Собрание определило позицию жителей — коломяжцев и озерковцев: надо решать судьбу этой местности, и кроме самих жителей никто ее решать не может и не должен. На собрании подавляющим большинством приняли решение о создании товарищества «Озерки, Шувалово, Коломяги». В дальнейшем это товарищество стало «квартальным комитетом микрорайона Коломяги—Озерки—Мартыновка—Шувалово», действовавшим под председательством Анатолия Пржиалковского и просуществовавшим как орган местного самоуправления до конца 1993 года, когда в результате известных политических событий произошло коренное реформирование системы законодательных органов власти.

«Концепция развития района Озерки, Шувалово, Коломяги противоречит принципу социальной справедливости, — говорилось в положении о товариществе. — Нельзя улучшать жизнь одних людей за счет ухудшения жизни других. Интересы жителей данного района никто никогда не изучал. Оказавшись в условиях, когда будущее жителей решается бюрократически, без учета их интересов, не имея представителей в райсовете, защищающих наши интересы, во избежание непоправимых ошибок, могущих повлечь гибель природных объектов, историко-культурного наследия, защищая охраняемое Конституцией право собственности, жители Коломяг, Мартыновки, Озерков, Шувалово объединяются в товарищество... Мы не противопоставляем себя интересам города, а хотим равноправного открытого диалога в условиях гласности, основанного на Законе».

Отстаивая права коломяжцев, местные активисты основывались на законах и Конституции. Они утверждали, что принятый к реализации план застройки Коломяг предусматривает фактически только один вариант решения судьбы прежних жителей — переселение в городские квартиры. Тем самым нарушаются требования Жилищного кодекса, предоставляющие гражданам выбирать другие варианты, а также требования Конституции, которая гарантирует охрану личной собственности и неприкосновенность жилища.

«Нашей главной идеей было противостоять произволу, — вспоминает Александр Майков, — показать, что люди сообща могут решать вопросы, когда население берет на себя ответственность решать судьбу самим, без диктовки властей. Проблема в Коломягах стояла не в том, как строить, а в том, будет ли власть слушать народ, когда она что-то делает. Проблема была не в наших домах, а в том, считается ли власть с конкретными людьми».

В считанные месяцы страсти, кипевшие вокруг коломяжской проблемы, выплеснулись на страницы ленинградских газет. «Коломяжский „котел“», «Зоны раздора» и т. д. — под такими заголовками выходили публикации в ведущих тогда городских газетах — «Вечерний Ленинград», «Ленинградская правда», «Смена». Профессор Виталий Васильев считал, что страсти накалились не после его статьи — она только отразила сложившуюся ситуацию, а после того, как в одном из «больших кабинетов» власти прозвучали угрозы в адрес «непокорных» коломяжцев. Их пытались во всеуслышание выдать за виновников срыва планов по строительству жилья, обвиняли в эгоизме: мол, тысячи ленинградцев, живущих в коммуналках, ждут не дождутся новоселья, а здесь, в Коломягах, несколько десятков или сотен обитателей ветхих и неказистых домишек с большими земельными участками не хотят расставаться со своей собственностью. Усиливало напряженность и то, что многим жителям стали вручать повестки с предупреждением о выселении из домов, принадлежавших им на правах личной собственности.

Между тем коломяжцы встретили поддержку со стороны тех, кто ратовал за сохранение уникальных ландшафтных и историко-культурных ценностей в Коломягах. «Часть ленинградцев выступила против "бульдозерного" метода решения проблемы, — писала в сентябре 1989 года газета „Вечерний Ленинград“. — К этому времени практически завершили всю подготовительную работу и строители: они затратили миллионы на то, что осваивать новый район. Отступать им тоже некуда — других столь масштабных строительных площадок город не подготовил. Так возник этот своеобразный коломяжский „котел“».

