Я сорвала травинку, прикусила ее зубами, смахнула со штанины пробежавшего муравья и прищурилась на солнце.  Какая же сегодня чудесная погодка. По-летнему теплая и солнечная. А ведь еще на той неделе тетушка Мартина ругалась, что поздняя весна лету дороги не дает – было очень холодно, промозгло и ветрено...

- Долго думать еще будешь? – глухо прорычал дракон.

Я глянула на него из-под ресниц. А он разозлился. Очень разозлился, но старается держаться. Понимает, что кроме меня ему никто не поможет.   

Ну что ж, кажется, он достаточно наказан.

-    Говорят, у вас, драконов, есть клятва, которую вы даете только в самых редких случаях.

Он снова зло пыхнул дымом, но промолчал.

- Дав ее, вы выполните абсолютно любое желание, - я отбросила измочаленную травинку и поднялась на ноги, - Есть такое?

-    Ну, есть, - сквозь зубы процедил дракон.

-    Значит, что я хочу за помощь, ты уже понял.

Он зло поднял голову:

-    Ты, девка деревенская! Неужели ты думаешь, что я расплачусь с тобой клятвой родства душ за...

-    А у тебя есть выбор? - нагло перебила его я.

-    Да я тебя на куски разорву! - разбушевался дракон, - Пояса из твоей кожи нарежу! Я тебя...

-    Хорошо, - я пожала плечами, - Оставайся и жди следующего прохожего. Думаю, на следующей недельке пойдут уже за земляникой, так что тебе придется совсем чуть-чуть подождать.

Я развернулась уйти, но дракон остановил. Он бросил мне в спину пару оскорблений, но потом, поняв, что мне не страшно, устало выдохнул.

-    Стой! - в его голосе появились виноватые нотки, - Я не смогу дать такую клятву.

-    Почему? - я занесла ногу для шага, но застыла, ожидая его следующих слов.

-    Мы даем ее только между собой. Ты - человек, ты не выдержишь обряда.

-    А если попробовать? - я заинтересованно подняла бровь.

-    Так жаждешь умереть? - в циничной ухмылке мелькнули острые клыки, - Тогда подходи ближе, убью быстро и безболезненно.

Он снова за старое? Ну и характерец!

-    Помоги, - он повторил свою просьбу, - я честно отплачу.

Я иронично прищурилась. Честно? Поверить дракону на слово?

Чтобы старая Берта про них не рассказывала, но всегда предупреждала, что верить драконам нельзя. Обманут, предадут, изменят. Они клянутся в честности только друг другу и исполняют только эти обещания.

-    Клянусь, - дракон выпустил еще одно облако пара.

Хм, даже так?

Эх, была ни была...

Я высвободила последний прут из ловушки. Дракон привстал, разминая лапы, расправил одно крыло и очень по-человечески выругался. Такими выражениями у нас обычно сыпет главный конюх, запрягая любимого папенькиного жеребца для охоты. Уши краснеют от некоторых формулировок.

-    Как ты там очутился? - не удержалась я от вопроса.

А ведь действительно - как? Он был раз в пять больше меня, напоминая виреннских элефантов, которых я видела в столичном зоопарке. Черный, мощный, силой так и пышет. Как такое огромное существо могло попасться в дядюшкину ловушку? Ведь она рассчитана в лучшем случае на медведя, но никак не на дракона.

Он сердито глянул на меня, словно раздумывая, а не убить ли меня на месте, и почему-то грустно усмехнулся:

-    Крыло подвернулось.

Я машинально перевела взгляд на его крылья, чуть примятые от шнуров и прутьев ловушки. Просто подвернулось?

Дракон расправил крылья, помахал ими, готовясь к взлету. Присел.

-    Эй, - опомнилась я, - а где моя обещанная награда?!

-    Я обещал? Я награжу, - он слегка повернул ко мне голову и в его взгляде появилась очень странная усмешка, словно я нарвалась на большие неприятности.

Или это мне лишь почудилось?

-    Я награжу...

Я проснулась резко, как от удара. Последние слова дракона еще звенели в моей голове, а его взгляд, циничный и расчетливый, до сих пор будоражил сознание.

