Что еще я мог сделать? Я обошел строение, но входа не обнаружил. Глиняный кирпич раскрошился у меня под пальцами, когда я, ухватившись за выступ стены, попытался подтянуться. Я пнул бесполезные камни у себя под ногами. Будь она проклята. Хватит. Пора рискнуть и, забыв эту головоломку, вернуться домой. Найму лодку и как можно скорее выберусь из города! Хватит.

Я возвращался той же самой дорогой, но едва шагнул на тропу, как услышал что-то впереди. Похоже, даже птицы на деревьях затихли. Порыв ветра прошелестел сухими колосьями ячменя. Волосы у меня на затылке зашевелились. Я быстро пригнулся и метнулся в ячменное поле. Очень скоро я различил топот марширующих ног и тарахтение колес по грубой земле. Близко от меня появился и прошел отряд солдат, за ними катила повозка, опасно подпрыгивая на ухабах, в ней ехали два офицера полиции. Было очевидно, что они направляются к квадратной крепости.

Прячась в ячмене, я бросился в противоположном направлении, в обход деревни. Вечерело. Деревня казалась вымершей. Должно быть, все прятались по домам. Добравшись до реки, я заметил дальше по берегу военный паром, привязанный к деревьям, рядом стояли часовые. Передо мной решительнее обычного несла свои воды Великая река. Золотились городские здания, а за ними, в отдалении, ярко-красным светом были залиты восточные горы. Как же попасть на тот берег? А попав, откуда начинать поиски Нефертити?

Затем на воде возле берега я увидел почти незаметный среди колеблющихся теней ялик, который шел на веслах, но из-за течения казалось, будто стоит на месте. Лодочник как будто бы что-то высматривал на берегу. Я снова присел за деревьями. Очертания и движения фигуры в лодке показались мне знакомыми. Я вгляделся попристальнее, но человек то попадал в поле зрения, то исчезал. Если это враг, то почему так старается остаться незамеченным и зачем бы ему здесь находиться?

Я взял камешек и осторожно бросил в сторону ялика. Мгновение тишины, во время которого голоса часовых, как мне показалось, смолкли, а потом слабый всплеск. Я увидел, как фигура в лодке быстро повернулась на звук, а затем стала вглядываться в темные заросли, где прятался я. Человек подгреб ближе, но недостаточно. Я бросил еще один камешек, и он упал у самого берега. Лодочник быстро смекнул, что к чему. Поскольку мы находились на западном берегу, деревья отбрасывали длинную тень на кромку воды, в то время как город был еще освещен. Мне показалось, что я знаю, кто сидит в лодке.

Я подождал, пока стража возобновит разговор. Едва услышав приглушенный шум их голосов, я, пригибаясь, бросился через узкую полоску берега к ялику. Я оказался прав: это был Хети. Как можно тише я вскочил в лодку и укрылся у него за спиной. Он не улыбнулся, лишь поднес палец к губам и пустил ялик по течению, уносившему нас от солдат.

Оказавшись на безопасном расстоянии, мы повернулись друг к другу, переполняемые вопросами, самый насущный из которых я озвучил:

— Где она?

— Я отвезу вас к ней. Но сначала должен узнать, что произошло у вас с Эйе.

— Откуда ты знаешь?

— Вас отвезли на корабль. Вы разговаривали?

Хети никогда не говорил со мной таким настойчивым тоном.

— Я все расскажу ей.

— Нет, сначала мне, иначе я не смогу отвезти вас к ней.

Выражение лица у него было решительное. Это был не тот неуверенно-самонадеянный молодой человек, с которым я познакомился всего несколько дней назад. В нем чувствовалась новая властность.

— Она мне теперь не доверяет?

Он покачал головой — прямо и откровенно.

— Ты знаешь, что меня схватили? Маху?

— Да. И мы думали, что это конец. Но потом узнали, что вас освободили. Эйе. Это могло означать только то…

— Что? Что я ее предал? Что все это время действовал в интересах Эйе? Вот что ты думаешь? После всего, что мы перенесли вместе? — Трудно гневаться в маленькой лодке посреди реки. — Отвези меня к ней. Сейчас же.