Большое значение имело слово специалистов-экологов, доказывавших, что Озерки, Шувалово и Коломяги представляют собой единый уникальный природный комплекс, являющийся своего рода «легкими» северо-западных новостроек города, связующим звеном между городскими зелеными оазисами и зелеными массивами за пределами Ленинграда. На равнинной территории города больше нет подобного ландшафтного оазиса, где на сравнительно небольшой территории сочеталось бы водное пространство расположенных друг за другом озер с вереницей природных высотных доминант.

Статьи в ленинградских газетах, посвященные «коломяжской проблеме»

Еще в середине 1980-х годов потомственный житель Озерков, экономист и эколог Александр Юрьевич Агарков, возглавлявший в ту пору экологическую лабораторию при Академии наук РСФСР, провел исследование и доказал связь Суздальских озер с гидрогеологической системой подземных рек, проходящих по прилегающей территории Приморского района. Исследование показало, насколько хрупкой является гидрогеологическая структура вокруг Суздальских озер.

Исследования в районе Суздальских озер и Новоорловского лесопарка проводили научно-исследовательский институт градостроительства, а также Ленинградская ассоциация строительно-проектных организаций (ЛАСПО) под руководством Л.П. Лещенко. В дальнейшем результаты их работы легли в основу разработки зонирования по Суздальским озерам и Коломягам, проведенного в середине 1990-х годов.

Тогдашние партийные власти безуспешно пытались причислить коломяжских и озерковских смутьянов к числу неформалов, с которыми якобы бесполезно вступать в диалог. Напротив, коломяжско-озерковские активисты были настроены на редкость решительно и отличались по-настоящему конструктивным настроем. Как говорится, отступать им было некуда: позади были их родные очаги, на защиту которых они встали.

Буквально сразу после собрания активисты квартального комитета стали составлять специальную карту Коломяг, на которой обозначали разными цветами дома тех жителей, кто хочет остаться, и тех, кто хочет уехать. В результате оказалось, что около 65% коломяжцев хотят остаться на своих родных местах. Из остальных 35% одну часть составили желающие уехать, по тем или иным причинам молившие о том, чтобы эти «проклятые Коломяги» как можно скорее снесли бульдозером, а им предоставили квартиру со всеми удобствами. Другую часть составило «болото» — не определившие свою позицию, как говорится, «куда ветер дунет».

В 1989 году квартальный комитет при помощи Ленинградского социологического научно-исследовательского центра Северо-Западного отделения Советской социологической ассоциации провел изучение мнения жителей Коломяг. Главным вопросом значилось: хотите ли Вы остаться жить в Коломягах или желаете получить денежную компенсацию за строения и переехать на городскую квартиру?

По воспоминаниям Александра Майкова, развернув борьбу, активисты поняли, что и в руководстве города есть люди, которые готовы услышать и попытаться понять и начать диалог. Особенно полезными оказались встречи с заместителем председателя Ленгорисполкома Михаилом Губкиным.

Встретили понимание коломяжские борцы и у определенной части архитекторов, соглашавшихся, что рушить этот уникальный в природно-ландшафтном и архитектурно-историческом отношениях комплекс обычным бульдозерным способом — просто преступно. Важную роль сыграл известный архитектор всесоюзного масштаба Тимофей Петрович Садовский, являвшийся в те годы председателем Общественного градостроительного совета Ленинграда. Именно он приложил тогда немало усилий, чтобы разобраться в «коломяжском вопросе», снять напряженность. Ему удавалось «достучаться» до многих «непробиваемых» высокопоставленных чиновников и доказывать им, что надо прислушиваться к мнению народа.

В сентябре 1989 года «коломяжский вопрос» рассматривался на сессии Ленгорсовета. В адрес сессии пришло письмо за подписью 725 жителей Коломяг, в котором они протестовали против того, что в последнее время в прессе их пытались представить врагами жилищной программы города и таким образом стравить их с теми ленинградцами, кто ждет улучшения своих жилищных условий.