— На, бери, — Курнимяэ сунул ему наконец в руки винтовку. — И если я еще раз увижу, что ты ее бросаешь, пойдешь под трибунал!
Он глянул вокруг, увидел Яана и с явной радостью при виде знакомого человека, способного понять его, пояснил:
— Вообще-то Атабай — парень жилистый, но тут отпраздновал труса. А где он там в своей пустыне взрывы слышал? Ничего, через месяц боец будет что надо, я из него сделаю человека, любо-дорого будет поглядеть. Сделаю, Атабай?
Смуглый боец посмотрел на младшего сержанта своими большими, казалось, удивленными и грустными глазами, понял, что у него что-то спрашивают, кивнул и сказал:
— Что надо!
— Во, уразумел! — победно воскликнул Курнимяэ.
Младший лейтенант Ринк снова построил взвод на шоссе. Френч под мышками у него насквозь пропотел. Взводный мрачно оглядывал своих излишне суетившихся подчиненных, которые никак не могли встать на место. Эта беготня сердила его, однако сейчас Ринк держал себя в руках. Волнение бойцов искало выхода в разговоре. Они никак не могли замолчать, каждый пытался поведать соседу о том, на какие детали воздушной атаки именно он обратил внимание.
Солнце зашло. Вокруг разносилось конское ржание и фырканье и скрип повозок. Младший лейтенант в сердцах поддел ногой свежую кучу конского навоза. Катышки разлетелись по дороге.
Машину Яана задержали незадолго до полуночи, в густых сумерках, при въезде в деревню с неизвестным названием, возле маленького мостка.
Они ехали в темноте медленно, напряженно вглядываясь в выделяющуюся на темном фоне светлую полоску дороги и всевозможные ориентиры на местности, чтобы не прозевать нужную развилку. Едва они заметили темневшие впереди дома, как на дорогу перед машиной выскочила неясная фигура с ружьем в руке, другая рука вскинута вверх. Шофер резко нажал на тормоз, и машина тут же стала. Машину мгновенно окружила группа мужчин в гражданской одежде, все как один с ружьями, рванули дверцу и в несколько голосов потребовали документы.
Яан Орг предъявил напирающему на него деревенскому мужику свое удостоверение. Мужчина отступил с документом от машины, зажегся карманный фонарик, и несколько голов приткнулись друг к другу. Повертев какое-то время в руках удостоверение, мужчина, требовавший у Яана документ, посветил фонариком в лицо Яану и спросил:
— Откуда и куда едете?
— Еду из полка в штаб дивизии, — ответил Яан.
Карманный фонарик не спешил погаснуть.
— Кто вы такой?
— Лейтенант Орг. Там сказано, — махнул Яан в сторону своего удостоверения, которое держали от него на расстоянии.
Тут же два ружейных ствола направились на него.
— Какой такой лейтенант? — допытывался скрипучий голос.
— Лейтенант Красной Армии, — уже теряя терпение, ответил Яан.
— А ну, выходи! — раздался приказ.
Ружейные стволы подвинулись ближе и уставились прямо в лицо. Это были охотничьи ружья большого калибра.
— Послушайте, у нас нет времени, в штабе дивизии ждут, — сдерживаясь, попытался объяснить Яан.
— Подождут, — успокоил мужик, который был явно за главного, и тут же гаркнул с неожиданной злостью: — Сколько вам еще повторять: вылезай?
Делать было нечего. Лейтенант с одной, шофер с другой стороны машины сошли на дорогу. Их обыскали, у Яана вытащили из кобуры пистолет.
— Пошли, — приказал все тот же скрипучий голос.
— Куда? — спросил Яан.
— Куда надо, — отрезал тот, который явно был старшим в отряде. — Там разберемся.
— Вы за это ответите! — в сердцах пригрозил Яан.
— Ответим, как не ответить, — с издевкой протянул другой.
Они гурьбой двинулись к деревне, мужики с ружьями плотно шли следом, и тут вдруг кто-то сзади спросил:
— Слушай, Федор, что с машиной-то делать? На дороге негоже оставлять. Еще в потемках кто-нибудь наскочит.
— А ты умеешь водить машину?
— Нет, я не умею, но у него ведь водитель есть.
— Ну, знаешь, этот еще… — произнес скрипучий голос и оборвался на полуслове.
