Всё это чушь, как теперь подумала Аврора. Она умерла. Все умерли.
— Она вернётся?
— Никто не знает.
— Может быть, она — это ты. Все говорят, что ты собираешься нас спасти! — воскликнула Изабель, подпрыгивая на месте. — Что ты вернёшь в наш мир магию!
Магия. Впервые она услышала это слово и почувствовала, как в её животе всё скручивалось от странных ощущений. С такой властью, с таким влиянием… это грешно. Тем не менее, она не могла отрицать, что чувствовала странное удовлетворение при мысли о магии. Казалось, это имело важное значение — истинная власть позволила бы ей делать всё, что только захочется.
Конечно же, это невозможно. Она не была возродившейся королевой, которая, насамом деле, давно умерла, и, скорее всего, она не могла восстановить магию, как не могла вновь увидеть своих родителей. Но она и не могла разбить мечты Изабель. Она не могла подавить в себе это ощущение.
— Может быть, — прошептала она, — может быть…
В тот же вечер весь двор собрался в банкетном зале для того, чтобы отпраздновать помолвку. Шёлковый занавес проходил через всю комнату, скрывая импровизированную сцену от посторонних взглядов. Присутствующие ждали на наклонных деревянных скамейках, шептались и шутили между собой. Скамейки формировали странную форму, похожую на галочку, с двумя красно-золотыми тронами в центре для почётных гостей. Аврора сидела слева, сложив руки на коленях, а рядом с нею Родрик возился со своим рукавом. Никто не разговаривал.
Финнеган сидел слева от Авроры. Она не смотрела на него, но чувствовала на себе его слишком острый взгляд.
Невысокий человек обошёл занавес и обратился к толпе:
— Здравствуйте! Это большая честь для меня сегодня выступать перед вами! По просьбе нашей прекрасной королевы, мы будем представлять пантомимический рассказ, который, уверен, каждый из вас прекрасно знает, чтобы возродить это в честь нашей принцессы, — он поклонился Авроре.
— Прекрасно, — крикнул король. — Начинайте!
Занавесь отодвинулась, открывая две фигуры, короля и королеву, в странных нарядах. Королева покачивала ребёнка на руках, из арфы рождалась странная мирная музыка. Аврора прижала руки к своим коленям ещё сильнее. Ей следовало ожидать этой слепой жестокости. Они собирались вновь продемонстрировать ей её же жизнь, словно это было лишь лёгким, простым развлечением.
Финнеган наклонился ближе, шепча ей на ухо:
— О, это прекрасно. Моя любимая история. Вам нравится?
Она проигнорировала его.
Один за другим, актёры подходили к женщине и ребёнку, их лица скрывались за масками. Каждый поклонялся или опускался в реверансе, а после клал подарок у ног ребёнка. После загремели барабаны, звуки отразились от каменных стен, появился ещё одна героиня, одетая с головы до ног в сплошное чёрное, носившая странную маску с тёмными птичьими перьями и красными змеиными чешуйками вокруг глаз. Фигура указала на ребёнка, её подбородок был вскинут вверх, словно пика, музыка постепенно стихала. Король схватил меч, равно как и остальные, но женщина махнула рукой, и мечи пропали. Зрители ахнули.
— Лезвие, естественно, втягивается в рукоять, как же ещё, — пробормотал совсем тихо Финнеган. — Оно исчезло в рукаве актёра. Как гениально.
— Спасибо за объяснение, — прошипела Аврора, а слова словно царапали её зубы, не желая прорываться на свободу. — Я не заметила бы это сама.
— Вы очень щедры ко мне, — хмыкнул он. — Я знаю, что вы прекрасно разбираетесь в иллюзиях со своей невинной глубиной, — она дёрнулась, чтобы посмотреть на него, но он лишь почти незаметно покачал головой. — Тсс. Смотрите игру. Вам должен понравиться конец.
Внезапно ведьма откинула голову назад и расхохоталась. Музыка стала громче, комната погрусилась в темноту. Когда свет вернулся, молодая женщина стояла на краю сцены и перебирала свои длинные светлые волосы. Её золотая маска прикрывала лишь глаза, а губы актрисы были накрашены ярко-розовым. Зрители наблюдали, как девушка порхала по сцене, прижимая руку к сердцу, склоняла голову и подпрыгивала в воздухе. Каждое движение было грациозно, а каждое подёргивание губ — нежно и изысканно. Цветущая девушка, такая тихая и безмерно чистая.
