«Здравствуй, Люба.

Вот я и на практике, на Урале, в городе Рудногорске. По величине этот город равен Витимску. Но Рудногорск новый и весь каменный. Четырехэтажные коробочки белеют между холмами, очищенными от тайги. В нижних этажах магазины, кафе, аптеки, парикмахерские, библиотеки. А на верхних живут люди этого красивого современного города.

Утром жители дружно расходятся на работу, вечером они отдыхают у телевизоров. Нет здесь такой грязи и пыли, как в Витимске. Деревья подстрижены по-европейски. На улицах не увидишь куриц и поросят, нет огородов. В таком городе все наводит на мысль о культуре, вежливости, образованности. И все это за счет рудного золота.

Мы с доцентом Журкиным спускаемся в шахты, ходим по разведочным штольням, осматриваем отвалы, изучаем геологическую документацию. Да, Люба, если бы у нас открыть пару жил!

Я представляю, как преобразился бы сразу Витимск. Зацементировали б разрушающийся наш берег. На горе построили бы Дворец культуры! Все домишки, все старье снести бульдозером в Витим. А вместо них поставить многоквартирные каменные дома. В конце концов и у нас появится телевидение. Люди по вечерам смотрели бы телевизор и просвещались.

Я понимаю, что быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И надо немало, наверное, потратить нам энергии, чтобы найти коренные источники в нашей тайге. Но я, надеюсь, не зря изучаю геологические условия Рудногорского месторождения, морфологию, генезис и вещественный состав кварцевых жил. У Журкина не глаза, а какие-то рентгеновские аппараты. Он видит там, где мы ровно ничего не замечаем. Вот бы перенять весь его опыт! С такими познаниями мы быстро б нащупали у себя руду.

В общем, я доволен практикой. Только по утрам затоскует сердце по дому и по тебе. Но когда начинается тоска, я заговариваю с ребятами. С ними сразу становится легче. Все-таки большое дело — дружба. Раньше нам было достаточно с тобой друг друга. А теперь я понимаю, что с возрастом круг друзей становится необходимостью, воздухом. И очень хочется весь этот круг перенести к нам в Витимск. Но ты сама знаешь, сколько на этом пути препятствий. Пока нет золотой зацепки, пока не защищен Большой Проект, видимо, рано всем собираться в Витимск. Парни смотрят, что я два раза съездил безрезультатно на поиски, и теперь, естественно, не спешат в Витимск. Здесь созданы для нас условия: мы живем в первоклассном общежитии ИТР, стажируемся на бурении, собираем научные материалы. Дирекция рудника хорошего мнения о нашей артели. Уже предлагают нам после института работать у них. Кроме того, сам Журкин собирается оставить одного из нас в аспирантуре при своей кафедре. Неизвестно еще, кого он выберет, но остальные, думаю, будут тоже хорошо пристроены, на интересной работе по нашему профилю. Но я все же надеюсь, что Матвей Андреевич добьется разрешения на Большие Поиски, и мы все четверо приедем в Витимск. А если вся наша артель возьмется там за дело, то мы всю тайгу перевернем, а золото достанем! А пока до свидания.

Игорь Бандуреев».

Игорь разогнулся и походил вокруг стола, косясь на письмо.

Нет, ребята не должны были знать о муках его творчества: они удивительно здорово умели все поднимать на смех. Одному Жене он показывал иногда свои письма. Но сейчас Женя отсыпался: он заступал ночью на бурение. Слон пошел на танцы. А Борис поднялся к Журкину на второй этаж за каким-то советом по курсовой работе.

Игорь заклеил конверт и тенью промелькнул мимо застывших у телевизора техничек. Многие окна домов светились изнутри зыбким свинцово-серым телевизионным светом. Было еще светло, но город уже сидел у телевизоров. И лишь из парка с одинаковыми подстриженными тополями летели дребезжащие звуки духового оркестра.

Пританцовывая и размахивая конвертом, Игорь проскочил мимо тополя с обрезанной и оплывшей верхушкой и подошел к синему почтовому ящику на белой стене дома. Но только успел он опустить письмо в щель почтового ящика, как вдруг тишина улицы взорвалась от яростных криков толпы и визга собаки.

Игорь вздрогнул. Из-за угла выбежали парни и мальчишки. А впереди улепетывал черно-белый пес. Он часто оглядывался на преследователей и мчался прямо на Игоря.

