Что касается судьбы Удельного парка, то после революции и до 1933 года он входил в состав учебно-опытных лесничеств расположенного неподалеку Лесного института (впоследствии — Лесотехнической академии им. Кирова). Здесь студенты проходили практические занятия.

В 1930-х годах Удельный парк из достаточно заброшенной, кое-где лесистой и заболоченной местности пытались превратить в образцовый советский парк культуры и отдыха. Именно в ту пору Выборгский Дом культуры разработал проект переустройства парка в место отдыха жителей близлежащих районов. В конце 1930-х годов парк переименовали в честь челюскинцев — в память знаменитой эпопеи, имена героев которой были тогда у всех на устах. Правда, в народе новое название парка не прижилось — его продолжали по-прежнему именовать Удельным, а парком Челюскинцев он числился, главным образом, в официальных документах.

В 1934 году парк перешел в ведение Выборгской садово-парковой конторы. К этому времени его размеры изменились: на востоке границей стало ответвление железной дороги к заводу «Светлана», а южнее присоединили небольшой участок, отчего парк как бы «перешагнул» линию Финляндской железной дороги и приблизился вплотную к проспекту Энгельса.

Великая Отечественная война не обошла стороной практически ни один коломяжский дом. Не было ни одной семьи, в которой бы кто-нибудь не ушел на войну. Многие коломяжцы воевали на самых разных фронтах войны, в самых различных родах войск. К сожалению, не все вернулись к родным очагам. Немало жителей Коломяг сложили свои головы на полях сражений — и под Ленинградом, и вдали от здешних мест. Военные судьбы коломяжцев оказались очень разными; вот лишь некоторые характерные примеры.

Из пяти сыновей Ивана Васильевича Новикова, жившего на Парголовской ул., 30 (Горная ул., 9), с войны вернулся только один — Николай, да и то инвалидом. Все остальные сложили свои головы: Борис и Александр — в 1941 году, защищая Брестскую крепость, Валентин — в Эстонии, а Алексей погиб, служа летчиком.

Другой обитатель того же дома, Иван Васильевич Хитров, прошел несколько войн — Первую мировую и Гражданскую, а в начале Великой Отечественной его отправили на лесозаготовки в Лисий Нос. В начале 1942 года он умер и был похоронен в братской могиле в Горской.

«В 1941 году я окончил семь классов в школе № 101 в Коломягах, — рассказывает его сын, Владимир Иванович Хитров. — С осени я оказался в 43-м ремесленном училище при Лесотехнической академии. В сентябре 1941 года академию сильно бомбили — так я получил первое ранение. Во время второй сильной бомбежки мы бежали по аллее в бомбоубежище, рядом разорвалась бомба, убило военного, меня ранило тремя осколками в ногу... До февраля 1942 года я жил в Коломягах, а потом с ремесленным училищем был эвакуирован в город Ковров, затем в Тушино под Москву, работал там на заводе токарем. В мае 1943 года вернулся в родные Коломяги, трудился на заводе им. Микояна».

В.И. Хитрое у своего дома на Тбилисской улице, 33. Декабрь 2006 г. Фото автора

Сестра Владимира Ивановича, Валентина Ивановна Дикарева, еще до войны оказалась в летном отряде Северо-Западного геодезического района на Комендантском аэродроме. Всю войну, до самого Берлина, она прошла в морской авиации.

Почти всю войну, от Ораниенбаумского плацдарма до Померании, прошел коломяжец Михаил Васильевич Бессуднов. «Я служил в войсках связи — в 605-й отдельной кабельно-шестовой роте связи, нас называли "фронтовыми паутинниками", — вспоминает он. — Мы протягивали связь вдоль фронта, она постоянно рвалась от снарядов и мин, и ее приходилось постоянно чинить под обстрелами. Так я прошел Эстонию, Польшу, Восточную Пруссию, Померанию, был свидетелем и героизма, и трагедии, и подлости, и страшного насилия с обеих сторон. Приходилось видеть и массовый расстрел безоружных власовцев, и мародерство наших солдат в Восточной Пруссии. Война есть война...»

