет были известны ещё в XIX веке в России, их отзвуки прозвучали в «Плаче детей» Некрасова. Писали и о жизни Элизабет Баррет. Было известно, что болезнь приковала её на долгое время к постели, она не была в состоянии покинуть свой дом, в котором жила вместе с отцом. Однажды в дом Барретов явился поэт Браунинг, знавший и ценивший стихотворения Баррет. Состоялось их знакомство, через некоторое время они стали супругами. Став женой Браунинга, Элизабет Баррет-Браунинг совершила своё первое в жизни путешествие. Супруги отправились в Италию. Любовь преобразила ее, придала ей силы жизненные и творческие. Об этом я и думала, возвращаясь к своему новому дому, вспоминая о пережитом самой.
Зашла в лавку, купила пачку чая, продукты на ужин и завтрак. Так прошел мой первый лондонский день. Засыпая, о дне завтрашнем не думала: пусть все идет, как идет, пусть будет, как будет.
Однако, проснувшись, поняла, что отработанные в прежней жизни ритмы одерживают верх. Для чего я сюда приехала, что должна делать? Читать, писать, работать. Но ведь нужно было и оглядеться вокруг. С этого и начала, знакомясь уже не только с квартирой и ближайшими домами и лавками, а и с окружающими площадями и парками.
Беркли-стрит находится в одном из центральных районов Лондона, вблизи Оксфорд-стрит, станции метро Марбл Арч, недалеко вход в Гайд-парк, за которым следует Кенсингтонский парк; невдалеке от дома мисс Смитфилд находится кинотеатр «Одеон», улица Эджейворт-роуд, где расположено множество продуктовых и других магазинов. Сюда, как я поняла, мне и следует ходить за продуктами.
Однако сейчас надо подумать о самом главном; с чего следует начинать стажеру? Что для меня сейчас самое важное? Ответ простой: во-первых, надо явиться на кафедру русской литературы в Лондонский университет, во-вторых установить связь со школой через Майкла Балгобина. Начну с университета. Хорошо зная Лондон, сразу же иду на Оксфорд-стрит к остановке автобуса № 73, идущему в нужном мне направлении. Этот путь занимает десять минут. Как рада я увидеть знакомый двухэтажный автобус, на котором я прежде ездила и к Альберт-Холлу, и в район Блумсбери. Как хорошо, что знаю Лондон и ни у кого не приходится справляться ни о чем! Сажусь и еду до Тотенхемкорт-роуд, а затем пешком иду до университета.
Знакомство с преподавателями нужной мне кафедры состоялось. В её составе были три человека, знавшие русский язык. Все трое — немцы. Они стали говорить по-русски, находясь во время войны в плену. После войны вернулись в университет, куда их и приняли как знающих русский язык. Прежде они были школьными учителями, вели уроки английской литературы. В беседе с профессором, возглавлявшим кафедру, любезно выделившим для меня время необходимого собеседования, я выяснила, что как стажер, имеющий научную степень и звание, я могу чувствовать себя свободной, никаких отчетов и сообщений о ходе моей самостоятельной исследовательской работы, не потребуется; тема этой работы кафедре известна. Единственное, о чем меня просят, — сделать сообщение о структуре читаемого мною в Москве курса истории зарубежной литературы на филологической факультете и курса истории английской литературы на факультете иностранных языков. Договорились о сроке — через месяц. Со своей стороны попросила разрешения посетить две-три лекции по русской литературе. На это получила согласие, но предупредили, что это надо сделать уже сейчас, в июне, поскольку занятия скоро заканчиваются. Условились о датах: в течение двух ближайших недель.
В этот же день я записалась в библиотеку «Славония скул» (так назывался факультет русской литературы в Лондонской университете), куда сопроводил меня один из преподавателей, ставший и моим поручителем. В этой библиотеке мне и приходилось заниматься регулярно, отсюда разрешалось брать из читального зала интересовавшие меня книги (не больше трёх книг, с возвратом через два дня). Провела часа два, знакомясь с каталогом. Записала ряд названий работ, с которых решила завтра же начать работу над своей темой об образе России в английской художественной литературе. Заказала второй том «Робинзона Крузо» Дефо и сборник стихотворений Браунинга. Успела зайти в библиотеку Британского музея (музей совсем рядом с университетом). Здесь справилась о том, может ли быть продолжен срок пользования моим прежним читательским билетом 62-го года нужно ли мне и теперь предъявлять рекомендательное письмо поручителя. Выяснилось, что мне сразу же могут выдать новый билет как прежнему читателю, а поручительство уже не требуется. Билет я получила, зашла в читальный зал, подошла к тому столу, где всегда занималась двадцать лет назад, поняла, что хочется приходить сюда, находиться в этом огромном зале, и с тем, ощущая радость от предстоящих занятий и дел, пошла на Беркли-стрит.
На следующее утро получила уведомление об открытии на моё имя банковского счета и узнала, что в любое время могу брать с него деньги, деньги были нужны, вчера вечером, покупая пирожок на ужин, истратила последний прихваченный из Москвы доллар. Отправилась по указанному в извещении адресу в банк, узнала, что на моем счету числятся семьдесят пять фунтов, присланные в качестве стипендии за июнь. Взяла третью часть, решив обойтись этой суммой в первые две недели. Пошла в магазин на Эджейворт-роуд, ориентируясь на имевшийся у меня план Лондона, купила все необходимые продукты на обед и ужин на ближайший день и на завтрак следующего дня. Осмотрелась в огромном продуктовом магазине, выяснила цены на самое необходимое и сделала первые покупки — кофе, хлеб, сыр, яйца и кусочек бекона. Все это заняло не очень много времени. Не позволила себе разглядывать поразившее с первого взгляда многообразие ярких реклам и товаров. Вернувшись, договорилась по телефону с Инной и Майклом о том, что приеду к ним сегодня же во вторую половину дня. Инна сказала, что будет меня ждать около станции метро в половине четвертого.
Первую половину дня — второго дня своей жизни в Лондоне — провела в университете. С разрешения мистера Фохта посетила его лекцию о Тургеневе. Он согласился охотно и читал лекцию с вдохновением. Впечатление сложилось довольно странное. Мистер Фохт произносил свою вдохновенную речь на русском языке, но понимать его оказалось для меня нелегко. Студенты были внимательны и записывали. Значит, они знали русский язык, хотя это был конец только второго года их обучения на отделении русской литературы. Что же касается содержания лекции, то оно удручало, сводилось лишь к самому беглому и не очень точному пересказу содержания романов «Рудин» и «Дворянское гнездо». Даже о «Бежине луге» не было упомянуто, о жизни писателя, об основных этапах его биографии и творчества лектор не говорил, представление ни о каком литературном контексте не складывалось. В конце лекции студенты хлопали, мистер Фохт был доволен, благосклонным кивком поблагодарил слушателей, сообщил, что следующую лекцию о Толстом будет читать уже не он, а мистер Смит.
В читальном зале факультетской библиотеки получила заказанные накануне книги, сразу же приступила к сборнику стихотворений Браунинга и была страшно рада, найдя стихотворение «Иван Иванович», о котором прежде не знала, читать его не приходилось. Уже заглавие прозвучало многообещающе. Кто этот Иван Иванович, что пишет о нём английский поэт? Читала внимательно, снова и снова перечитывала удивительную историю из жизни русской деревни, рассказ о поступке крестьянина Ивана, о его реакции на совершенно необычную ситуацию. Текст этого стихотворения, небольшого по объему, но столь значительного по глубине содержания, переписала, понимая, как важно это для меня в работе над будущей книгой.