— Держи-и-и!

— Бей!

— У-у-у-у!

— И-ы-ы!

Пес уходил. Кто-то кинул в него палкой, и собака пустилась вприпрыжку. Кто-то из толпы тоже прибавил скорости. Среди самых быстрых Игорь заметил Слона.

— Бей!

Игорь опомниться не успел, как пес ткнулся с разбегу в его ноги, отскочил, но попал под носок Слона и шмякнулся об асфальт. Визг взлетел к крышам домов. Захлопали окна и двери.

— Что за беспорядки?

— Убили собаку.

— Чью?

— Бродячий пес.

— А, бродячий.

— Все равно живое.

— А постановление горсовета не читали?

— А-а-а, постановление...

— Откуда они берутся, эти собаки?

— Их бьют, а они опять прибегают.

— Живучие...

Как сквозь воду слышал Игорь голоса и выискивал Слона, чтобы дать ему в толстую физиономию! Не объясняя, просто так, сам поймет, пока не поздно.

Игорь двинулся к Слону, заметив светлый вихорок того в центре толпы. Дергающегося пса окружила мальчишеская орда. И когда Игорь уже протянул руку к дружку, Слон пригнулся к собаке, а та клацнула зубами. Слон отскочил, размахивая пальцем, на котором выступила кровь.

— Ах ты, стерва кусачая! — заголосил Слон. — Бейте ее, бейте!

Человек в спортивной куртке кинул на пса сеть. А другой богатырь схватил собаку щипцами и поволок ее к переулку.

— Вот же сучка-кусачка! — приговаривал Слон, высасывая кровь из пальца. — Что за собаки тут? У нас в Тайшете ни одного человека не тронет, а здесь они как бешеные!

— Надо быстрее йодом залить, — сказал хмуро Игорь. — Бежим в общагу, а то еще бешенство заработаешь!

Они заторопились к общежитию, перегоняя друг друга. Слон возмущался на всю улицу, куда смотрят городские власти, распустившие бездомных собак.

Балконы опустели. Окна в подступающей темноте еще ярче мерцали свинцовым светом телевизоров. А тополь на алом фоне зари напоминал человеческую руку, выросшую из земли. У руки были растопыренные ветки-пальцы.

«Мерещиться начинает из-за этого негодяя!» Игорь первый заскочил в коридор общежития. Не остановившись перед дверью с красным крестиком на матовом стекле, он забежал в свою комнату. Схватил «Петрографию» и улегся на койку. Но строчки учебника прыгали перед ним, рассыпаясь на черные буквы, а те на осколки... Игорь чувствовал, как сам устремляется за этим вихрем обломков и черной пыли. Он бросил книгу и впился пальцами в складки одеяла. Мягкий ворс одеяла напоминал собачью шерсть. Игорь вскочил с койки и сел за стол.

В стекло билась большая муха. Звон ее пронзал барабанные перепонки: «Слон-н-н и ты-ы-ы!..» Игорь вскочил, распахнул окно, и муха вылетела. Нет, не убийца он! Доверил Слону и не отбежал в сторону, не пропустил собаку, а остановил. У него меньше должна болеть совесть. Слон должен терзаться. И он бы помог ему, если бы не палец!

Дверь отворилась, и Борис ввел под руку Слона, который держал перед собой перебинтованный палец. Лицо пострадавшего сморщилось, как печеная брюква, а берет сбился на ухо. Слон уже играл в страдальца, а Борис поддерживал его игру.

— Не собака, а волк! — хныкнул Слон. — Зубы, как резцы на мелкорезцовой коронке. Скинуться бы на лечение...

— Обойдешься и так, — подал голос Женя.

— Зато Игорь втырил ей! — воскликнул Борис. — Слушай, Игорь, откуда у тебя такой удар?

— Я ее не бил, — буркнул Игорь.

— Нет, Игореха, это был пинок, — возразил Слон. — Да еще какой!

—Я с верхнего этажа все видел, — добавил Борис, — оба отличились!

— А старик с тобой наблюдал? — спросил Игорь, кусая запястья.

— Я уже вышел от него, — объяснил Борис, — но окна его в ту же сторону, а он остроглазый.

— Я и то видел, — сказал Женя. — Визг был — мертвый поднялся бы.

— Собаку загоняли собачеи, — начал объяснять Слон, — а я стал помогать... Игорь навстречу попался, пнул ее, а она меня за палец хватанула...