Так состоялось это знакомство. Мама им заинтересовалась и уже на следующий день уточнила некоторые детали, поговорив со своими коллегами. Володя был бухгалтером в институтском хозяйстве в Горловке. Он совсем недавно приехал из своих родных мест — из-под Владимира и проявил себя как прекрасный работник. На него возлагаются надежды. Кем и какие именно надежды, не уточнялось. В следующий раз окучивать уже окрепшие картофельные всходы поехала я вместе с тетей Машей, прихватив и Марину. Володя снова нам помогал.

В середине сентября я была послана выяснить, не пора ли собирать урожай. Опасалась, что снова появится бухгалтер, но его на этот раз на месте не оказалось. Подкопав несколько кустов, я набрала целую сумку картошки и, на радость всем домашним, привезла её к ужину. Картошка оказалась разваристой и вкусной. Сбор урожая происходил в конце сентября вполне организованно в точно назначенный два этого события воскресный день. Мешки с картошкой увозила на Погодинку к институту, оттуда кто на тележке, кто на спине доставлял сам вешка домой Нашу картошку перетаскивал на Горбатку Володя. Потом он ужинал и пил чай вместе с нами. Это было его первое посещение нашего дома.

С тех пор с регулярностью восходящего солнца он стал появляться у нас, не переставая краснеть, продолжая молчать, но уже все более смело садясь на то место за столом, которое было определено ему при первом появлении. Это становилось удручающе нелепым и скучным. Но мама почему-то так не считала. На кухне из уст соседки Натальи уже не раз слышалось слово «жених», что заставляло вздрагивать другую нашу соседку, Агнессу Иосифовну, которую звала мы «тётя Неся». Однажды у неё на рук даже выпала и с грохотом разбилась тарелка, когда это слово впервые достигло её ушей. Мария Андреевна тоже начала роптать, выражая протест против молчаливого, но решительного гостя. Я просила маму больше не приглашать его, рассчитывая на моё присутствие. Мне не хотелось сидеть за столом вместе с ним в своём родном доме. В конце концов бухгалтер Володя исчез из нашего поля зрения, уволившись, как стало известно, из Горловки, найдя что-то более подходящее для себя в Москве. А поскольку Москва велика и дорог в ней много, то он пошел, очевидно, по другой дороге, от нашей Горбатки удаленной.

Осенний урожай на картофельном поле в самом начале сентября 1947 года мы собрали без помощи бухгалтера, вполне справившись со всеми видами этой уже хорошо освоенной нами процедуры. 7 сентября Москва отмечала своё 800-летие. Это был грандиозный праздник, запомнившийся навсегда его участникам. Запомнился он и мне.

С самого утра по украшенным транспарантами и гирляндами искусственных цветов, воздушных шаров улицам двигались потоки людей, направляясь к центру, к Кремлю, к Красной площади. Вечером к небу взлетали фейерверки, а когда стемнело — загрохотали салюты и гроздья разноцветных огней озаряли небеса. В этот вечер наша студенческая компания, как и всегда, приняла участие в происходящем праздновании. Усталые, почти совсем потерявшие силы после нескольких часов хождения по площадям и улицам, мы с Зайкой сидели на скамейке Гоголевского бульвара, когда я вспомнила о том, что мама приглашала меня на концерт, а потом на чаепитие, устроенное по поводу московского юбилея силами профкома. Идти или нет? Идти сил не было, но и домой тоже надо было добираться, а до Погодинки можно было доехать на трамвае прямо от Гоголевского бульвара, и я поехала.

Концерт уже кончился, а чаепитие только начиналось, и меня посадили между двумя аспирантами — Кириллом и Константином. Кирилл специализировался в сурдопедагогике, а Константин в методике преподавания арифметики в школе для умственно отсталых. Эта материя была отчасти мне знакома, и я сразу же сообразила, что его руководителем в научных изысканиях вполне могла бы быть Нина Фёдоровна. Так оно и оказалось. Кирилл неплохо пел и охотно продемонстрировал свои певческие таланты. Но Константин, как выяснилось, пел ещё лучше и прекрасно играл на гитаре. Он тоже не замедлил порадовать присутствующих своими песнями. Это были романсы. Лучше всего получился романс «Гори, гори, моя звезда». Оба эти аспиранта жили в институтском общежитии здесь же на Погодинке в подвальном помещении. С ними вместе жил ещё аспирант-биохимик, который хоть и не пел, но сидел рядом с нами за столом и принимал участие в разговоре. Звали его Юрий Филиппович.