На флоте служил Георгий Александрович Паламодов, живший в Коломягах на Горной ул., 16. Его мобилизовали в действующую армию 1 августа 1942 года, и всю войну, до самого ее конца, он служил на эсминце «Сторожевой» Балтийского флота. С конца 1942 года «Сторожевой» находился в «чертовом колене» на Неве, напротив поселка имени Свердлова, и вместе с тремя другими кораблями, «Опытным», «Стройным» и «Строгим», защищал подступы к заводу «Большевик». По воспоминаниям сына Георгия Паламодова, Александра Георгиевича, «после возвращения отца с флота после войны в доме были жесткие морские порядки. Двор должен был содержаться в чистоте и блестеть, как палуба корабля». В гости к Георгию Паламодову после войны нередко приезжал командир эсминца «Сторожевой» (в 1943—1946 годах) — капитан 1-го ранга Дмитрий Яковлевич Самус.

Во время войны Коломяги оказались в зоне интенсивных вражеских бомбежек. Впрочем, сама деревня противника мало интересовала, причиной же такой активности врага стал тот факт, что рядом располагались два военных аэродрома: Комендантский и за рекой Каменкой. В Удельном парке размещалась зенитная батарея, охранявшая Комендантский аэродром.

Г.Л. Паламодов (1912—1968). Фото середины 1930-х гг. из семейного архива А.Г. Паламодова

До сегодняшних дней в Удельном парке сохранились остатки железобетонных дотов (долговременных огневых точек) — следы возведенной здесь линии обороны. В Коломягах вскоре после начала войны появился артиллерийский дзот (дерево-земляная огневая точка) — на углу 1-й Никитинской и Березовой улиц. Устроенный на возвышенности у «графского пруда», он в случае ведения военных действий мог бы держать под прицелом перекресток нескольких улиц.

«Этот дзот военные построили прямо на нашем участке, — вспоминает Михаил Васильевич Бессуднов, житель дома № 35 по 1-й Никитинской улице. — Стены выложили из известняка, а сверху перекрыли бревнами в несколько накатов.

Амбразура смотрела в сторону 2-й Никитинской улицы. К счастью, дзот не пригодился. Впоследствии военные разобрали его, но не полностью, а только деревянный накат, поэтому каменные стены мы разбирали сами. Известняк мы использовали для фундамента нашего дома и для основания погреба».

Г.Л. Паламодов и Д.Я. Самус (слева) у дома на Горной улице в Коломягах. Фото 1948 г. из семейного архива А.Г. Паламодова

Практически на каждом участке жители устроили самодельные бомбоубежища — землянки из досок. Очень сильный вражеский авианалет коломяжцы пережили в ночь с 17 на 18 ноября 1941 года. Одна из бомб упала тогда в пятидесяти метрах от церкви Св. Дмитрия Солунского, образовав глубокую воронку. Погиб Семен Иванович Каяйкин — сторож и староста церкви, регент и истопник в одном лице, а также еще несколько прихожан. Старожилы вспоминают, что после того налета в церкви отпевали сразу пять человек. Пострадал и сам храм: взрывной волной повредило двери, выбило стекла, внутри церкви повредились четыре образа, разрушило ограду храма.

Возле многих домов жители выкопали окопы, где спасались во время вражеских налетов. Иногда в них приходилось проводить по несколько часов, а то и целую ночь. Коломяги наполнялись грохотом и воем сирен. Старожилы вспоминают, что казалось, будто немецкие самолеты кружат над самыми крышами коломяжских домов...

В известной повести Германа Матвеева «Зеленые цепочки» Коломяги предстают местом, где осенью 1941 года находилось логово вражеских шпионов и предателей, готовивших диверсии против блокадного Ленинграда. В книге рассказывалось, как отважному подростку удалось пробраться в это «осиное гнездо», которое долго не могли вычислить ленинградские чекисты.