— Войдите в гостиную! — сказала она упавшим голосом.
Мистер Кетсби, скрывая свое удивление, последовал за ней в комнату. Пруденс молча встала рядом с матерью, не спуская с него своих больших темных глаз.
— Вы привезли нам дурные известия? — спросила м-с Трюфит.
— Нет, мама! — ответил м-р Кетсби просто, — я привез себя и больше ничего.
М-с Трюфит сделала знак нетерпения, а ее дочь пристально рассматривала его, вспомнив, что она читала где-то, что по глазам всегда можно узнать сумасшедшего. Глаза м-ра Кетсби были темно-голубые и в настоящую минуту не выражали ничего, кроме самого искреннего восхищения ее особой.
— Когда вы последний раз видели Фреда? — спросила м-с Трюфит, делая последнюю попытку.
— Мама! — с пафосом воскликнул м-р Кетсби, — неужели ты не узнаешь меня? Я — Фред! Неужели я так изменился? Вы обе не изменились ни капли, и мне кажется, что я не далее как вчера прощался с вами и целовал перед разлукой Пруденс.
Пруденс ничего не ответила и продолжала пристально смотреть ему в глаза, потом она повернулась к матери.
— Это сумасшедший! — прошептала она. — Надо выпроводить его потихоньку. Не противоречь ему.
— Держись ближе ко мне, — сказала м-с Трюфит, которая страшно боялась сумасшедших. — Если он начнет буйствовать, открой окно и закричи. А я-то думала, что он принес вести о Фреде!.. Но как он узнал про него?
Дочь ее покачала головой и с любопытством разглядывала посетителя. Ему на вид можно было дать лет двадцать пять, и ей от души было жаль, что этот молодой и симпатичный человек страдает такой ужасной болезнью.
— Да, я целовал на прощанье Пруденс, продолжал он задумчиво. — Ты отвела меня подальше, Пруденс, и положила свою головку мне на плечо. Я всегда вспоминал это после.
Мисс Трюфит не отрицала сказанного, но закусила губки и внимательнее взглянула на него; ей пришло в голову, не напрасно ли она пожалела его.
— Расскажите мне все по порядку, что произошло в мое отсутствие, — сказал мистер Кетсби.
Мисс Трюфит обернулась к дочери и шепнула ей что-то. Может быть виной тому была нечистая совесть, но посетителю показалось, что он расслышал слово "полиция".
— Я сейчас вернусь, — сказала м-с Трюфит, вставая и поспешно направляясь к двери.
Молодой человек продолжал сидеть, как бы что-то обдумывая, но когда дверь закрылась за ней, проговорил с тревогой в голосе:
— Куда мать пошла?
— Недалеко, надеюсь! — ответила Пруденс.
— Я думаю, что… — мистер Кетсби встал со своего места: — я думаю, что лучше будет, если я пойду за ней. В ее годы…
Он пошел в переднюю и уже взялся за ручку двери, но Пруденс, вполне уверенная теперь, что он в здравом рассудке, не захотела оставить безнаказной такую дерзость.
— Вы уходите? — спросила она.
— Я думаю лучше пойти, — сказал мистер Кетсби значительно. — Дорогая мама…
— Вы испугались? — проговорила девушка с насмешкой.
Мистер Кетсби покраснел; он чувствовал себя не совсем ловко.
— Вы довольно храбры, когда имеете дело с двумя женщинами, — продолжала она презрительно. — Однако идите лучше, если вы трусите!
Мистер Кетсби взглянул на нее недоверчиво.
— А вы были бы довольны, если бы я остался? — спросил он.
— Я? — мисс Трюфит покачала отрицательно головой. — Нет, вы мне не нужны. Я только говорю вам, что вы трус.
Мистер Кетсби повернулся и решительно направился в гостиную. Пруденс взяла стул и села у двери, насмешливо оглядывая своего пленника.
— Я бы не хотела быть теперь на вашем месте, — сказала она, улыбаясь: — Мама пошла за полисменом.
— Вот как! — воскликнул мистер Кетсби. — А что же мы ему скажем, когда он придет?
— Скажем, чтобы вас засадили на несколько дней, — сказала Пруденс. — Вы это заслужили своей дерзостью.
Мистер Кетсби вздохнул.
— Это все сердце виновато! — сказал он серьезно, — меня не за что винить. Я видел вас у окна, видел, что вы хороши собою и добры…
— Никогда на свете на встречала я такой наглости! — воскликнула мисс Трюфит.