— Знаешь, — прошептал Финнеган, — думаю, тебя я люблю больше всех.
Сценическая принцесса трепетала, словно птица, плясала с воображаемым партнёром, приседала в реверансах перед пустотой. Музыка страдала от одиночества, а после встряхнулась, когда «Аврора» повернулась, чтобы увидеть маску с тёмной птицей и спрятавшуюся за нею женщину. Женщина манила её за собой.
Все вокруг содрогнулись от страха, когда принцесса сделала шаг назад и покачала головой, её руки шарили в воздухе в поиске помощи, но ведь её нигде не было. Женщина вновь поманила её, и теперь принцесса послушно скользнула к ней.
Аврора закрыла глаза. Это всего лишь глупая игра. История её жизни, ничего подобного на самом деле не было. Но, когда струны взвизгнули в ушах плачем, что-то мелькнуло в её памяти. Какая-то музыка, световые блики, что-то похожее на транс, но словно побуждение, потребность следовать за собственным любопытством и увидеть всё, что только есть за пределами. Кончик её пальца вспыхнул болью, словно напоминая, и она провела пальцем там, где был укол.
Свет вновь блеснул. Когда Аврора открыла глаза, принцесса потянулась к прялке, протянув всего лишь один палец к ней.
Родрик потянулся к ней и с силой сжал ладонь. Она ответила на прикосновение, чувствуя, как сжимает его пальцы до побеления.
Шторы закрылись, и спустя короткое мгновение, когда послышались аплодисменты, открылись в очередной раз, чтобы открыть ещё несколько актёров и символов. Великий король, венец которого был даже больше, чем у прошлого, и на его маске рычал медведь. Королева, и её маска была точно такой же, как и у прошлой. И принц с красной маской, что покрывала только лицо.
Родрик попытался освободить руку.
— Это был день моего рождения, — пробормотал он. Она едва-едва различала его слова за слишком громким гулом и музыкой. — Я боялся этого столько лет. Боялся, что это будет самое страшное восемнадцатилетие — не самый лучший способ повзрослеть.
— Это был твой день рождения? — Аврора посмотрела на него. — Я не знала…
— Всё в порядке. Я не говорил тебе.
И вот, принц подошёл к спящей принцессе, и музыка в очередной раз стишилась.
— С днём рождения, — прошептала Аврора.
Вымышленный принц поцеловал девушку. Она проснулась и потеряла сознание прямо у него на руках. Куда проще было бы, если бы всё это действительно оказалось правдой. Всего один короткий поцелуй, как на сцене, и они будут жить долго и счастливо.
Спектакль закончился, зрители зааплодировали, и король поднялся.
— Отлично! — воскликнул он. — Отлично! Как странно… После свадьбы я буду вынужден вновь просить вас подготовить что-то подобное для всех нас. Я уверен, что зрители желают увидеть лицедейство вновь так же сильно, как и Родрик и Аврора!
— Да, Ваше Величество, — поклонился главный актёр. — Спасибо, Ваше Величество.
— Что такое лицедейство? — спросила Аврора у Родрика, когда они перешли в соседнюю комнату, полную комфортных стульев и винного запаха. — Новый вид театра?
— Да, принцесса, — кивнул Родрик. — Он немножко сложнее, чем этот. Там есть пение, танцы, большие речи, но, конечно же, у каждого есть своя маска. Признаюсь тебе честно, я их так боюсь… Но, уверен, ты будешь в настоящем восторге!
— Почему ты боишься их?
— Потому что мы все должны там участвовать. У нас нет особенных ролей, но все хотят, чтобы мы потанцевали. Я не самый хороший танцор.
— Если у каждого есть маски, то это не имеет значения. Как они узнают, что это ты?
— Я знаю, что это я. Это уже достаточно плохо.
Аврора стояла рядом с Родриком, пока публика гудела вокруг них, комментируя актёрскую игру, выражая своё восхищение, всегда выступая скорее за них, чем против. Аврора кивала, когда они что-то говорили, касаясь рукой ладони Родрика для поддержки. Никто не беспокоился, что она не любила своего будущего мужа, что даже не показала ничего из своего арсенала спасительницы. Но наконец-то она поняла, что Родрик был в такой же ловушке, как и она сама. Она чувствовала это, словно какой-то кулак сжимал её сердце. Игра, в которой мучили их обоих.