Лейтенанту и шоферу приказали остановиться. Сзади донесся шепот нескольких мужиков. Затем Федор со скрипучим голосом снова подошел и сказал:
— Идем назад. Поедем на машине.
Двое мужиков с охотничьими ружьями залезли на заднее сиденье, шоферу и Яану приказали садиться на свои места. Охранники втиснулись каждый в свой угол и держали сидевших впереди на прицеле. В машине было тесно, длинные стволы ружей не уместились бы вертикально, поэтому мужики уставили свои ружья крест-накрест. Стоило Яану хоть немного повернуть голову, как он ощущал за ухом холодное прикосновение дула. Оставалось лишь надеяться, что старик с ружьем не страдает нервными судорогами.
— Имейте в виду, никаких выкрутасов! — предупредили их.
Стекла все опустили, на подножки с обеих сторон забралось по два мужика.
— Теперь поезжай, — приказал звавшийся Федором. — Только помалу. Повернешь, куда скажу. И не вздумай чего, у нас в каждом стволе медвежья картечь!
Машина, покачиваясь, двинулась с места. Колесо угодило в большую яму, Яан больно ударился затылком о ствол.
— Послушайте, уберите свои ружья! — сказал он сердито. — На этой дороге может еще и выстрелить.
— Не беспокойся, не твоя забота, — ответили ему и не повели даже пальцем.
— Забота не моя, зато голова моя! — сказал Яан.
— Хе-хе, а ты шутник, — произнес скрипучий голос.
— Что делать будем? — тихо спросил шофер.
— Посмотрим, — отозвался Яан.
— Молчать! — гаркнул ехавший на левой подножке Федор. — Чего лопочете на своем языке?
Он немного помолчал, а затем с сердитой усмешкой промолвил:
— Диверсант Красной Армии!
Посередине деревни шоферу приказали остановиться. Когда их вводили в помещение, глаза Яана, свыкшиеся с темнотой, выхватили возле двери вывеску: Лясковичский сельсовет.
В комнате, куда ввели задержанных, стояли два закапанных чернилами стола на тоненьких ножках, фанерный шкаф и несколько стульев, каждый на свой лад. Окна были завешены, и на одном из столов горела десятилинейная керосиновая лампа. Им велели сесть на скамейку возле стены.
Теперь Яан мог поближе разглядеть своих конвойных. Тот, кого называли Федором и который распоряжался отрядом, был невысокого роста, хромой, в маленькой кепке с пуговкой, штанины заправлены в широкие голенища, под пиджаком со смятыми отворотами застегнутая на все пуговицы косоворотка. Трое из его отряда были бородатыми стариками, двое совсем еще мальчишки, у одного из них на куртке болтался на цепочке значок ГТО, а возле него красовался еще и другой значок, на котором был изображен стрелок во весь рост. У стариков за плечами были охотничьи ружья, у парнишек вроде бы мелкокалиберные спортивные винтовки.
Один из бородачей подошел к столу и со стуком положил на него пистолет Яана.
— Глянь, Федор, — сказал он дребезжащим голосом.
Федор подошел, повертел пистолет на свету.
— Вроде бы не наш, — протянул он. — Венька, поди погляди, ты у нас ворошиловский стрелок, должен знать оружие.
Парнишка со значками подошел к свету. Взяв в правую руку пистолет, он внимательно разглядел его, затем поднял голову и объявил:
— Да, не наш, наш ТТ я знаю. Во, немецкими буквами написано, только не пойму, что это значит!
Он с гордостью показал пистолет другим.
Яан подавил вздох возмущения. Конечно, на его личном оружии, бельгийском ФН, слева, имеется надпись. Даже в два ряда. Со времен чистки оружия в военном училище сидит она в голове. На вороненом металле выбито: FABRIQUE NATIONALE D’ARMES de GUERRE HERSTAL — BELGIQUE, и чуть ниже еще BROWNINGS DATENT DEPOSE.
— Диверсанты! — оторопело воскликнул другой парнишка.
— Глупость! — возразил Яан и с досадой почувствовал, как его русский язык от возмущения и волнения становится еще нескладнее и корявей. — Мы из территориального корпуса, из Эстонского, у нас там другая форма и оружие другое.
— В Эстонии до войны была буржуазно-фашистская диктатура, — с большой готовностью пояснил парнишка со значками, будто урок отвечал. Замолчал и неуверенно добавил: — Рабочие там, правда, совершили революцию, но что там сейчас, я не знаю… Может, немцы!