— Да я и сам удивляюсь себе, — заметил мистер Кетсби: — обыкновенно я даже скорее застенчив.
Мисс Трюфит взглянула на него укоризненно.
— Уж лучше замолчите и уходите скорее, — сказала она.
— Но ведь вы хотели, чтобы я был наказан?
— Я думаю теперь, что лучше вам уйти, пока еще не поздно, — сказала девушка.
В эту минуту раздался стук в двери. Мистер Кетсби, несмотря на свою самоуверенность, заметно изменился в лице; девушка с минуту колебалась, потом открыла соседнюю дверь в какой-то темный чулан.
— Вы попросту — глупы, — прошептала она. — скорее! Входите сюда. Я скажу, что вы ушли. Сидите тихо, я потом вас выпущу отсюда.
Она втолкнула его в чулан и закрыла дверь. Из своего убежища он слышал оживленный разговор у входа, слышал подробные описания, когда и куда он пошел.
— Никогда не встречала я еще такой дерзости, — говорила м-с Трюфит, усаживаясь в изнеможении в кресло, как только полисмен удалился. — Я не думаю, чтобы он был сумасшедший!
— Вероятно только слегка придурковатый, — громко заметила Пруденс, — он очень испугался, когда вы ушли. Я не думаю, чтобы он вернулся опять.
— Не посоветовала бы ему этого! — резко проговорила м-с Трюфит. — Этакая дерзость!
Она продолжала ворчать, между тем как Пруденс шепотом уговаривала ее. Очевидно усилия ее увенчались успехом, так как мать, к удивлению пленника, засмеялась сначала тихо, а потом так громко, что дочери пришлось ее останавливать. Он сидел и ждал, пока вечер наконец не сменился ночью. Под щелью в двери он заметил свет: очевидно зажгли лампу в столовой. Мать и дочь сели ужинать; он слышал, как Пруденс громко проговорила:
— Если он придет завтра, когда вас не будет дома, я не отворю ему. Ведь вы вернетесь к девяти?
— Да, конечно.
— И вы не уйдете раньше семи? — продолжала Пруденс.
Лицо мистера Кетсби радостно вспыхнуло и глаза засветились нежностью. Пруденс была очевидно так же умна, как и хороша собой. Как тонко она дала ему понять, что м-с Трюфит не будет завтра вечером дома!
Он сидел в темноте так долго, что в конце-концов даже предстоящее на завтра свидание перестало казаться ему заманчивым, и только когда часы пробили десять, дверь в чулан отворилась, и на пороге показалась Пруденс со свечой.
— Скорее! — прошептала она.
Мистер Кетсби вышел из чулана в освещенную комнату.
— Наружная дверь открыта, — шептала Пруденс, — спешите! Я закрою за вами.
Она проводила его до дверей; на пороге он попытался взять ее за руку, но безуспешно: мягко, но решительно она указала ему на дверь. Он вышел и быстрыми шагами направился к доку.
— Завтра, в семь часов! — сказал он сам себе улыбаясь.
Он спал прекрасно в эту ночь, хотя другой на его месте с более чуткой совестью наверное не заснул бы после тех жалких слов, которые наговорил ему второй механик по поводу испорченного вечера. Единственное, что смущало его слегка, это обещание товарища не дать ему улизнуть без себя на другой день вечером. Он отговаривался всячески — ничего не помогало. Тогда он решился на последнее средство и заявил, что ему назначено свидание женщиной.
— Прекрасно, и я пойду, — сказал механик, — очень возможно, что она приведет с собой подругу. Они обыкновенно это делают.
— Так я предупрежу ее, — предложил Кетсби. — Я бы раньше это устроил, да думал, что вы не интересуетесь подобного рода вещами.
— Женское общество облагораживает человека, — ответил механик. — Я пойду одену чистый воротничок.
Кетсби подождал, пока он скрылся в своей каюте и, несмотря на то, что было только шесть часов вечера, быстро сошел с судна и направился в "Улей", где и решил подождать до семи.
Он сидел там до четверти восьмого и затем, поправив свой галстук перед зеркалом по крайней мере в десятый раз за этот день, отправился на улицу Бешфорд в дом № 5.
Он постучал тихонько и ждал. Ответа не было; он постучал второй раз. Когда и на четвертый раз не последовало ответа, он уже начал терять надежду и на всякий случай постучал в последний раз. Дверь внезапно отворилась, и на пороге показалась Пруденс. Увидя его, она вскрикнула от удивления.