Хети, мгновение поколебавшись, кивнул. Ловко развернув ялик, он пошел поперек сильного течения реки. Вечерний ветер Дул резкими порывами и был горячим — другой ветер, не тот прохладный северный бриз, а нечто зародившееся на юге, в его дальних пустынях. Над городом взошла почти полная луна. Причудливые тени длинных легких облаков набегали, как грязная вуаль, на чело луны. Белые фасады города возвышались тут и там над темными купами деревьев.

Мы совершили нагие плавание по неспокойным темным водам, оставляя путаный след, и подошли прямо к новой каменной пристани, где возбужденно плескались черные и синие язычки воды. Ступеньки вели к уже известному мне месту — к широкой каменной террасе, увитой роскошным виноградом, превращавшим ее в укромный уголок, тихий и укрытый от поднимающегося ветра. И к красивому креслу, поставленному у воды, чтобы, сидя в нем, наблюдать, размышлять. Я вспомнил свое ощущение пропавшей женщины, очертаний и изгибов ее фигуры. И там, теперь наяву, восседала Нефертити: ее пальцы задумчиво поглаживали резные львиные лапы на концах подлокотников, и разум, по-видимому, был холоден, как кубок воды.

Я вышел из лодки. Кошка непринужденно спрыгнула на пол, изящно потянулась, подошла ко мне и принялась тереться об ноги.

— Ты по-прежнему ей нравишься. — В ее голосе звучало легкое напряжение.

— Она мне верит.

— Это в ее натуре.

Я ничего не сказал. Исчезнувший ненадолго Хети принес еще одно кресло и удалился — возможно, встал на страже. Я сел напротив царицы, кошка мурлыкала у меня на коленях.

— Итак, с чего мы начнем? — спросил я.

— С правды.

— Вы думаете, что я здесь для того, чтобы вам лгать?

— Почему бы не рассказать мне свою историю? Тогда я увижу, верю я ей или нет.

— Снова истории.

Она промолчала.

— Стараясь обнаружить заговоры и интриги, я нашел людей, у которых есть причины желать вашего исчезновения навсегда, и кое у кого из тех же людей есть причины желать вашего возвращения. Я узнал про золотые перья Общества праха. Это о чем-нибудь вам говорит?

Она пожала плечами:

— Такие названия люди дают тому, что воспринимают слишком серьезно.

— Ваш зять сказал мне, что золотое перо открывает невидимые двери. Казалось, это его взволновало.

— Видишь? Мужчины любят загадки, шифры и необычные печати. Это помогает им чувствовать себя умнее и важнее.

— Примерно то же сказала ваша свекровь. И Эйе.

Я внимательно следил за ней. Что-то промелькнуло у нее в глазах при этом имени — не в первый раз. Царица сменила тему.

— Маху до тебя добрался.

Это был не вопрос. Я поднял палец в лубке. Он выглядел глупо.

— Он ничего от меня не узнал, — сказал я. — Ну, почти. Я сообщил ему про Загробный мир и так далее, но, странно, он мне, похоже, не поверил.

— У него нет воображения.

— Действительно, он производит впечатление буквалиста.

— Но я озадачена. Как ты спасся? — спросила она, снова возвращаясь к прежней теме, встревоженная, как кошка, запертая не в той комнате.

— Пришел ваш друг Эйе и поговорил с ним. Похоже, Маху все же убедился, что меня следует привести в порядок и отпустить. Затем Эйе пригласил меня на обед, и я, разумеется, принял приглашение. Было очень интересно.

Мне хотелось, чтобы мои слова повисли в воздухе. Хотелось, чтобы она спросила об этом.

— Представляю, что Маху пытался ранить твое сердце и душу. Воображаю, как он угрожал твоей семье. — Нефертити не потрудилась изобразить сочувствие.

— Моей семье он угрожал раньше. Вы это знаете. И в тюрьме мне приснился дурной сон. Он был хуже почти всего, что мог сделать со мной Маху.

— Сны, — спокойно проговорила она. — Расскажи мне свой сон.

Я посмотрел в сторону, за реку и подумал: зачем? Но конечно, я хотел все рассказать.

— Мне приснилось, что я наконец дома. Прошло много времени. Я был рад. Но все исчезли. Я вернулся слишком поздно.

В последовавшем молчании я непрерывно гладил кошку, как будто мое отчаяние могло перейти в нее, не причиняя, однако, вреда. Животное посмотрело на меня спокойными зелеными глазами. Я обнаружил, что боюсь поднять глаза и встретиться с таким же прямым взглядом ее хозяйки.