Когда поздно вечером мы с мамой вернулись домой, она сказала, что рада состоявшемуся знакомству моему с хорошими молодыми людьми и выразила готовность как-нибудь пригласить их к нам, не откладывая этого в долгий ящик. Очень скоро вместо бухгалтера Володи за нашим столом на Горбатке появились Кирилл и Константин. В этот День они помогли Нине Фёдоровне доставить купленный ею огромный арбуз, который был прикончен совместными усилиями после приготовленного тетей Машей ужина. После ухода гостей Мария Андреевна восхищалась их воспитанностью и вежливостью, а также умением вести беседу, чем не отличался бухгалтер Володя.

В ту осень папа уехал в командировку на север, а тётя Маша в связи с недомоганием Евдокии Филипповны отбыла в Сызрань. Хозяйство приходилось вести нам с мамой, к чему мы были не особенно приспособлены. Но сразу же нашлись помощники: Константин и Кирилл. Вскоре их стали звать у нас в доме Кирюша и Костя, пение романсов стало своего рода вечерним ритуалом, слова «Гори, гори, моя звезда» были у всех на устах, а гитара, на которой играл Константин, переместилась с Погодинки на Горбатку. Когда он пел, мы внимали ему с восторгом.

Константин не был похож ни на одного из моих знакомых. Он прошел всю войну от Москвы до Берлина, до самого Рейхстага, на стене которого написал своё имя. У него были награды за оборону Москвы, освобождение Варшавы, взятие Берлина; он награжден орденом Красной Звезды Он был ранен и перенес контузию во время обороны одного из рубежей, оказавшись под развалинами обрушившегося укрепления. У него были золотые руки, и он умел делать все. Он был призван в армию за год до начала войны, сразу же после окончания института — Московского пединститута им. Ленина, где окончил математическое отделение дефектологического факультета. Во время войны ремонтировал зенитки, двигаясь на своём грузовике, в кузове которого располагалась походная ремонтная мастерская, вслед за войсками. На фронте был убит его старший брат, а он осенью сорок пятого года демобилизовался и вернулся в Москву. Он стал аспирантом Института дефектологии, а его руководителем назначили Нину Фёдоровну Кузьмину. Родные Кости жили в Смоленской области.

К.А. Михальский, 1947

Весной сорок седьмого года умерла его мать. Вот всё, что мне было известно о нем. Надо ещё добавить, что танцевал он прекрасно и был похож на Сергея Есенина.

Очень скоро Костя освоился в нашем доме, приходил сюда уже без Кирюши, засиживался до позднего вечера. Однажды привел своего приятеля (тоже маминого аспиранта) Петю Тишина. В доме этого Пети Костя некоторое время жил до поступления в аспирантуру. Знакомы они были давно, вместе учились в институте. Тишин романсов не пел, все больше озирался, осматривался. Говорил мало, все больше прислушивался. Был высок, некрасив, с толстыми губами, крупными чертами лица. Противный. И все время казалось, что хочется ему что-то узнать, уточнить, выяснить, Но ни о чем он не спрашивал, вопросов не задавал. Пил чай, причмокивая, сушки заглатывал с удивительной быстротой.

Прошел октябрь, Костя встречал меня около университета, шли вместе домой. Ревдит уже не маячил возле ворот на Моховой. Но по-прежнему много времени я проводила в читальном зале, хотя было радостно думать, что вечером снова увижу Костю. Все складывалось как-то очень просто, и ко времени возвращения Павла Ивановича ситуация окончательно прояснилась: в конце декабря было подано заявление в ЗАГС, и наше бракосочетание, а точнее, регистрация брака была назначена на 20-е января сорок восьмого года. Никаких специальных торжеств по этому поводу не устраивалось. Проходило все буднично, как нечто само собой разумеющееся, может быть, даже неизбежное. Начитавшись романов Гарди, я все размышляла в те дни над проблемой рока, определяющего судьбу человека, никак не связывая это со своей судьбой, а углубляясь в творения древнегреческое трагиков, вчитываясь в софоклова «Царя Эдипа». Плоды филологического образования давали себя знать. Однако результат не был односторонним: в нём заключались силы, помогавшие выстоять. А сил понадобилось много и на последующие годы, и уже на самые первые дни нового этапа моей жизни.