Какой странный сон. Словно все происходило вот только что, наяву. Реальным казалось все - дракон, запертый дядюшкиной ловушкой, лучи солнца, что грели мою макушку, даже вкус травинки, что я сорвала, пока раздумывала над наградой.

За окном начинал разгораться рассвет. Выползающее из-за горизонта солнце разрисовало ночное небо в багряно-рыжий цвет, подсветив границы облаков яркими алыми лучами.

Вдали слышались зычные голоса пастухов, гонящих деревенское стадо на пастбище. Заскрипела дверца калитки и по дорожке застучали деревянные башмаки - вернулась тетушка Мартина, передав свою Ромашку на попечение старого Дерика. Тот всегда гонял стадо сначала на дальнее поле, после чего молоко пахло клевером и земляникой, и тетушка Мартина доверяла выпас нашей пегой коровы только ему.

Утренний ритуал моей кормилицы был неизменным - сначала корову подоить и отправить пастись со всем стадом, затем задать курам зерна, проверить козу в хлеве, наносить воды из колодца...

Коза!

Я вскочила с кровати как ошпаренная. В мои небольшие обязанности работы по дому входило закрывать вредную Вильку на ночь в хлеву, а я, как обычно, забыла вчера запереть щеколду, и коза наверняка уже позавтракала в огороде.

Зычный рассерженный возглас тетушки Мартины, казалось, разбудил всю округу:

-    А, ну, пошла отсюда, паршивка! Пошла! - и под недовольное блеяние изгнанной с грядок Вильки досталось уже мне, - Трис! Ты опять?!

Наступила осень. Деревья вызолотили свою листву, постепенно сбрасывая ее на землю разноцветным ковром. Утро теперь начиналось с заморозков, и Дымок, мой верный старенький жеребчик, на прогулке игриво разбивал копытом подмороженные лужицы.

О том странном почти реальном сне я больше не вспоминала. Сон – он и есть сон, мало ли что привидится. Вон, кузнец деревенский, что моего Дымка порой подковывает, иной раз  так налакается в ближайшем трактире, что ему по ночам даже обнаженные сильфиды грезятся и он до утра за ними с топором и кувалдой гоняется. То ли отвадить хочет, то ли приманить. 

Осени я никогда особо не радовалась: постоянная слякоть, дожди, черная земля и голые, облетевшие деревья, но нынешняя мне была особенно ненавистна. Каждое утро я отсчитывала, сколько же дней мне осталось провести в гостях у моей кормилицы и ее мужа перед возвращением обратно в отцовский замок. Я не любила тот дом, что считался мне родным, там было холодно, неуютно и очень… грязно. Нет, служанки свое дело знали хорошо,  ключница Имирия отлично их вышколила, поэтому даже в самых глухих уголках не было ни клочка пыли. Но от слухов, сплетен и пересудов, что гуляли по замку от служанки к кухарке, от кухарки к конюху, а там и к пастушкам с прачками, никуда не деться, а правды в них была едва ли сотая доля. 

Не хочу возвращаться! Не люблю тот дом! 

Но надо.

Через две недели мне исполнится двадцать, и отец должен будет объявить о моем будущем. Хотя, я и так давно знаю, что он обо мне думает…

Из-за наступающих холодов приступы подагры у дядюшки Мариуса случались все чаще. Ноги распухли, он почти перестал вставать с кровати. Ему немного помогали те эликсиры, что я привезла с собой из дворца, наш придворный лекарь мастер Нибиус составлял вполне пристойные зелья, чтобы унять боль и снять отеки. Но, к сожалению, не вылечить.

И вот одним очень ранним утром я собралась в Нимрис, небольшой городок рядом с нашей деревней. По рассказам соседки, туда ненадолго приехала погостить травница, которая варила просто изумительные настойки. Никаких лягушачьих голов, змеиных хвостов, жемчужного порошка и крысиных коготков, растворенных в уксусной кислоте, что так любили использовать столичные медикусы.  Придворные дамы раскупали те зелья как горячие пирожки, особенно если приправить их свойствами омолаживания и увеличения красоты. Эта же приезжая знахарка использовала только натуральные травки - девясил, чабрец, мяту, мать-и-мачеху…  Что ж, если они помогут дяде Мариусу лучше, чем хваленные эликсиры дворцового лекаря, то заказами травницу я обеспечу надолго.