Она села. Селестина сказала ей, что она вызвала взрыв на площади своим гневом. Это была страшная мысль. Невозможная. Но она почувствовала что-то в этот момент, совсем не в её характере. Гнев, безумие, бешенство крутилось в ней, словно её толкнули, и это «что-то» можно было назвать магией, по крайней мере, лживым, манипулятивным языком. И Селестина была в этом убеждена.

Искра вспыхнула в ней.

Если это магия и она могла использовать её, то она могла помочь людям. Остановить Селестину и не позволить ей контролировать её.

Возможности охватили её. Даже если это было опасно, даже если эта мысль заставляла её чувствовать себя больной… она должна знать. Она соскользнула с постели и рванулась к комоду. Кисточка. Документы. Перо. Свеча. Она потянулась за нею, схватила в ладонь и попыталась удержать покрепче.

Глядя на свечу в темноте, она обратилась к свету. Пламя, подумала она, а после повторяла это снова и снова, как заклятие.

— Гори, гори, гори.

Ничего. Она сжала воск так плотно, что была уверена, что руку схватит пламя. Оно облизывало свечу, дразнящее, мечтательное, греховное. Запах дыма. Теплота на лице. Она почти слышала треск в холодном ночном воздухе.

Ничего.

Разочарование захлестнуло её. Бесполезно, подумала она. Она была бесполезной, глупой, спящей принцессой, тогда и сейчас, играла на свободе, пока её кололи иголками. Слабая и готовая к тому, чтобы быть управляемой. Грусть и любопытство, и долг, и страх схватили её на мгновение, но они сбежали, ушли, потеряли безнадеждую ярость. Ненависть украла её дыхание — и царапины, и ненависть к замку, и ненависть к темноте, ненависть к обманувшему её Тристану, ненависть к королеве и её сыну, к ожиданиям, ненависть к Селестине за уничтоженную жизнь, к себе — за слабость, кротость, проведённую в ничегонеделаньи жизнь. Одна секунда, жжение сердца, и она позволила себя поглотить.

Пламя плясало на её коже, взбираясь по пальцам.

Запах пламени коснулся носа.

Она задохнулась. Все свечи пылали.

— Принцесса, что вы сделали со своими руками?! — Бетси повернула сожжённые ладони Авроры кверху, исследуя едва образовавшиеся струпья в утреннем раннем свете.

— Я опрокинула свечу, — сказала Аврора. Бетси принесла мазь, чтобы унять боль. Она приняла объяснение без вопросов. Авроре так легко забыть не получалось.

Она листала книги, чтобы забыться в словах, но каждый раз, когда переворачивала страницу, её пальцы болели, и она задавала себе вопрос: были ли эти сказки ложью. Слуга принёс ей арфу, она касалась её пальцами, но струны так больно ранили её ожоги, что она остановилась.

Хотя Родрик приходил играть каждый день, они не говорили ни о чём важнее, чем погода и вкусная еда, которую, как Родрик слышал, готовили на свадьбу слуги. Вскоре Аврора осмелилась спросить, поймали ли тех, кто устроил всё на помолвке, но Родрик лишь покачал головой.

Она провела пальцем по заживающим ожогам, вновь и вновь отслеживая сырую гладкость и волдыри. Свеча оставила в ней искру. Не дерзость, не решительность, не часть прежней кротости и приключений, любящей и обиженной, скрывающейся и улыбающейся, опускающейся в реверансах. Нет, она стала какой-то тайной, опасной, самостоятельной.

Или полностью самостоятельной. Хотя Аврора пыталась вновь заставить что-то загореться, разбить вазу на столе, сбросить книгу с полки, но не могла даже поколебать воздух. Надежда, мелькнувшая у неё внутри, та искра, что говорила, что она не так слаба, как казалась, не желала подчиняться требованиям. Если бы не красные волдыри, что покрывали кожу, она бы назвала это сном, моментом безумия и пламени.

Она пробежалась пальцами по своей собственной истории. Опять сказка о Спящей Красавице. Сто лет под заклинанием. Может быть, магия просочилась в неё, давая ей власть, которую она не могла контролировать. Сила, которую ведьма хочет вернуть.

— Доброе утро, принцесса, — промолвил Родрик, когда пришёл к ней спустя несколько дней. Он замер на пороге, а его щёки вновь покраснели. — Надеюсь, я не побеспокоил тебя.

— Нет, — она отодвинула поднос с завтраком в сторону и поднялась. — Конечно же, нет.

— У меня для тебя есть сюрприз.

— Сюрприз?

— Я думаю, что это немного немного утомительно — постоянно сидеть тут. И я подумал, что мы могли бы пойти в сад.

Аврора улыбнулась. Сады не были идеей для приключения, но даже вышивать с королевой интереснее, чем сидеть взаперти в своей комнате ещё один день. Свежий воздух очистит её разум.

— Это было бы прекрасно!

— Я знаю, может быть немного холодно, — продолжал Родрик. — Солнце не поднимется над стенами замка ещё пару часов, но… Ну, моя мать занята этим утром и не будет ничего от тебя хотеть несколько часов.

— И она одобрит, что ты это спланировал?

— Не думаю, что одобрит, — осторожно промолвил Родрик. — И лучше не знать ей об этом, пока всё не произойдёт.

Таинственный Родрик? Аврора не предполагала, что это реально.

— А что ты спланировал? — спросила она.

Родрик только улыбнулся.

— Увидишь. Пойдём?

Когда они шли по коридорам, а за ними следовала стража, Аврора пыталась понять, куда же идёт Родрик. Было слишком холодно для пикника, а в большинство игр с лёгкостью можно было играть внутри. Может быть, они прогуляются вместе с Изабель, но об этом он мог сказать ей и пораньше.

Когда она наконец-то увидела сад, то улыбка расползлась на её лице.

Две лошади стояли на пути, удерживаемые конюхом. Тот, что был подальше от Авроры, оказался вороным с пышной гривой и хвостом. Лошадь гордо держала голову, словно в полной мере осознавала свою красоту и была готова для оценки других. Та, что была ближе к Авроре, была меньше и коренастее, с кремово-золотистой шкурой, белой гривой и спадающим бурыми волнами хвостом. У неё на носу было бледное пятно, и она прижималась своей верхней губой к боку конюха.

— Ты сказала, что хотела ездить на лошадях, — промолвил Родрик. — И я подумал… Это не скакать верхом через лес, конечно, там опасно, но ведь можно попробовать. Немножко. Если ты хочешь!

— Да, — сказала она, почти что выдохнув это. — Да, это прекрасно! — благодарность пронзила её. Она повернулась, поднялась на цыпочки и обняла его за шею слишком крепко. Он взамен осторожно прикоснулся к её спине. — Правда! Спасибо! — она повернулась к лошадям. — Какая из них моя?

— Меньшая. Её зовут Полли. Чёрная — это моя, Тень. Лучшая лошадь в королевстве. Но она будет немного великоватой для тебя.

Аврора подошла поближе, вытянув руки. Полли перестала обращать внимание на конюха и повернулась, чтобы посмотреть на неё. Аврора провела кончиками пальцев по носу лошади, чувствуя мягкость её шкуры.

— Ей нравится, когда ей чешут подбородок, — сказал конюх. Аврора попробовала, слегка побаиваясь, что лошадь может укусить её за пальцы. Вместо этого нижняя губа Полли дрогнула, она слегка наклонила голову и ткнула Аврору своим носом.

— Как ты их сюда привёл? — спросила она. Сад был заключён в бесконечные стены замка.

— Если честно, — протянул Родрик, — я провёл их по коридорам, надеясь, что меня никто не остановит.

— И не остановили?

— Нет. Полагаю, это потому, что я всё-таки принц.

— Готовы покататься, принцесса? — промолвил конюх, и Аврора ощутила приступ паники. Идея прокатиться всегда волновала её, но теперь, когда была такая возможность, а спина лошади была выше её головы, она поняла, что лучше бы этого не делала.

— Да, если вы поможете мне.

Конюх держал лошадь, когда Родрик помог Авроре поставить левую ногу в стремя. Девушка вскочила, перенося весь свой вес на металлическую петлю, и ощутила, что седло слегка сместилось, когда она попыталась нашарить место для правой ноги в поиске баланса. А после она уже сидела на лошади, держа в руках ослабленные поводья, и юбка запуталась вокруг неё.

— Теперь перекинь ногу, — промолвил конюх, — и положи её между этими двумя навершиями, — она сделала то, что он просил, чувствуя, как её нога скользнула по шее лошади. Нога скользнула между двумя захватами, и она вновь села. Это было куда удобнее, чем казалось на первый взгляд. По мере того, как конюх подтягивал седельные ремни по обе стороны от неё и взял её поводья, он пояснил основы — как тянуть, чтобы остановить ходу, как держаться, чтобы не упасть.